Обман - Фрэнсис Клэр (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
– Ты была чересчур строгой с Гарри, – сухо продолжает он.
– Правда?
– Это дело… Ты приняла его слишком близко к сердцу.
Сковорода шипит, я выключаю газ.
– Ты из мухи раздула слона, – продолжает Джек. – Она была всего лишь… – он пытается найти подходящее слово.
– Моложе, красивее и умней? – Я пытаюсь засмеяться, но получается что-то вроде хрипа.
– Это была обыкновенная интрижка. Ничего серьезного из нее не получилось бы, он бы ни за что тебя не бросил.
Джек считает супружескую измену простой интрижкой. Но ведь он никогда не был женат и никогда не мог взглянуть на этот вопрос с другой точки зрения.
– Я и не считала, что он мог меня бросить, – с возмущением говорю я и тут же жалею о своем тоне.
– Да ладно, Эллен, – мягко произносит Джек. – Ты караулила его, как коршун. Ты была вне себя. Господи, атмосфера была ужасной. Даже лучшие мужчины сбиваются с пути истинного, но это же еще не конец света.
Я не могу об этом говорить. У меня перехватывает дыхание, и я хочу остаться наедине с собой.
– Джек, пожалуйста…
Он грустно качает головой, как будто показывая, что со мной говорить бессмысленно. Когда он целует меня на прощание, то по-отечески улыбается и проводит большим пальцем по моей щеке, как бы смахивая слезы, хотя я и не плачу.
Когда Джек уходит, я, тупо уставившись на пережаренные бобы, думаю о Кэролайн Палмер.
ГЛАВА 4
Меня будят звонки телефона. Я открываю глаза, боясь, что еще ночь и кошмары могут вернуться, но комнату заливает тусклый свет. Я вижу хорошо знакомые очертания наполовину задернутых штор и чувствую облегчение. Что бы там ни было, я дома.
Перевернувшись, беру трубку. Это Молли. Она спрашивает, не разбудила ли меня.
На часах уже почти одиннадцать. Я пытаюсь вспомнить, во сколько легла спать. По-моему, около четырех.
– Нет, – говорю я, – я как раз проснулась.
– Ну что ты решила с обедом? – Она соблазняет меня копченой лососиной, артишоками и клубникой. – А у соседей восхитительный щенок и Джош может с ним поиграть.
– Молли, я бы с удовольствием, но…
– Эллен, мне хочется, чтобы ты рассказала об Америке и о себе.
– Мне нужно дождаться Джоша с рыбалки.
– Тогда приезжай без него.
– Он должен вернуться к обеду. Молли этим не смутишь.
– С кем он поехал на рыбалку? Может, он у них немного побудет? Я привезу еду, устроим пикник, а?
– Молли, я пока не могу точно обещать. Можно, я перезвоню тебе попозже?
– Когда? – вздыхает она.
– Как только встану.
– Эллен, – вздыхает она снова, – я не знаю, как с тобой быть.
– У меня все в порядке.
– Правда? Я за тебя переживаю. Меня все не оставляет эта глупая мысль, что ты сдерживаешь всю боль внутри, заставляя себя страдать. Я никогда не встречала таких худых людей, Эллен. Я глазам своим не поверила, когда увидела тебя вчера. Ты нормально питаешься? Ты не чувствуешь себя виноватой? Ведь многие испытывают это чувство, если кто-то из близких умирает. Ты ведь не мучаешь себя, правда?
Это в стиле Молли: не оставить ничего недосказанным. Я ее за это просто обожаю.
– Да, Молли, – осторожно говорю я.
– Да? Ты не терзаешь себя этой глупостью? Я имею в виду историю с этой женщиной?
Я никогда не говорила Молли о своих проблемах с Гарри. Это было и не нужно. Она очень внимательный человек и скоро поняла: что-то не так. Поначалу Молли сдерживала свое любопытство, хотя ей это было нелегко, но когда я стала переживать сильнее, начала меня расспрашивать. Собственно, она сразу предположила, что появилась другая женщина. Это меня удивило и огорчило одновременно. Я не знала, что со стороны Гарри выглядит героем любовных интрижек. Я не пыталась разубедить Молли, в этом не было никакого смысла. Но и не поддерживала ее разговоров – просто боялась затронуть эту тему. Боялась, что расскажу Молли слишком много.
– Ничем я себя не терзаю, Молли. Правда. – Как только я произношу это, сердце у меня вздрагивает, а в желудке холодеет.
– Ты мне перезвонишь? – в голосе Молли слышится укоризна. Она уже внутренне готовится к тому, что я снова ускользну от ее предложения.
На кухонном столе я нахожу записку от Джоша. Она прижата солонкой. Я мысленно представляю себе, как он пыхтел над этим, с его точки зрения, длиннющим посланием. Почерк неровный, во многих словах ошибки.
«Отправляемся на другую сторону Уолдрингфилда – Кертон Крик. Спасательный жилет и провизия есть. Будем к обеду с рыбой.»
Самоуверенность, сквозящая в последнем предложении, весьма характерна для Джоша вне школы – там-то, с его «успехами», ее поменьше. Перечитав записку, я понимаю, что сам Джош не смог бы так толково подать информацию. Наверняка над ним стоял Морланд и диктовал, что надо написать.
В мойке лежит миска с остатками хлопьев и молока. Рядом тарелка с присохшими крошками и пятнышками масла, а также стакан с желтой каймой, указывающей на то, что в нем был апельсиновый сок. Ну что же, это, по крайней мере, свидетельства поглощенного завтрака.
Возвращаясь из кухни через холл, нахожу еще записку под входной дверью. Это от двух наших соседок. Открыв дверь, я обнаруживаю стоящую с внешней стороны коробку, в которой лежат: яблочный пирог, большой пакет помидоров, фрукты, две бутылки вина, сливки и пять или шесть самодельных имбирных пряников в виде фигурок людей. Пряники явно сделаны неопытной детской рукой, тесто местами раскатано неровно. Тут же в коробке находится открытка, с которой мне посылают «много любви и поцелуи от себя и детей».
Я тронута и одновременно немного расстроена. Значит, эти люди ожидают, что я должна быть неутешной вдовой? Но я не согласна на эту роль.
Я укладываю продукты в холодильник и думаю о Кэти. Не могу без нее. За последние месяцы мы стали так близки, что, кажется, без слов понимаем друг друга. Я восхищаюсь ею. И это не просто материнская любовь. Она такая умная, смелая, душевно щедрая, ранимая. Она так тяжело переносит одиночество. А сейчас в интернате даже среди подруг она одинока. Мне так хочется поговорить с дочерью. Но в это время по субботам у Кэти занятия, и я не смогу увидеться с ней раньше половины второго.
Я принимаю душ, одеваюсь, проглатываю чашку кофе. И лишь после этого звоню Молли. Мне приходится сделать над собой усилие, чтобы сказать ей, что вряд ли удастся с ней пообедать. Она шутливо обвиняет меня в желании от нее отвязаться. Я успокаиваю ее, пригласив пообедать вместе в понедельник.
Уже двенадцать. До возвращения Джоша остался максимум час, и я направляюсь в кабинет Гарри. Он находится в северной части дома, его окна выходят в сад. Гарри всегда мечтал о таком кабинете: внушительном, с высокими книжными стеллажами, с зелеными парчовыми шторами, гармонирующей по цвету драпировкой на стенах и огромным письменным столом из красного дерева. За исключением самых ясных дней в году в кабинете всегда мрачно, а сегодня почти совсем темно. Я щелкаю выключателем, и лучи света падают с потолка на ряды справочников издательства «Хэнсэрд» и охотничьи офорты, развешанные по обе стороны от окна. Стол и кресла поставлены слева от двери. Маргарет должна начать работу в понедельник, и на столе для нее приготовлены печатная машинка и бумага.
Стол Гарри завален пачками рассортированных и скрепленных резинками писем и бумаг, и мне приходится отодвинуть некоторые из них в сторону, чтобы поставить настольную лампу для освещения ящиков стола.
До этого я открывала их всего один раз, за несколько дней до отъезда в Америку. Я отобрала все более-менее значимые документы Гарри, которые могли понадобиться Леонарду: свидетельство о рождении, паспорт, страховые полисы. А финансовые бумаги отдала Маргарет.
Сейчас я просматриваю оставшееся содержимое ящиков. Иностранные банкноты, путеводители, мелкие счета, рекламные брошюры по медицинскому страхованию и садовой технике, об оранжереях и солнечных батареях, музыкальные и театральные программы. Гарри ходил в театры и на концерты скорее из чувства долга, чем ради удовольствия. Театр казался ему менее драматичным, чем жизнь, а классическая музыка его и вовсе не занимала.
