Кома - Анисимов Сергей (книги полностью бесплатно .txt) 📗
Заглянув в знакомые палаты, и объявив своим клиентам, что пришёл и начинает работать, Николай убедился, что дверь Ринат открыл, и кабинет чист и проветрен. Закрыв форточку, он вернулся за единственной из троих женщиной, – её массировать было легче всего. Кожа у женщины была отличная, без малейшего признака целлюлита.
– Где Вы загорели так? – спросил он, разминая ей косые мышцы спины.
– В солярии… Угол Мичуринской и Конского переулка… Там бассейн стоит…
Голос у клиентки был расслабленный, прерывающийся при каждом его движении. Несмотря на умеренные вес и рост, мускулатура у неё была очень неплохая для женщины, и когда этап разогрева закончился, Николаю пришлось напрягаться.
– Я знаю, – отозвался он, переходя на другую сторону стола, – после паузы достаточно долгой для того, чтобы можно было забыть о вопросе. – Я там участковым работал в своё время, ещё медбратом. От обеих Посадских до Чапаева включительно.
– Значит земляки… Я как раз на Чапаева живу.
Николай замолчал, не собираясь продолжать разговор, который мог завести чёрт знает куда. Впрочем, остаток сорокапятиминутного сеанса женщина пролежала на своём полотенце с изображением пляжной красотки молча, и только иногда морщась. За прошедшие без массажа выходные её спина успела «застыть», но большого значения это не имело – впереди была полная рабочая неделя. Настоящие, профессиональные массажисты, работали в нужных случаях и по 50 минут, но Николай больше 45 не мог -отказывали руки, которыми следующие минут 15 отдыха приходилось трясти и размахивать, разгоняя застоявшуюся кровь. Мускулатуры ему не хватало до сих пор.
Следующий худой мужичок оказался совсем уж молчаливым, а к концу сеанса чуть не уснул. «Шифоньер», в отличие от него, поговорить любил, и, как обычно, начал задавать со стола вопросы. Односложные, – за невозможностью как следует вздохнуть. На прошлой неделе Николай не возражал, – всё быстрее время пройдёт, но сейчас настроение у него было совсем не то, и после пары пропущенных ответов, изо всех сил, по-спортивному разминаемый им мужик замолчал. В принципе, ничего хорошего в этом не было – выгодного больного надо было холить и лелеять, но ничего – вряд ли он от этого будет сильно переживать.
Когда он закончил, тот, потягивающийся, как довольный леопард, вынул из кармана висящих на стуле украшенных генеральскими лампасами тренировочных штанов соответствующие купюры, и честно расплатился. Вот и всё. В принципе, не так и много, но трое в день, и пять дней в рабочую неделю – это очень и очень неплохо, особенно за три часа и как дополнение ко всему остальному. Полноправный больничный ординатор или ассистент кафедры получает столько, а то и меньше, за полный день каторги, со всеми больными и студентами. Впрочем, обычно такого приработка было поменьше – никого неделями, потом один, иногда двое. Трое – это был максимум, который Николай мог выдержать.
– Чего, проблемы какие-то? – поинтересовался мужик, натягивая на футболку красочную тренировочную куртку, украшенную звёздочками и перекрещенными теннисными ракетками.
– Тяжёлый день… Всякие мысли в голове… – машинально ответил ему интерн Ляхин, не слишком задумываясь, но всё же не потеряв обычной привычки к осторожности. Подняв глаза на причёсывающегося перед зеркалом «Шифоньера», он подумал, что голос в последней фразе у того был немножко слишком участливый, раньше он такого не замечал.
– Ну Вы смотрите, Николай Олегович, я серьёзно могу за пять раз вперёд заплатить, дело-то несложное…
«Да, тогда такой тон понятен. Всё нормально».
– Всё нормально, – сказал он и вслух тоже. – Просто на редкость много сегодня всего было. Уже восемь часов вот.
– Ну, тогда всего хорошего… Спасибо ещё раз.
Мужик вежливо наклонил голову, и вышел, забрав своё полотенце и оставив кивнувшего в ответ Николая протирать стол. Все бы такими были. И что мускулистый до такой степени, что ноют запястные связки, – тоже хорошо. Побольше бы таких в стране – уверенных в себе, крепких, не бедных, и в то же время не давящих окружающих. Надежда нации.
На отделении уже было пусто – врачи окончательно разошлись, если не считать дежурных – сколько человек дежурит в неврологии по ночам, он просто не знал. Николай оставил ключ улыбнувшейся на его всклокоченные волосы постовой медсестре и вернулся на свою терапию. Замотанные в пластиковую плёнку подсохшие бутерброды так и лежали в сумке, но ему не хотелось даже есть, – настолько всё внутри пережгло усталостью. Впервые за несколько часов он вспомнил о пропавшей Даше, и упрекнул себя, – работа, которую только особенности русского языка позволяли назвать «халтурой», выдавила из него даже это. Может, Дашу уже нашли? Загуляла у подруги, заболела, а родителям и своему Артёму позвонить не догадалась… Малоправдоподобно, конечно. Ну, или хотя бы милиция приняла, наконец, заявление о пропавшем человеке и хоть что-то начала делать. Сегодня третий день…
Идти опять с обходом не хотелось, хотя, наверное, было надо, и Николай выбрал компромисс: пошёл снова посмотреть и послушать только двоих: сначала Петрову, а потом Январь. Температура у обеих была в не вызывающих опасение пределах, но 71-летняя Екатерина Егоровна выдала при нём приступ мокрого кашля, заставивший его остановиться у двери и вернуться назад – послушать корни лёгких ещё раз. Нет, пока, тьфу-тьфу-тьфу, чисто.
Выйдя из здания и снова, по привычке, посмотрев в абсолютно уже чёрное небо, на котором не было видно ни единой звезды, пошатывающийся от усталости и стремления добраться до дома поскорее доктор Ляхин потопал на трамвай. Такового в пределах видимости не нашлось, поскольку улицы на Петровском острове никогда не отличались особой прямизной, но и на остановке не было ни одного человека. Трамвай мог только что уйти, и тогда следующего не будет ещё минут сорок. Придётся садиться в маршрутку, и потом достаточно долго идти пешком, – но, во всяком случае, не ждать. Или сразу брать машину: в такое время суток и за такую за дорогу возьмут рублей 40 или 50. Это, в принципе, не так мало, но за сегодня он заработал неплохо, и вполне может себе это позволить. Или не брать?
Освещённая изнутри маршрутка стояла уже наполовину полная, и это решило вопрос – ждать, пока водитель доберёт окупающую рейс загрузку пассажиров пришлось бы, пожалуй, долго, а так уже можно и ехать.
Согнувшись, и протянув в руку усатого украинца звякнувшую стопку рублей и двухрублёвок, Николай просунулся на свободное место в конце салона, над задним колесом. Сидевшие в маршрутке люди дремали или вполголоса переговаривались по парам.
– …Мы с ним ещё в 72-м вместе «Дзержинку»^. кончали, золотой был парень, – услышал он, усевшись, обрывок фразы одного из сидевших напротив, вполоборота друг к другу насупленных мужчин в возрасте чуть постарше среднего, – И кому помешал? Ни денег не было, ни долгов. Дочка взрослая уже – он ещё перед отправкой на действующий женился… Служил честно всю жизнь, в Ленинград перевёлся, – радовался. Эх, Колька-Колька…
Николай поднял глаза: интонация последней фразы мрачного мужика в чёрной куртке с тусклой металлической пряжкой на шее его поразила: так говорил ему «второй» дед, по матери, когда он был маленьким.
? Помню, на последнюю практику нас в Севастополь посылали, и как раз «Москва» обтекатель ГАСа сорвала… Ух, как мы отрывались! Днём пашешь, -весь в масле, в ржавчине, а к вечеру форму гладишь – на набережную. Колька красавец был…
Второй мужик, наклонившись, положил на плечо говорившему ладонь, и тот замолчал, глубоко дыша.
Николай сидел, потрясённый. Случайный кусок чужой жизни, никогда им не виданных людей. И – тоже горе.
Влезшая в маршрутку девушка в длинном тёмно-коричневом пальто, обметающем остроносые чёрные сапоги, с силой захлопнула скользящую дверь, и водитель сразу завёл мотор. Посмотрел, чуть ли высунувшись, в окно, тронулся с места, помахав рукой такой же маршрутной «Газели», подъехавшей и вставшей в паре метров спереди, и погнал вперёд по тёмной, не слишком украшенной фонарями улице Льва Толстого.
