В никуда - Демилль Нельсон (е книги .TXT) 📗

Джон и Билл слегка заерзали. Полковник Гудман тоже почувствовал себя не в своей тарелке.

– Я не делаю никаких оценок, – поспешил объяснить я. – Оценки дает лейтенант Хайнс. Должен признаться, когда я служил во Вьетнаме, то тоже таскался по борделям. И травку покуривал, чтобы снять напряжение. Но черный рынок – избави Боже!

– Это не важно, – заметил Джон.

– В расследовании таких преступлений важно почти все, – возразил я. – Только так можно понять, почему один человек убил другого.

– Все важно, – поддержал меня мой добрый соратник Карл. – Даже самые разрозненные детали, если их правильно сложить вместе, дают законченную картину и устанавливают мотивы и личность жертвы и подозреваемого.

– Отлично, Карл, – подхватил я. – Когда я осматривал принадлежавшие убитому вещи, у меня сложилось ощущение, что Уильям Хайнс был бойскаутом, а Эдвард Блейк – плохишом. Но мы располагаем фактами, которые указывают на него как на подозреваемого. У нас имеется список американских советников, из которого явствует, что оба офицера служили в одно и то же время в одной достаточно маленькой группе, где был всего один капитан. Это подтвердят армейские архивы, если они не погибли в том печально известном и очень своевременном для многих пожаре в хранилище. У нас также имеются показания свидетеля: он видел, как американский капитан из Первой воздушно-кавалерийской дивизии застрелил лейтенанта, опознанного нами как Уильям Хайнс, у которого были те же нарукавные нашивки, что у капитана, и чьи вещи наш свидетель взял в качестве военных сувениров.

Я налегал на не очень убедительные улики, но лучших у меня не было. И если бы передо мной сидели члены жюри, а я бы выступал обвинителем, то испытывал бы сильную тревогу за исход дела. Ведь проиграть означает взбаламутить дерьмо, и все.

– Как вам сообщила Сьюзан, Тран Ван Вин опознал на фотографиях Эдварда Блейка как убийцу. – Я посмотрел на нее, и она подтвердила:

– Уверенное опознание.

Билл, Джон и Марк явно расстроились, а Карл, как ему и полагалось, смотрел недоверчиво.

Я закончил выступление словами:

– И еще были эти ценности из казначейства. Следует изучить финансовое прошлое Эдварда Блейка, особенно в период после его возвращения из Вьетнама. Среди прочего там были драгоценности, и их следы могут обнаружиться: в распоряжении самого Блейка, у его бывших подружек или теперешней жены.

В комнате повисло молчание. Но после короткой паузы заговорил Билл:

– Мне представляется, что эти доказательства не только случайны, но слабы и неубедительны. Не говоря уже о том, что они относятся ко времени тридцатилетней давности. На том, что я слышал, я бы не решился строить обвинение.

– Они явно недостаточны в суде, – поддержал его Джон Иган, – но за них могут ухватиться политические противники Эдварда Блейка и журналисты.

Марк Гудман глубоко погрузился в невеселые мысли.

– По-вашему, на этого свидетеля можно положиться?

– Думаю, что да. Но отдаю себе отчет, что американский суд присяжных может посчитать его показания недостаточными.

– А где сейчас этот свидетель? – небрежно спросил Джон.

– Вероятно, спит, – ответил я. – Он крестьянин.

Билл, которому и до этого приходилось испытывать на себе мое остроумие, раздраженно спросил:

– Спит где! В своей деревне?

– Вероятно. Мы не посчитали разумным тащить его сюда. – Я покосился на Билла и Джона. – А Сьюзан сочла неразумным вышибать ему мозги.

Никто, включая Карла, не изобразил возмущения или удивления – и на том спасибо. Но никто и не прокомментировал.

– Вы с Полом спрятали вещественные доказательства? – спросил военный атташе.

– Да.

– Где?

– Если я отвечу на ваш вопрос, они перестанут считаться спрятанными.

Полковник Гудман добродушно улыбнулся.

– Их нет необходимости больше прятать.

Сьюзан промолчала.

– Это место поблизости? – продолжал настаивать Марк.

– Нет, – ответила она. – Мы предполагали, что после того, как приедем из Лаокая, у нас возникнут проблемы с полицией.

– Таким образом, вы спрятали эти вещи в Лаокае рядом с Банхин?

– В окрестностях.

Билла неприятно удивил отказ его бывшей подружки сотрудничать. И если Иган, как я предполагал, был его начальником, свое следующее назначение он получит в Исландию – следить с берега за перемещением русских кораблей.

– Сьюзан, ответь нам, где ты спрятала улики! – резко потребовал он.

Она пригвоздила его взглядом, который он наверняка испытывал и до этого.

– Мне не нравится твой тон.

Билл заговорил мягче:

– Сьюзан, опиши нам, пожалуйста, тайник, где хранятся личные вещи лейтенанта Хайнса.

– Позже.

– Сьюзан...

Но его перебил Джон Иган и адресовал вопрос мне:

– Вы скрываете улики по делу об убийстве?

– Всего лишь прячу.

– С какой целью?

– Мы в недружественной стране, Джон. Я скрыл улики в надежном месте.

– Которое вы нам сейчас откроете.

– Ради чего? Вам нет смысла о них тревожиться.

– Вы нам скажете, где вы их спрятали, – повторил он, не обращая внимания на мои слова.

– Почему? Кто вы такой?

Иган посмотрел на Карла.

– Это приказ, Пол, – сказал тот.

– Хорошо. Я вам скажу. Только позже и наедине.

Карл остался доволен, что единственный из всей компании сохранил надо мной власть и единственный будет обладателем ценной информации.

– Отлично, – промолвил он. – Поговорим потом.

Все как будто не возражали. Марк Гудман повернулся к Карлу.

– Вы, полковник, опытный, профессиональный следователь. Каково ваше мнение по поводу этих вещественных доказательств? Необходимо ли дальнейшее расследование? Предъявление обвинений? Или дело следует закрыть?

Карл пожевал нижнюю губу.

– Необходимо принять во внимание фактор давности и специфику свидетеля. Он может казаться надежным и достоверным, но я бы не стал рассматривать его в качестве свидетеля до тех пор, пока его слова не подтвердят другие показания. И хотя бы одна веская вещественная улика. В этом смысле армейский реестр явно недостаточен. Если бы я вел дело, я бы его закрыл.

– Карл, это неправда, – возразил я. – Вы сами это прекрасно понимаете. Просто считаете, что в данной ситуации это единственное, на что вы способны. Допросите подозреваемого.

– Этого не будет, – поспешил возмутиться Иган. – Ни здесь, ни в другом месте. Мы забываем о самом главном: это... это дело может погубить жизнь и политическую карьеру достойного человека, заслуженного ветерана, мужа, отца и самоотверженного общественного деятеля. Американскому обществу больше не нужны скандалы и охота на ведьм. К тому же имеются международные соображения. Я закрываю это дело и считаю дальнейшее обсуждение бессмысленным.

Полковник Гудман немного подумал и спросил:

– Я хотел бы знать, как каждый, кто обладает настоящей информацией, намерен с ней обойтись? Джон?

– Забыть и считать, что этого собрания никогда не было.

– Билл?

– Точно так же.

– Полковник Хеллман? Это ведь ваше дело.

– Расследование было неофициальным. Официальным оно никогда не станет. Будем считать, что дело закрыто.

Мне послышался вздох облегчения.

– Пол?

– Я хотел бы переговорить с подозреваемым.

Гудман намеревался что-то сказать, но передумал и обратился к Сьюзан:

– Мисс Уэбер?

– У меня нет никакого опыта в правоохранительных или следственных делах, и я не представляю, что такое достаточная или косвенная улика, надежный или ненадежный свидетель. Но я знаю, что некий пехотный капитан совершил четыре убийства и кражу. И тот единственный капитан, который, по нашему мнению, мог совершить все эти преступления, проживает сейчас в гостевых комнатах этого здания. Здравый смысл подсказывает, что с ним необходимо поговорить. Он может рассказать, где находился в тот день. Возможно, получил отпуск, лечился в госпитале или был в компании десятка друзей. Надо копнуть немного глубже. И не исключено, мы останемся довольны тем, что узнали. А возможно, придется копать еще глубже.