Орлиный мост - Мазо Жак (читать книги без TXT) 📗
— Скажите, — вновь задал вопрос Мишель, — вы ведь знаете здесь почти всех, не могли бы вы оказать мне одну услугу?
Антонен повернулся. Взгляд его стал другим. Мишель понял, что Антонен насторожился.
— Я вас слушаю…
— Хочу обратиться к вашей памяти.
Антонен усмехнулся:
— У меня ее больше нет. Я даже ищу очки, когда они у меня на носу…
Мишель не обратил внимания на эту смехотворную отговорку пожилого человека.
— Я говорю не об этом, вы же понимаете…
Он вынул фотографию Тома и положил на стойку. Антонен смотрел на снимок, стараясь скрыть волнение, но это было невозможно. Его подбородок задрожал, а на глазах появились слезы.
— Ради памяти Тома вы должны побольше рассказать мне о нем, — настаивал Мишель. — Вспомните, вы сами говорили, что не верите в его самоубийство. Сегодня я и сам в это не верю…
Антонен замотал головой, словно собирался с духом, чтобы отказаться. Потом пожилой человек повернулся к кофеварке и налил кофе.
— Не хочу ворошить прошлое, — пробормотал он, — это слишком давняя история…
— Для вас это больше, чем просто история, — возразил Мишель, — вы любили этого юношу. Вы знали о нем гораздо больше, чем рассказали следователю. Я это сразу почувствовал. Так отчего вы не хотите говорить?
— Я не могу, инспектор! Не нужно на меня сердиться. Все, что должно было случиться, случилось.
— О чем вы?
— Это рок…
— Ну же, Антонен! Вы знаете, так же как и я, что дело не в причудах судьбы.
Хозяин кафе обернулся и посмотрел Мишелю прямо в глаза. Казалось, он был чем-то напуган, потому что все время поглядывал на входную дверь.
— Вы, может быть, и не верите в силу рока, потому что вы не местный! Но поверьте мне, он все-таки определяет судьбы людей…
— В таком случае расскажите все! Сделайте это хотя бы ради Тома.
— Вам достаточно спросить у него самого.
— Как так?
— Не принимайте меня за дурака, инспектор. Ведь это его голосом заговорила малышка. — После этих слов, не желая продолжать разговор, Антонен ретировался в глубь зала. — Извините, — пробормотал он, прежде чем исчезнуть, — у меня дела.
Сначала Мишель хотел последовать за ним, но потом передумал. Антонен явно чем-то напуган, едва ли удастся его разговорить.
Инспектор покинул кафе, не заплатив, досадуя на себя: ему так и не удалось разрушить стену молчания, которой окружил себя Антонен.
Застигнутый жарой врасплох, инспектор укрылся в тени каштана и стал размышлять о своих дальнейших действиях. Купаться ему не хотелось, так же как и возвращаться в дом Жерома. В то же время было уже достаточно поздно, чтобы нанести визит кому-нибудь еще. И он решил прогуляться. Вероятно, это поможет ему успокоиться и еще раз проанализировать детали все более усложнявшегося дела.
Глава 5
Мюрьель приехала в клинику Алеса чуть раньше четырех часов. К счастью, здесь было прохладнее, чем на улице.
Вчера вечером, перед сном, Жером попросил ее зайти к нему в кабинет и ознакомиться с медицинским диагнозом Вероники.
Она невольно задумалась об этом человеке, блестящем и притягательном, в которого была влюблена, будучи студенткой. Их роман продлился лишь несколько месяцев, но они остались друзьями навсегда. Жером стал единственным среди бывших ее интимных партнеров, с кем она продолжала общаться.
Мюрьель часто задавалась вопросом, почему поступила вопреки одному из своих правил: никогда не поддерживать отношений с прежними любовниками.
Встречаясь с Жеромом время от времени, она в конце концов поняла: он принадлежал к редкому типу людей, с которыми невозможно расстаться. Привязанность к нему основывалась не на физическом или сексуальном влечении, а на чем-то большем. В Жероме было то, что она называла интеллигентностью сердца, которая чрезвычайно редко, по ее мнению, встречалась у мужчин.
Мюрьель немедленно проводили к нему в кабинет, где царил творческий беспорядок и повсюду были навалены бумаги, книги и медицинские карты. Жером усадил ее и предложил чашечку ароматного кофе, который сам и сварил в кофеварке, привезенной из какой-то поездки по Италии.
— Итак, доктор, вы хотели меня видеть? — шутливым тоном спросила Мюрьель.
— Да. Я хотел поговорить с тобой о Веронике. Ты знаешь, хотя и заведую отделением, я не могу в одиночку принимать решения о лечении больных.
— Я так и думала, и это хорошо!
— Нас смущает твой подход. Некоторые мои коллеги, а также медсестры выразили удивление, когда я объявил им о твоем приезде и рассказал о сущности твоих экспериментов.
— Ты хочешь сказать, им не нравится мое присутствие? — воскликнула Мюрьель с ноткой агрессивности в голосе.
— Не совсем так. Вопреки расхожему мнению психиатры более любопытны, чем другие врачи. Кроме того, здесь мы применяем достижения многих областей медицины. Твой метод, каким бы странным он ни казался некоторым специалистам, никто не отвергает, но все требуют одного: чтобы график лечения Вероники не нарушался.
— Но я надеюсь, ты их убедил?
— Да. Однако ее случай уникальный и очень сложный, поэтому некоторые опасаются, что твое вмешательство может нарушить взаимоотношения пациента и врача и в конечном итоге повлияет на правильность определения диагноза и проведение терапевтического лечения.
— Сколько слов, чтобы сказать, что я здесь лишняя, — с иронией произнесла Мюрьель.
Жером расслабился и поудобнее устроился в кресле.
— Отдаю должное твоей врожденной интуиции… Я не сказал, что ты мешаешь, просто в твои обязанности входит информировать нас о результатах твоих экспериментов, представлять нам для ознакомления фильмы и записи и, кто знает, может быть, когда-нибудь принять участие в совместном обсуждении этого случая.
— Мне казалось, мы договорились об этом с самого начала, — удивилась Мюрьель.
— Я хотел услышать от тебя подтверждение. Было бы неплохо оформить это в письменном виде…
— Хорошо. Только меня удивляет, что моего слова недостаточно.
— Я завишу от придирчивой администрации…
— Понятно. Но поскольку речь идет об обсуждении случая, произошедшего с Вероникой, я хотела бы, чтобы ты сказал мне несколько слов о вашем замечательном диагнозе, причем, пожалуйста, на понятном языке…
Жером выпил глоток кофе.
— Ты всегда пьешь его холодным и без сахара? — спросила Мюрьель.
— Всегда! Ты видишь, я совсем не изменился… Но вернемся к нашему делу. Для нас Вероника это довольно типичный случай. Симптомы указывают на промежуточное состояние между бредом, галлюцинациями и шизофренией. Причем четкий диагноз поставить невозможно. Само собой разумеется, что твой подход нам в какой-то мере интересен, поскольку предполагает символическое объяснение механизмов поведения…
— Но ты знаешь, моя цель состоит в другом.
— Конечно! Однако я прошу тебя повернуться лицом к моим коллегам.
— Ну хотя бы ты веришь в успех моего дела?
— Безусловно, иначе я бы не просил тебя приехать…
Какое-то время они молчали, понимающе глядя друг на друга.
— Если я не ошибаюсь, — вновь заговорила Мюрьель, — ты хочешь, чтобы я опустила планку и говорила на научном жаргоне с твоими коллегами, чтобы их не напугать.
— Да, что-то в этом роде. Как бы то ни было, не бери на себя никакой инициативы относительно Вероники и сообщай нам о своих планах. А что до ее матери, то, если тебе надо с ней поговорить, не касайся медицинских проблем.
— Хорошо, шеф! Как чувствует себя наша больная сегодня?
— Никаких изменений. Она не говорит, у нее вялость, зато начинает появляться аппетит.
— Я могу ее увидеть?
— Лучше подожди до завтра. Ее мать пришла незадолго до тебя и, вероятно, останется здесь до вечера.
— Удачное совпадение. Я как раз собиралась сделать несколько фотографий на мосту в сумерках, надо как следует подготовиться.
— Что? Ты полезешь на гору сегодня вечером?
— Да, а почему тебя это беспокоит?
— Не знаю, там крутой подъем…
