Забавы Палача - О'Рейли Виктор (электронная книга TXT) 📗

Тяжелая опускная решетка из железных прутьев, которой прежде перегораживали вход — при необходимости она падала вниз в мгновение ока, точно гильотина, — давно истлела, но во времена наполеоновских войн ее восстановили. Готовая к действию, со смазанной лебедкой, она висела на своем месте в ожидании штурма, которого уже никогда не будет. Снаружи крепость с двух сторон защищали горы, а остальные подходы были перекрыты глубоким рвом.

Данклив, фамильную крепость Фицдуэйнов на протяжении более чем семи столетий, еще никому не удавалось взять приступом. Фицдуэйн слегка гордился этим обстоятельством, хотя в конце двадцатого века оно вряд ли имело какое-нибудь практическое значение.

По перекинутому через ров деревянному мосту простучали копыта. Фицдуэйн слегка сжал коленями круп лошади, и Пукка, повернув, не спеша направилась по склону к вершине пологого утеса. Далеко внизу море билось о скалы, и, хотя дорога была мокрой и скользкой, Фицдуэйн правил уверенно. Пукка редко оступалась и хорошо знала путь.

Остров был чуть больше десяти километров в длину, ширина его в одном месте достигала четырех. Все население острова за исключением Фицдуэйна, Марроу и его жены составляли обитатели уединенной школы на мысу.

Официально эта школа называлась Всемирным колледжем Дракера. Прежде на ее месте стоял монастырь, разрушенный в семнадцатом веке отрядами Кромвеля. В конце девятнадцатого столетия этот участок земли купил один эксцентричный немец, хозяин оружейных заводов. Нажившись на франко-прусской войне, он решил возвести здесь ирландский замок, не слишком хорошо представляя себе, что это такое.

В его проекте не хватало нескольких важных деталей. Фон Дракер забыл об умывальных и туалетах. Не заметив этого упущения, промышленник поселился в якобы готовом замке. Произошла трагедия. Облегчаясь у рододендронового куста, фон Дракер был застигнут внезапным ливнем — погода в Коннемаре [1] всегда славилась своей непредсказуемостью — и подхватил воспаление легких. Немного поборовшись с недугом ради проформы, фон Дракер скончался. После него осталось большое состояние; детей у промышленника не было, а жену он ненавидел. Поэтому фон Дракер завещал превратить свое ирландское поместье в колледж для молодых ребят со всего света, которые “будут жить вместе, перенимать чужие национальные обычаи, сдружатся и таким образом помогут сохранению мира на земле”.

Те, кто близко знал фон Дракера, были несколько удивлены этой невесть откуда взявшейся сентиментальностью. На самом же деле фон Дракер обратился к нотариусу с такими словами: “Найдите способ уберечь мои деньги от грязных лап этой старой ведьмы”.

Капитал Дракеровского Фонда Мира, сделанный в основном на продаже оружия и взрывчатки, продолжал расти и приумножаться. Некоторое время спустя Всемирный колледж Дракера распахнул свои двери. Сюда принимали избранных учеников в возрасте от шестнадцати до двадцати лет со всех концов света; им предлагалась университетская программа умеренной сложности, дополненная серьезными курсами гребли, альпинизма, ходьбы по пересеченной местности и прочими спортивными дисциплинами.

Дракеровский колледж был популярен прежде всего благодаря своей изолированности. Это было идеальное место для причиняющих беспокойство юнцов, которых стремились убрать “с глаз долой, из сердца вон”. Кроме того, здесь была в ходу система совместного обучения. Детей можно было спихнуть сюда, пока они не минуют “трудный возраст”. Чтобы поступить в Дракеровский колледж, нужны были только деньги и соответствующие связи. У родителей дракеровских питомцев в достаточном количестве имелось и то, и другое.

Фицдуэйн придержал Пукку, и она перешла на шаг. Ветерок с Атлантики овевал его лицо; он чувствовал на губах привкус соли. На душе у него стало легче. Все-таки хорошо оказаться дома, пускай погода и не балует теплом.

Он уже начал уставать от войн и от того, что для него было еще неприятнее: от изнурительной суеты, сопровождавшей все его бесконечные перелеты и переезды. Чем старше он становился, тем желаннее казались ему покой и тишина. Он даже подумывал о том, чтобы окончательно осесть в одном месте.

Фицдуэйн проводил на родной земле едва ли три месяца в году. Это его огорчало, но профессиональная необходимость вновь и вновь увлекала его на чужбину. Уже около двадцати лет он или воевал, или был военным фотокорреспондентом, охотником за людьми, менявшим винтовку на фотоаппарат. Конго, Вьетнам, арабско-израильские войны, снова Вьетнам;

Кипр, Ангола, Родезия, Камбоджа, Ливан, Чад, Намибия, бесконечные южноамериканские страны. Родной ирландский остров был для него тихой гаванью, местом, где он отдыхал телом и душой. Здесь было мало развлечений — разве что смотреть, как растет трава, — но только здесь он чувствовал себя свободным от смерти и насилия.

Внизу виднелись маленький пляж, лодочная станция и пристань Дракеровского колледжа. Прежде доступ к берегу преграждали крутые скалы, но фон Дракер вызвал сюда своих специалистов-подрывников, и они пробили диагональный туннель, соединивший пляж с садом вокруг замка.

Фицдуэйн проехал между стеной, которой был обнесен сад, и высоким утесом. Поодаль маячил викторианский замок из серого камня. Горгульи чередовались с бойницами; аркбутаны опирались на деревянно-кирпичные основания. Все здание, отдаленно напоминающее Парфенон, венчала башня с часами. Ирландская история была далеко не проста, но творческий гений фон Дракера зашел еще дальше.

Впереди лежала небольшая роща, а за нею находился мыс. Если позволяла погода, Фицдуэйн отпускал Пукку щипать соленую, растрепанную ветром травку, а сам ложился у кромки утеса, глядел на небо и кружащих в нем чаек и прогонял из головы всякие мысли.

О войне и смерти можно было ненадолго забыть. Пожалуй, думал Фицдуэйн, близится та пора, когда он повесит свои фотоаппараты на стенку и займется каким-нибудь более подходящим для взрослого человека делом.

Фон Дракер обожал деревья. Раньше тут был холм причудливой формы, а рядом с ним рос один-единственный дуб. Здешние уроженцы рассказывали об этом месте много странных историй. Они говорили, что этот дуб — непростое дерево и никто не знает, сколько ему лет. Говорили, что задолго до святого Патрика и обращения Ирландии в христианство под сенью его узловатых ветвей творились страшные вещи. Говорили, что даже после того, как церковь распространила свою власть на всю страну, на острове продолжали приносить кровавые жертвы.

Фон Дракер считал подобные рассказы чепухой. Поскольку ни один из местных жителей не захотел помочь ему срыть холм и посадил, рощу, он вызвал сюда работников из своего поместья в Германии. Дуб он оставил — не из суеверных соображений, а просто потому, что любил деревья, даже такие старые и корявые. Холм был снесен подрывниками. Оказалось, что он скрывал в своих недрах какие-то кости и нечто, весьма напоминающее человеческие черепа. Затем была посажена роща. Сюда были привезены деревца со всех концов света и, несмотря на суровые атлантические ветры и частые дожди, многие из них хорошо принялись.

Фон Дракер не дожил до осуществления своего замысла. Он умер ровно через год после сноса холма причудливой формы. Ходила молва, что завывания ветра, гулявшего в день его смерти по молодой роще, напоминали злорадный смех.

Чего только не напридумают люди, размышлял Фицдуэйн; однако никто не станет отрицать, что этот разросшийся лес — мрачное, неприветливое место. Сейчас царившую здесь зловещую тишину нарушал лишь шум капель, которые падали с мокрых деревьев. Через почти сплошной навес ветвей едва просачивался тусклый, угрюмый свет.

В роще витал дух тлена и распада. Как всегда, Пукку снова пришлось понукать, чтобы она вступила в лес, хотя они много раз ездили этим путем. Благодаря толстому ковру из сырых гниющих листьев стук ее железных подков стал гораздо глуше. Казалось, здесь никого нет, и Фицдуэйн, покинувший свой замок около часу назад, вспомнил, что за все путешествие ему не встретилось ни одной живой души. Когда они миновали половину дороги через лес, подлесок стал более густым, а тропа пошла в гору и запетляла. Впереди, чуть повыше, показался ствол старого дуба.