Бешенство - Герритсен Тесс (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
— Это просто катастрофа!
— Он соглашатель. Он не станет воевать, как я. Каждый раз, когда пытаются сократить очередную дипломированную сестру, я начинаю вопить как резаный. А Майк вежливо поклонится: будьте любезны.
В первый раз ей пришло в голову: «Я топлю Пола вместе с собой».
— Единственное, на что нам остается надеяться, — продолжил он, — что они найдут пациента. Тогда проблема разрешится. Не будет ни любопытства прессы, ни угрозы судебного разбирательства. Он должен найтись — в целости и сохранности.
— Что с каждым часом все менее и менее вероятно.
Они сидели молча, кофе в чашках стыл, их дружеские отношения натянулись до предела. Вот почему врачам нельзя жениться на коллегах, подумала она. Вечером Пол вернется к Элизабет, чья работа никак не связана с медициной. И между ними нет этой напряженности, им не приходится делить тревогу из-за Дага Кэри, или судебного преследования, больничное руководство не способно испортить им ужин. Элизабет поможет Полу отвлечься от проблем, по крайней мере на один вечер.
«А кто поможет мне?»
6
Сегодня никаких резиновых кур, подумал Роби Брэйс, когда официантка поставила перед ним тарелку. Он посмотрел на седло барашка, молодую картошку и тушеные, совсем еще крошечные овощи. Все выглядело таким нежным и юным! Разрезая ножом мясо, он думал: избранные предпочитают питаться юностью. Сам-то он не чувствовал никакой особой избранности, хоть и сидел за столом, украшенным зажженными свечами, а рядом с его тарелкой примостился изящный бокал с шампанским. Он посмотрел на жену, Грету, сидевшую рядом. Ее светлый лоб прорезала хмурая складочка. Он подозревал, что недовольство вызвано не качеством пищи — ее просьба о вегетарианской закуске была беспрекословно удовлетворена, а сама еда художественно сервирована. Глядя на два десятка других столов в банкетном зале, она наверняка обратила внимание на то, что заметил ее супруг: они сидели за самым дальним от трибуны столом. Задвинуты в угол, где их почти не видно.
Половина стульев за их столом пустовала, еще три были заняты администраторами дома престарелых и совершенно глухим инвестором Казаркина Холма. Их сослали за этот столик, словно в Сибирь. Оглядывая зал, он увидел, что другим врачам достались более почетные места. Доктор Крис Олыпанк, который был принят на работу в ту же неделю, что и Роби, получил место гораздо ближе к трибуне. «Возможно, это ничего не значит. Возможно, это просто случайная оплошность при размещении гостей». Но Брэйс не мог не отметить очевидную разницу между Крисом Ольпанком и самим собой.
Олыпанк был белым.
«Эй, приятель, ты забиваешь себе голову ерундой!» Он глотнул шампанского, осушив бокал одним возмущенным глотком. Его не отпускала мысль, что он был единственным чернокожим мужчиной среди гостей. Были еще две черные женщины за другим столом, но он был единственным. Это уже превратилось в навязчивую идею, привычку, прочно засевшую в его сознании, которая срабатывала каждый раз, стоило ему оказаться в многолюдном помещении. Сколько среди присутствующих белых, сколько азиатов, сколько черных? Если тех или иных было слишком много, он чувствовал себя неуютно, словно была превышена некая приемлемая для него расовая квота. Даже теперь, будучи врачом, он не мог отделаться от болезненного осознания своего цвета кожи. Буквы после его имени, свидетельствующие о высшем медицинском образовании, ничего не изменили.
Грета протянула к нему руку — такую маленькую и бледную на фоне его черноты.
— Ты не ешь.
— Ничего подобного. — Он посмотрел на ее вегетарианское ассорти: — Как тебе кроличья еда?
— Кстати, очень вкусно. Попробуй! — Она подхватила вилкой кусочек приправленного чесноком картофеля и сунула ему в рот. — Правда, вкусно? И между прочим, полезнее для твоих сосудов, чем этот бедный ягненок.
— Рожденный хищником…
— …им и останется. Но я надеюсь на твое прозрение.
В конце концов он улыбнулся, не устояв перед красотой собственной жены. Грета не относилась к тем, чья красота — в глазах смотрящего; в ее лице были видны и ум, и страсть. Хотя ей самой, казалось, было безразлично, какое впечатление она производит на противоположный пол, Брэйс с болью подмечал, как на нее смотрят другие мужчины. И видел, как они смотрят на него — черного, женатого на рыжеволосой красавице. Зависть, возмущение, недоумение видел он в их глазах, когда они поглядывали на мужа и жену, черное и белое.
Постукивание по микрофону отвлекло их. Брэйс поднял глаза и увидел, что на трибуну взошел Кеннет Фоули, главный исполнительный директор Казаркина Холма.
Огни притушили, и на проекционном экране над головой Фоули появилась картинка. На слайде был логотип Казаркина Холма — завитое барочное «К», переплетенное с «X», а под ними слова:
БЛАГОПОЛУЧНАЯ ЖИЗНЬ ЗДЕСЬ — ЛУЧШАЯ НАГРАДА.
— Что за отвратительный слоган, — шепнула Грета. — Почему бы просто не сказать: «Здесь живут богачи».
Брэйс предупреждающе сжал ее колено. Разумеется, он был с ней согласен, но не стоило демонстрировать социалистические убеждения в окружении соболей и бриллиантов.
Тем временем Фоули начал свою речь:
— Шесть лет назад Казаркин Холм был всего лишь идеей. Не уникальной, конечно; американцы стареют, и по всей стране, в каждом штате возникают сообщества пожилых людей. Казаркин Холм сделала уникальным не сама идея, а ее исполнение. То, насколько нам удалось осуществить всеобщую мечту.
Слайд сменился: на экране появилась территория Казаркина Холма с лебединым прудом на первом плане и перекатами полей для гольфа, теряющимися в мягкой дымке.
— Мы знаем, что мечта плохо увязывается со спокойной старостью, за которой следует спокойная смерть. Мечта связана с жизнью. С началом, а не с концом. Именно это мы и предлагаем нашим клиентам. Мы делаем из мечты реальность. И посмотрите, как далеко мы продвинулись! Казаркин Холм в Ньютоне расширяется. Места в филиале в Ла-Джолле распроданы. В прошлом месяце началось строительство нашего третьего филиала, в Неаполе, штат Флорида, и семьдесят пять процентов еще не существующих зданий разошлись. И сегодня, в шестую годовщину успешной реализации нашего проекта, я хочу сообщить вам потрясающую новость. — Он замолчал, и на экране снова появился логотип Казаркина Холма на ярко-синем фоне. — Завтра в восемь часов утра, — объявил он, — мы впервые выставляем наши акции на биржу. Я думаю, вы понимаете, что это означает.
«Деньги», — подумал Брэйс, слыша возбужденное бормотание зала. Состояние для первоначальных инвесторов. А для Казаркина Холма — поток наличных, который подстегнет создание новых филиалов в других штатах. Тогда понятно, почему на столах шампанское; завтра утром половина присутствующих в зале станут еще богаче, чем были прежде.
Аудитория разразилась аплодисментами.
Грета не хлопала, что с некоторой неловкостью заметил Роби. Старое убеждение насчет упрямства рыжих как нельзя лучше подходило его жене. Она сидела, скрестив руки и вздернув подбородок — истинный портрет непримиримой социалистки.
На экране появлялись все новые слайды, отбрасывая цветные тени на лицо Греты. Фотографии отделения в Ла-Джолле, спроектированного как целый поселок вилл в средиземноморском стиле с видом на Тихий океан. Оздоровительный клуб в Ньютоне: с десяток пожилых дам в шикарных спортивных костюмах занимаются аэробикой. Снимок на поле для гольфа: двое мужчин позируют возле автомобильчика под полосатым тентом. Фотография обедающих в ресторане здешнего клуба; бутылка шампанского остывает в серебряном ведерке со льдом.
«Здесь живут богачи».
Роби поерзал на стуле, с огорчением чувствуя, что Грета думает о происходящем. Забота о богачах — не то, чему он намеревался посвятить жизнь, когда был студентом. Но тогда он еще не представлял себе пресса студенческих заемов, закладных на дом, сбережений в фонд колледжа для ребенка. Не представлял, что будет вынужден перейти на сторону противника.
