Роза - Смит Мартин Круз (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Леверетт стоял, обеими руками удерживая на голове баулер, чтобы его не унесло ветром.
— Никогда сюда не взбирался, — проговорил он. — Вы только посмотрите на облака: как корабли на море!
— Да вы поэт. Гляньте вниз, Леверетт. И спросите себя, почему этот город оставляет впечатление какого-то особенно бессмысленного и хаотического переплетения улиц. Теперь взгляните на карту, и вы увидите старинный поселок Уиган, который образовывали церковь, рыночная площадь и узкие средневековые улочки, пусть даже сейчас на месте бывших лугов пролегли брусчатые мостовые, а улочки превратились в фабричные дворы. У самых старых в городе магазинов самые маленькие по длине фасады — это потому, что каждый владелец хотел разместить свою лавку на главной и единственной в поселке улице.
Леверетт принялся сопоставлять с картой открывшийся его взгляду пейзаж. Блэар не сомневался, что он именно так и поступит: человеку так же невозможно оторваться от карты города, в котором он живет, как и от своего собственного портрета.
— Но вы смотрите и на что-то еще, — заметил Леверетт.
— Карты составляются по методу трех точек. Если вам известны координаты и высота любых двух точек, то вы можете определить по ним координаты и высоту любой третьей точки. Всякая карта фактически состоит из множества невидимых треугольников.
Блэар отыскал взглядом мост Скольз-бридж, по которому проезжал накануне вечером. Тогда в темноте, страдая от приступа лихорадки, он не понял и не оценил должным образом того, что мост делит город на две совершенно самостоятельные части. К западу от него лежал солидный, процветающий Уиган, средоточие конторских зданий, гостиниц и крупных магазинов, над которыми возвышался частокол терракотового цвета дымовых труб, увенчанных причудливыми защитными колпачками. К востоку от моста тянулась новая часть города, плотно застроенная небольшими кирпичными шахтерскими домиками, крытыми голубой шиферной плиткой. Севернее церкви и в стороне от моста тянулся в сторону густого леса бульвар, образованный солидными особняками, окруженными просторными усадьбами и роскошными садами. На карте возле этого бульвара была сделана пометка: «Дорога к имению „Хэнни-холл“«. В южной части города были сосредоточены угольные шахты, накрытые дымом, словно поле битвы.
При взгляде на карту сразу же становилось очевидным то, что нелегко было обнаружить непосредственным наблюдением, а именно: железные дороги одновременно и рассекали Уиган по живому, и снова скрепляли его воедино. Принадлежащие четырем разным компаниям — «Лондонской Северо-западной», «Уиган-Саутпорт», «Ливерпуль-Бари», «Ланкаширскому союзу» — линии разбегались геометрически правильными кривыми во все стороны, а с ними соединялись частные подъездные пути, идущие от шахт. В южной стороне горизонт был закрыт дымовой завесой, однако по карте Блэар насчитал в том районе ровно пятьдесят действующих шахт — невероятное для любого города число.
Блэар направил подзорную трубу в сторону расположенных за мостом шахтерских домов. Возможно, когда-то их строили по прямой; но поскольку их возводили на территории, располагавшейся прямо над заброшенными, выработанными шахтами, в которых с течением времени сгнивала крепь и старые горизонты обрушивались, то стены и крыши домов тоже меняли свое положение, пока в конечном счете не образовали неровный, холмистый, как будто бы колышущийся и медленно проваливающийся под землю пейзаж, сотворенный в равной мере и человеком, и природой.
— Я слышал про историю, которая у вас вышла с Библейским фондом, — проговорил Леверетт. — И про ваше… э-э…
— Распутство?
— Легкомысленный образ жизни. Но, насколько я сумел разобраться в том, что мне довелось читать, вы защищали африканцев.
— Не надо верить всему, что читаешь. У человеческих поступков могут быть самые разные причины.
— Но важно, чтобы люди знали правду, иначе у них может сложиться неправильное впечатление. И потом уже оно будет определять отношение к человеку.
— Намекаете на Хэнни? Он хоть и епископ, а мужик что надо.
— Епископ Хэнни… редкий человек. Не каждый епископ станет поддерживать дорогостоящие экспедиции в самые отдаленные уголки мира.
— Ну, Хэнни-то может позволить себе такую роскошь.
— Для вас эта его роскошь — вопрос жизни, — мягко заметил Леверетт. — Но какими бы личными мотивами вы ни руководствовались, в Африке вы творили добро, так что не разрешайте, чтобы вас малевали черной краской.
— Леверетт, позвольте уж мне самому заботиться о своей репутации. А почему в своем письме о Джоне Мэйпоуле вы не упомянули про взрыв на шахте Хэнни?
Леверетт был озадачен столь резкой сменой темы разговора. Наконец он произнес:
— Епископ Хэнни полагал, что эта информация не имеет отношения к делу. Разве только, что из-за всеобщей поглощенности взрывом мы не сразу обратили внимание на исчезновение Джона.
— Вы читали Диккенса? — спросил Блэар.
— Я его люблю.
— И удивительные совпадения не вызывают у вас подозрений?
— Вам не нравится Диккенс?
— Мне не нравятся подобные совпадения. Не нравится, что Мэйпоул пропал в тот же самый день, когда на шахте произошел взрыв. Особенно если для его розысков епископ избрал меня, горного инженера.
— Просто из-за взрыва мы не сразу обратили должное внимание на исчезновение Мэйпоула, ничего другого за всем этим нет. И мне кажется, епископ остановился на вас, потому что хотел, чтобы на дело посмотрели совершенно свежим взглядом и чтобы это сделал человек, которому он может доверять. В конце концов, тот опыт работы, который у вас есть, может оказаться в Уигане полезным.
Но Блэара доводы Леверетта не убедили.
— Мэйпоул когда-нибудь спускался в шахту?
— Ему это было запрещено.
— То есть ему разрешалось читать шахтерам проповеди только наверху, после того как они поднимались из забоев?
— Совершенно верно.
— А он это делал?
— Да, сразу же, как только они поднимались на поверхность. И шахтеркам. Джон был настоящим евангелистом. Человеком совершенно бескорыстным, честным и абсолютно безупречным.
