Гайджин - Олден Марк (читать книги онлайн без .txt) 📗
Саймон посмотрел на свою забинтованную грудь. Нет, он ничего не расскажет о человеке в ванной. Саймон вернул долг Эрике и может снова вернуться и жить для себя, а это значит — совсем забыть о том, что произошло в Японии. Он был доволен собой. Чего еще надо?
Глава 4
Йокогама
Июль 1983
Дом в морском порту, находящемся на расстоянии восемнадцати миль к югу от Токио, Руперт де Джонг купил из чистого своенравия. В городе было засилье иностранцев: консульства, офисы различных совместных компаний, старый чайнатаун, клубы американской музыки. Именно тот набор, которого де Джонг как лидер якудзы и европеец, казалось бы, должен был избегать. Он носил японское имя Ямага в честь человека, разработавшего бушидо, кодекс феодального воина; Разан — в честь философа и советника сегунов Токугавы. Он в буквальном смысле слова пролил свою кровь за Японию. До сих пор он не допускал, чтобы кто-нибудь мог командовать им или говорить, что он должен делать. Он был гайджин и делал то, что ему нравилось.
Дом де Джонга — особняк в викторианском стиле из красного кирпича — был расположен на Блаффе, поросшем соснами холме, откуда открывался вид на йокогамскую бухту. Здесь жило и несколько богатых японцев, но традиционно Блафф являлся районом богатых иностранцев, анклавом западных бизнесменов, дипломатов и преуспевающих, миссионеров? Из окна своей спальни де Джонг мог видеть Иностранное кладбище, последнее место успокоения этих алчных перекати-поле, этих купцов, дипломатов, спасителей душ, впервые ступивших на японскую землю. Его родственник по материнской линии, морской капитан, тоже был похоронен здесь. Но это было еще в девятнадцатом веке. В традициях самых знаменитых эксцентриков Британии капитан использовал два позвонка своей умершей жены в качестве солонки и перечницы, а остальные кости носил всегда с собой в ароматизированной сумке.
Иностранное кладбище было очень живописно и привлекало толпы щелкающих и клацающих фотоаппаратами туристов, запечатлевающих надписи и эпитафии на могильных камнях и прогуливающихся, словно по парку, по его зеленым газонам. Восточная часть души де Джонга видела в этом не столько любопытство, сколько напоминание о смерти. Нитка, завязанная вокруг пальца, указывала на то, что смерть является последним ответом на все вопросы. Становясь старше, он часто задумывался над вопросом, что является большей неожиданностью: жизнь или смерть.
На рассвете де Джонг спустился на частный корт, находящийся прямо под его домом в Йокогаме, попрактиковаться в куидо, японской стрельбе из лука. На нем был традиционный национальный костюм: длинная блуза и длинная юбка, сшитые из темно-синей хлопчатобумажной ткани. На его правой руке была перчатка из оленьей кожи, и он был босиком. В присутствии двух кобунов он выпускал стрелу за стрелой в пару четырнадцатифутовых мишеней, прикрепленных к деревянным подставкам на расстоянии шестидесяти футов.
Уже около полудня де Джонг выпустил последнюю стрелу. Он стрелял из японского лука восьмифутовой длины, изготовленного из расщепленного бамбука и кедра. Лук закалили на огне, чтобы придать ему упругость и гибкость. Оперенные стрелы в три фута длиной находились в легком полотняном колчане на правом бедре де Джонга.
Железная дисциплина, выработанная сорокалетними занятиями куидо, зен и дзюдо, позволяла ему сохранять идеально правильную стойку лучника. Тело выпрямлено и повернуто боком к мишени. Тетива оттянута, лук держится в максимально вытянутой руке, затем он медленно поднимается над головой и опускается в нужное положение. Опускается медленно еще раз, рукой в перчатке тетива оттягивается за ухо. Позиция фиксируется. Ожидание. Концентрация, пока тело и ум не сливаются воедино, пока лучник, стрела и лук не превращаются в одно-единое целое.
Затем стрела выпускается, именно выпускается, а не выстреливается. Достигается состояние ума и духа, называемое заншин, сущность куидо. В куидо постигается секрет достижения победы в бою: необходимость постоянного превосходства над противником, лишение его возможности нанести удар первым.
Де Джонг назначил встречу наиболее важным главарям своей структуры на сегодняшний полдень в своем доме в Йокогаме. Это будет встреча, где он должен доминировать, суметь удержать свое лидерство. Для этого он и укреплял свой дух куидо. Для этого он встал на рассвете и выпускал стрелу за стрелой, пока не устала рука и он не остановился в изнеможении. Для де Джонга было очень важно показать своей якудзе, что его силы по-прежнему безграничны.
Два дня назад какой-то европеец убил Кисена, и это являлось серьезной угрозой праву де Джонга на роль оябуна Шинануи-Каи. Оно представляло для него большую опасность, чем его встреча с Алекс Уэйкросс на Гавайях. Смерть Кисена, если только она не будет отмщена в ближайшее время, могла в одну ночь свалить его с вершин власти. Этот коренастый лейтенант был его любимым заместителем. Де Джонг был обязан ему жизнью: Кисен однажды заслонил его своим телом от вооруженного мечом нападавшего, и тот раскроил ему лоб. Кисен также первым предупреждал его о готовящемся предательстве или неповиновении. Такие люди были незаменимы.
Чтобы не уронить престиж и сохранить уважение своих подчиненных, де Джонг должен был найти убийцу Кисена и уничтожить его. Оябун, который не мог защитить своих людей, очень скоро терял их преданность. На сегодняшней встрече гайджин собирался продемонстрировать, что он пойдет на все, чтобы отомстить за смерть Кисена.
Конечно, он не собирался забывать и об Алекс Вейкросс, или как она там теперь себя называла. Если она сумеет доказать американцам, что он еще жив... Она очень опасна. Одному Богу известно, насколько простирается ее ненависть к де Джонгу, а ненависть, де Джонг был в этом уверен — глубокое и длительное чувство. От нее можно было ожидать, что она сообщит в любую из существующих ныне комиссий по военным преступлениям, что де Джонг не протянул ноги в 1945, а все еще жив.
Ее появление и возможное вмешательство означало конец его наметившемуся альянсу с братьями Ла Серрас, лидерами главнейшей преступной семьи в Нью-Йорке. А с этим обрывались его планы экспансии на Гавайях и на американском материке. Де Джонг чувствовал, что поступил мудро, покинув Гавайи сразу же после случайной встречи с Алекс Уэйкросс. Он отменил важную встречу с Ла Серрас, корейским представителем ЦРУ и лейтенантом гавайской полиции, находящимся на его содержании. Лейтенанту было поручено найти мисс Уэйкросс и избавиться от нее.
С налитым кровью лицом, тяжело дыша, де Джонг тянул тетиву лука, пока она не оказалась в девяти дюймах за его правым ухом. Он находился на корте уже почти семь часов, и за это время не притронулся ни к питью, ни к еде. Даже в самое жаркое время года он старался достичь совершенства духа и тела, не позволяя физическим страданиям угнетать его сознание. Вставив последнюю стрелу, он держался так же прямо, как и при первом выстреле, ожидая, когда боль в его руках станет невыносимой. Но он все еще не пускал стрелу. Не пускал до тех пор, пока не ощутил, действительно не ощутил слияние воедино тела и духа.
Он не знал, сколько времени ждал. Он не почувствовал, когда пустил стрелу. Он только услышал гудение тетивы и ощутил толчок лука в левой руке. Долгое время он оставался без движения, впившись глазами в мишень, куда вонзилась последняя стрела. Теперь он почувствовал в себе такую силу духа, какой не чувствовал никогда раньше.
Де Джонг обернулся к двум кобунам, молчаливо прислуживавшим ему. В их обязанности входило подавать ему, когда необходимо, полный колчан со стрелами и стремглав бегать по грязному полю менять мишени. Да, они были полны уважения к нему. Но де Джонг видел и что-то еще в их лицах. Это были страх и почитание. Они знали, что едва ли найдется несколько человек любого возраста, способных выпустить сотню стрел так точно и мощно в цель, как требует искусство куидо.
