Скрипач - Жарчинская Инна (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Этот февраль больше напоминал март. Вместо белого пушистого снега под ногами чавкала грязная мокрая жижа, напоминающая мне кашу-размазню. С неба сыпалось что-то среднее между дождем и снегом. Погода — отвратительнее придумать сложно. Но я с удовольствием вдыхала сырой воздух и лихо перепрыгивала через мутные лужи.
Надо же, как здорово! За последние несколько дней я ни разу не вспомнила о скрипаче! Это было мое первое достижение. А второе… Мне нравилось идти по городу под руку с Саватеевым и болтать ни о чем. Со Славкой было легко и приятно общаться, он не вызывал у меня того нервного озноба, который начинал меня бить, едва только я слышала на площадке хлопанье дверей соседней квартиры.
С ним было все просто. Он охотно подхватывал любую тему, которую я затрагивала и при этом проявлял удивительную для раздолбая осведомленность.
И уже только в подъезде я вспомнила, про Ника. Воспоминание это слегка царапнуло мне душу, но особой боли я на этот раз не почувствовала. Славка рассказывал мне какой-то новый анекдот, я смеялась и все было просто замечательно, пока перед нами не появился ОН.
Можно сказать, что мы столкнулись с Ником нос к носу. Он шел выносить мусор. Лицо такое же бледное, только круги под глазами стали немного бледнее. Легкий вежливый кивок, тихое «Здравствуйте, Мария» и взгляд, от которого у меня мурашки побежали по спине. Когда он оценивающе посмотрел на Славку, мне показалось, что за доли секунды он уже все про того понял и мог бы разложить его душу на мельчайшие составляющие. На губах у него задрожала презрительная ухмылка. И, как это уже случалось несколько раз, я вновь увидела в его темных глазах опасные желтые всполохи. Настроение испортилось моментально, и Саватеев это заметил. Дома он спросил меня:
— Маш, а кто был тот мужик, что шел нам навстречу?
— Сосед, — ответила я нервно, — а в чем дело?
— У тебя с ним что-то есть?
— Слушай, Слав, тебя это не касается. Тебя ведь интересуют конспекты, а не моя личная жизнь, — я даже не старалась скрыть свое раздражение.
— Ясно, — задумчиво произнес он, — этот тип имеет какое-то отношение к твоей личной жизни, и судя по тому, как у тебя изменилось настроение при виде его, не все у вас с ним хорошо.
— У нас с ним вообще ничего нет, — прошипела я зло. — А ты, пожалуйста, не ковыряйся в моей душе — я этого терпеть не могу.
Вытащив из ящика стола пачку цветастых тетрадок, я протянула их Славке и всем своим видом дала понять, что ему пора уходить. Но, как назло, Саватеев даже не думал покидать мою негостеприимную квартиру.
— Слышь, Машка, а почему бы тебе не предложить мне чай или кофе? — спросил он. — Я хоть согреюсь немного. У меня ноги уже все мокрые: кроссовки хреновые — воду пропускают. Ты же не выгонишь меня, голодного и холодного, в такую слякоть? Это не по-христиански. Я знаю, ты добрая, ты накормишь одинокого путника, — он дурачился, но лицо у него при этом было серьезным.
После такого заявления я не могла его прогнать. Ругая себя за мягкотелость, я поплелась на кухню. До меня стало доходить, что никакие ему конспекты не нужны. Саватеев и раньше обрастал хвостами, но как-то справлялся без моей помощи.
Вытащила из холодильника сыр и масло, на скорую руку соорудила ему несколько бутербродов, поставила на огонь турку с кофе и с недовольным видом уселась на стул. Мне хотелось поскорее остаться одной, чтобы спокойно потосковать о скрипаче. А Саватеев мне мешал. Вот черт! А я, наивная, думала, что все у меня прошло. Куда там, стоило мне его опять увидеть, как тут же заныли старые раны. В голове опять каша, в душе — тоска. И никуда мне не деться от этого, нигде не скрыться от его горящих темных глаз. Такое чувство, что Ник постоянно следит за каждым моим шагом, а это уже похоже на паранойю.
— Маш, — робко обратился ко мне Славка, — что-то не так? Что случилось-то? У тебя ведь было нормальное настроение, и вдруг такая перемена. Это ты из-за него, да?
Мне захотелось запустить ему в голову сахарницу, но пришлось сдержаться. Конечно, у меня в последнее время небольшая депрессия приключилась, но не стоит ее усугублять. Я умею, если надо, себя контролировать.
— Какое тебе до этого дело? — процедила я сквозь зубы. — Тебя это совершенно не касается. Моя жизнь — это моя жизнь.
— Кто его знает, — задумчиво произнес он, — может, и касается. Только, знаешь, что я тебе скажу? Лучше держись от него подальше. Не могу тебе этого сейчас объяснить, но я чувствую такие вещи. Есть в нем что-то такое… нехорошее. Не злись, Маша, я догадываюсь, о чем ты сейчас подумала. Нет, тут дело не в ревности.
— Я ведь сказала тебе, чтобы ты не касался этой темы, — начала я потихоньку терять контроль над собой. — Еще одно слово — и никакого кофе ты не дождешься, ясно?
— Как хочешь, я всего лишь хотел тебя предупредить. Этот тип какой-то мутный, что-то с ним не так. Вот когда-нибудь ты увидишь, что он не тот, за кого себя выдает.
— Да ни за кого он себя не выдает! — стукнула я кулаком по столу. Испуганно звякнули ложки в чашках, подпрыгнул лежащий на столе нож. — Он скрипач, играет в «Империи». Кем еще он, по-твоему, может быть, бандитом с большой дороги, маньяком, кем? А то, что у него вид странный, так это из-за болезни. У него какое-то генетическое заболевание. И все, замяли этот разговор, больше я не предупреждаю!
И тут за стенкой заиграл мой скрипач. Видимо, он уже вернулся. Музыка легко проникала сквозь кирпичные стены. Она вонзалась в меня сотнями раскаленных игл, яростная, безумная, злая. Скрипка кричала, выла, издевательски хохотала. Мне стало страшно и больно. Я увидела, как лицо Славки помрачнело — видимо, и его пробрало до костей. Музыка Ника не для слабонервных, мне ли этого не знать.
— Псих, точно псих, — прошептал он, а потом добавил зло: — Какие же вы, девчонки, мазохистки! Почему вам не нравятся нормальные, здоровые ребята? Почему вам подавай очередного больного на всю голову гения? Неужели обязательно надо кому-то приносить себя в жертву? Не понимаю, честное слово, этого я не понимаю! Конечно, у него такой романтичный вид, эта болезненная бледность, эти горящие глаза! Весь такой возвышенный и противоречивый. Где уж нам, тупым мужланам. Хорошо, закроем эту тему, раз уж ты ничего не хочешь слушать.
Он замолчал, понимая, что разговаривать со мной на эту тему бесполезно. Уже в полном молчании выпил кофе, к бутербродам даже не прикоснулся. А музыка не успокаивалась, мне казалось, что она пытается выгнать Саватеева из моего дома. Я видела, как на его лице появилась гримаса боли, а руки отчаянно сжали виски. Видимо, у Славика заболела голова. Он сжал зубы и даже застонал тихо.
Мне стало его жалко. Куда ему тягаться с Ником! Мой скрипач и не из таких, как Саватеев, жилы умеет тянуть. Я уже не сомневалась, что в его музыке есть что-то такое, что подчиняет людей, вытаскивает на белый свет все их жалкие и тщательно скрываемые пороки и недостатки. Он играл не на струнах, а на человеческих слабостях, заставляя людей быть самими собой.
Славик резко поднялся и направился к двери, забыв даже про конспекты. Я напоминать не стала, ждала, когда же он, наконец, избавит меня от своего общества. Как же все неудачно получилось. Сколько раз я, поднимаясь или спускаясь по лестнице, ждала, что встречусь с Ником. И мне не в чем было бы себя упрекнуть, потому что это была бы случайная встреча. Но ни разу мне не повезло. А тут, как назло, в самый неподходящий момент. Он теперь, наверное, будет думать, что Саватеев — мой парень. Я вспомнила его жесткий презрительный взгляд, и на душе стало совсем паршиво.
Уже в подъезде, перед тем как я закрыла за ним дверь, Славка обернулся и тихо, но ясно произнес:
— Мне жаль, что я ничем не могу тебе помочь.
— Я в помощи не нуждаюсь, — ответила я раздраженно.
— Видела бы ты себя, — сказал он, — еще как нуждаешься. Жаль только, что ты никому не позволишь тебе помочь.
— Обойдусь без скорой психологической помощи. А ты выброси это из головы, ты слишком много понапридумывал.
