Опасные игры - Мэрфи Уоррен (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
Оттониус был одного роста с Миросом, но в отличие от смуглого Мироса имел белую кожу и белокурые волосы. Мирос видел, как Оттониус победил своих противников на четырех предыдущих поединках, и знал, что этот юноша очень силен. Но он также знал, что он сильнее и быстрее Оттониуса, и что тот меньше заботился о своем теле. Как там сказал Плинатес? Что он не готов? Он, Мирос, не готов?! Да он мог бы уложить в этот день целую сотню таких, как Оттониус!
Глядя на Мироса, Оттониус усмехнулся, и Мирос подумал, уж не известно ли тому, о чем просил его, Мироса, Плинатес. Но тут он увидел, что Оттониус остановил взгляд на его смуглых тяжелых детородных органах, и сделал вывод, что Оттониус ничего не знает ни о требовании Плинатеса, ни о детородных органах. Если уж борца оценивать по величине этих самых органов, то бык, без всяких сомнений, должен быть сильнейшим борцом.
Судья подал сигнал к началу схватки, публика стихла, и два обнаженных атлета осторожно двинулись навстречу друг другу к центру двенадцатиметровой площадки. Когда они начали кружить в центре площадки, Мирос заметил, что Оттониус двигается не совсем правильно. Белокурый юноша стоял в классической стойке, на носках, но когда двигался вправо, то большую часть своего веса переносил на правую ногу и опускался при этом на всю ступню. Это была небольшая, но все-таки ошибка, и Мирос собирался ею воспользоваться.
Но вот борцы сошлись и схватились за руки. Мирос сделал два шага вправо, вынуждая Оттониуса сделать то же самое, чтобы держаться к противнику лицом. Мирос чувствовал каждое движение Оттониуса: один шаг, второй. И как только Оттониус перенес вес тела на правую ногу, Мирос мгновенно перенес тяжесть своего тела на левую, упал на спину и, уперевшись правой ногой Оттониусу в живот, перебросил его через себя. Оттониус тяжело плюхнулся на спину. От его падения в воздух взвилась туча пыли. Не успел он вскочить на ноги, как Мирос был уже на нем. Его руки стиснули шею молодого борца.
— Никогда не смей надо мной смеяться. Ты, сын собаки из Куристеса, — прошипел Мирос в ухо юноше.
Оттониус сделал отчаянную попытку освободиться от захвата, но его движения, казалось, только позволили ручищам Мироса еще надежнее обхватить его шею.
— Ты двигаешься, как бык, — прошипел Мирос. — Вот почему теперь лежишь подо мной, точно овца для стрижки.
Он еще сильнее сдавил горло Оттониуса, и тот, дернув ногами, попытался движением всего тела вырвать свою мокрую от пота голову из рук Мироса. Но этот прием ему не удался.
— А борешься ты, как женщина, — продолжал Мирос. — Я мог бы продержать тебя так, пока ты не уснешь. Или просто одним движением свернуть тебе шею. Ясно тебе?
Оттониус снова попытался освободиться. Но Мирос сдавил его еще сильнее и слегка подвинулся, чтобы усилить захват тяжестью тела. И тут юному борцу показалось, будто голова его начинает отделяться от туловища.
— Я спрашиваю, тебе ясно? — повторил Мирос.
— Да, — выдавил Оттониус. — Ясно.
— Вот и хорошо, — прошипел Мирос. — А теперь, глупая башка, я тебя отпущу — живи, но постарайся бороться так, чтобы всем казалось, будто ты сам освободился. Дрыгни-ка ногами еще раз.
И Оттониус дрыгнул обеими ногами. На этот раз Мирос ослабил захват, и Оттониус выскользнул из его рук. Как только юноша неловко поднялся на ноги, Мирос сделал бросок к нему. Нарочно промахнувшись на несколько сантиметров, Мирос упал, уткнувшись лицом в землю, и тут же почувствовал, как Оттониус, прыгнув ему на спину, стиснул руками его шею.
— Почему? — спросил Оттониус, наклонившись к самому уху Мироса. — Почему ты это сделал?
— Не знаю, — ответил Мирос. — Наверное, потому, что я сегодня был не готов.
Позволив Оттониусу продержать себя достаточно долго, Мирос поднял руку в знак того, что сдается. Оттониус встал и победно вскинул вверх обе руки, затем наклонился, чтобы помочь подняться Миросу.
Мирос встал сам.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, павлин, — прошипел он.
Публика сидела молча, пораженная скоротечностью схватки, но через минуту разразилась приветствиями, когда Оттониусу вручили медаль на цепочке. Мирос стоял рядом с противником и восхвалял силу и быстроту Оттониуса. Оттониус же восхвалял мастерство Мироса и называл его величайшим чемпионом всех времен. Миросу было лестно это слышать, но удовлетворения он не ощущал.
Вернувшись в свое жилище, Мирос нашел там мешочек, оставленный ему Плинатесом. В нем было шесть золотых монет. Это было богатство, предназначенное Миросу в утешение за его поражение.
Мирос пошел к реке и швырнул золото в воду.
В тот же вечер Оттониус с группой атлетов из Куристеса отправился домой. К этому времени он уже позабыл, при каких обстоятельствах досталась ему победа, и теперь важно шествовал во главе вытянувшихся цепочкой атлетов, точно Ахиллес, марширующий вдоль стен осажденной Трои. Когда они приблизились к стенам Куристеса, атлеты подняли Оттониуса и понесли его на руках. Это был сигнал, которого ожидали жители деревин.
Они тотчас же принялись пробивать в стене тяжелыми молотами дыру, поскольку многовековая традиция гласила: если среди нас есть такой великий атлет, то к чему все эти защитные сооружения от врагов? Эта традиция имела столь же давнюю историю, как и сами Олимпийские игры, и пришла, как говорили, из далекой заморской земли, где обитали боги.
Атлеты остановились перед пробитым в стене проходом, а в это время сидевший в сотне метров от них на вершине холма Мирос наблюдал за ними и, наконец-то все поняв, с грустью качал черноволосой головой.
Оттониус, рисуясь, прохаживался взад-вперед вдоль стены, разглядывая проход. Миросу с вершины холма было хорошо слышно, как тот с недовольным видом кричал:
— Я победил Мироса из Арестинеса! Так неужели вы считаете, что я не заслужил большего чем эта узкая щель?
Он еще не договорил, а люди с молотками уже взялись увеличивать проход. В конце концов они сделали его таким, что Оттониус смог пройти через него, не нагибаясь. Остальные атлеты последовали за ним.
Вскоре на землю опустилась тьма, но в деревне разожгли костры, возле которых еще долго пели и танцевали.
А Мирос все сидел на вершине холма и смотрел.
Шум стих за два часа до рассвета. И тогда, как он и предполагал, на склоне одного из холмов показался отряд воинов в полном боевом снаряжении, стремительно двигавшийся к деревне.
Мирос понял, что это были люди из Арестинеса, которых вел Плинатес. Отряд беспрепятственно прошел через пролом в стене, и вскоре пространство, где совсем недавно звучала музыка, огласилось жуткими воплями. К рассвету деревня Куристес была вырезана до последнего человека, включая Оттониуса, олимпийского чемпиона по борьбе.
Сидевший на вершине холма Мирос встал. Думая о погибших жителях Куристеса, он тяжело вздохнул и смахнул набежавшую слезу. Он понял, что политики воспользовались Олимпийскими играми ради победы в войне и теперь они уже никогда не будут такими, как прежде.
Пора было возвращаться домой, идти работать в шахту. Мирос двинулся прочь и растворился в туманных глубинах истории Олимпийских игр.
Извлеченный им из этого опыт — держать политику подальше от Олимпийских игр — еще долго всем будет служить предостережением, пока спустя двадцать пять столетий в городе под названием Мюнхен шайка варваров не решится пойти ради достижения своих политических целей на убийство ни в чем не повинных юных атлетов.
Всеобщий ужас и осуждение по случаю этого события будут непродолжительными, и вскоре террористы станут любимцами левых, а кое-кто даже решит использовать их тактику, в городе под названием Москва. В стране под названием Россия. Во время Олимпийских игр 1980 года.
Джимбобву Мкомбу нравилось, когда его называли президентом, королем, или императором, или пожизненным правителем той будущей страны — Объединенной Африки, — которая, как он поклялся, в один прекрасный день заменит на карте мира ЮАР и Южную Родезию. И ему, естественно, очень не нравилось, когда его называли Джим.
