Дневник Повелительницы Эмоций (СИ) - Кош Виктория (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Кабан не шевелился. Милодаре показалось, будто он раздумывает, не повернуть ли ему назад в орешник. Милодара повторила заклинание, чувствуя, как руки-ноги наливаются силой. Кабан захрипел, наклонил голову… и в этот миг через кусты перемахнул всадник на вороном коне. Был он молод и хорош собой, непокрытые волосы золотились под лучами солнца. Сразу узнала Милодара того, кем были заняты ее думы, и затрепетала от ужаса. Копья у охотника не было, и поразить кабана с безопасного расстояния ему было нечем. От ее заклинаний тоже было мало толку. Завидев своего преследователя, кабан разъярился, и тонкий невидимый наговор, которым Милодара удерживала его от нападения, порвался…
Но молодому охотнику страх был неведом. Отвага сияла над его прекрасным челом.
— Не бойся! — крикнул он и спрыгнул с коня.
С одной лишь кривой печенежской саблей Горислав бросился на кабана и вонзил острое лезвие ему в глотку. Кабан попытался достать охотника клыками, но жизнь уже покидала его, и ловкий охотник легко уклонился от удара.
— Долго же пришлось с тобой повозиться, — сказал Горислав, вытирая саблю пучком травы.
Милодару он как будто и не замечал. Но видела она над его головой легкие нити изумления и восхищения ее красотой, но больше всего было смородинового горделивого самолюбования.
— Если бы не ты, он бы набросился на меня и растерзал, — тихо сказала она. — Спасибо тебе.
Горислав повернулся к ней. Упоение собственным успехом малиновой зарей вставало над ним.
— Я гнался за ним от самой опушки и рад, что успел вовремя.
Горислав снял с пояса рог и вертел его в руках. Хочет призвать слуг, чтобы они забрали кабана, догадалась Милодара. Неужто на этом все закончится? Не допустит она такого. Ее радость, ее любовь полыхала ясным огнем, потянулась к ней Милодара, зачерпнула пригоршню, да кинула в костер Гориславого самолюбования…
Только вот думал Горислав подуть в рог, призвать слуг и сотоварищей, пусть скорей посмотрят на его охотничью доблесть. Но тут задержался взгляд на тонком стане незнакомой девы, и пальцы сами отпустили рог. Успеется еще.
— Что ты здесь делаешь одна? — спросил он.
— Грибы собирала. От подружек отстала, заблудилась. Корзинку потеряла…
— Ты из Киева?
— Я племянница кузнеца Силана.
— Не знаю такого, — покачал головой Горислав.
— Мой брат Несмеянко служит у воеводы Остромира.
— А, так ты сестра Несмеянко… не ты ль давеча искала его воеводином дворе?
Милодара молчала.
— Хотя нет, та вроде была повыше… — Горислав смотрел-смотрел, да никак не мог понять, узнает он в сестре Несмеянко вчерашнюю девицу, закутанную в плат. И чем больше смотрел, тем больше прелести видел в ней. Косы черные, а глаза прозрачные словно льдинки, улыбка тихая, ласковая. Сразу видно, хорошая девушка. Достойная. Не каждый день такую встретить можно.
— Я Горислав, сын воеводы Остромира. А тебя как зовут, сестра Несмеянко?
— Милодара.
— Красивое у тебя имя.
Как и положено благонравной девице, Милодара глаз от земли не подымала, но все видела. И взгляд его восхищенный, и улыбку, и мысли его потаенные видела. Не просто видела — направляла, подогревала.
Сердце Милодары забилось в сладостном предвкушении.
— Пойдем, я покажу тебе дорогу до Киева, — сказал Горислав. — Хотя опасно девице одной в лесу… Подожди, я провожу тебя. Только слуг созову, чтоб прибрали добычу.
Он поднял рог и затрубил. Через секунду издалека раздался ответный клич. Солнце играло в волосах Горислава, золотило жаркий рисунок на его рубахе и широкий, изукрашенный дорогими каменьями пояс.
Горислав свистнул, подзывая коня, и улыбнулся девушке.
— Идем.
— Спасибо тебе, Горислав, — прошептала она еле слышно и заторопилась вверх на пригорок к статному воеводиному сыну.
Чувствовала Милодара, что забрезжила перед ней ласковым светом новая жизнь, и что к старому, постылому и скучному возврата для нее нет. Выбрала она для себя дорогу, по которой идет Горислав, сын Остромира, и к горю или к радости приведет ее этот путь, никому неведомо. Светло было на душе у Милодары. Горислав шел рядом с ней, и откровенные взгляды выдавали его с головой. Никогда не встречал он никого, прекраснее Милодары. Если бы не брат Несмеянко и не дядька-кузнец, решил бы Горислав, что перед ним лесная дева, которая подстерегает охотников в чаще и сводит их с ума своей красотой.
К ручью выбежали слуги, вытащили копье из кабаньего бока, но Горислав и Милодара, неторопливо беседуя, уже скрылись за деревьями.
Ни он, ни она не видели, как тоненькая струйка крови убитого кабана стекла с пригорка в ручеек и замутнила прозрачную воду.
— Ты дура, Смирнова. Феноменальная дура.
Светло-карие глаза Антона смотрели строго; презрительно кривились губы. Презрением сочились и темные кофейные нити вокруг его головы. Словно парик.
— Антон, не надо.
Аринэ потянула его в сторону. Над ее гладкими черными волосами пунцовело смущение. Не злость, а смущение. Кто бы мог подумать. Даже сейчас Аринэ была хорошей. Но Лере больше не хотелось с ней дружить.
— Еще как надо! Она не имеет права издеваться над нами!
— Я не издевалась!
— Откуда ты знаешь про нас с Аринэ? Отвечай! Следила за нами что ли?!
— Да ниоткуда я не знаю!
— Антон, пойдем… — повторила Аринэ. — Пожалуйста.
Ее смущение стало еще сильнее, еще ярче. Антон кричал, на них оборачивались. Аринэ все это очень не нравилось.
На плечо Антона легла рука Горелова. Сам Горелов стоял вполоборота, отвернувшись от Леры. Она не видела его лица, зато прекрасно видела его настроение: от него тянулись четкие, светло-серые ниточки скуки.
— Тоха, пошли. Звонок скоро, а мы еще в столовку хотели…
Но Антон смотрел только на Леру.
— Откуда ты узнала про нас с Аринэ?
Он злился, а все, о чем могла думать Лера, это то, что он впервые в жизни так долго с ней разговаривает.
— Наверняка вчера Ксю болтанула, — сказал Горелов. — Они же вместе тридцать седьмой драили, забыл?
— Ксю бы не стала!
— Ты так уверен, Чернецкий? — вырвалось у Леры.
Гнев Антона разбавился удивлением. Это было… забавно. Не ожидал, что она умеет говорить? О да, еще как умеет.
— Успокойся. Ксю ничего не рассказывала. Про вас с Аринэ все и так видно. Я же не слепая. — С каждым словом Лера чувствовала себя все увереннее. — Так что не ори, Чернецкий. У тебя очень пятна некрасивые на щеках получаются. Вот тут. И тут.
Чистое, воздушно-бирюзовое изумление окутало всех троих.
Неужели она только что нагрубила Антону? И после этого земля не расступилась под ногами, а небо не обрушилось на голову? Он — обычный человек. Ему можно грубить. Над ним можно смеяться.
Он такой же, как все.
Лера рассмеялась. Искры веселья, видимые только ей, брызнули во все стороны. Они были такие яркие и нарядные, что захотелось поймать хотя бы одну. Лера потянулась к искорке, и при том, что она не пошевелилась и по-прежнему стояла, сунув руки в карманы толстовки, ее руки — какие-то другие, призрачные руки — ухватили искру прямо в воздухе. Что бы с ней сделать? Почему бы не прицепить к гневному изумлению Антона…
А потом захватить пару прядей пунцового смущения от Аринэ, тоже вплести в узор…
И случилось чудо. Взгляд Антона резко потеплел. Уродливые красные пятна на скулах пропали, он улыбнулся открыто и искренне — так, как Лера особенно любила. Так, как он никогда ей не улыбался.
— Извини. Я и правда зря разорался. Тяжелый день.
— Ничего…
Горелов удивленно зыркнул на Антона. Аринэ заулыбалась, взяла Антона под руку. Втроем они пошли прочь по коридору.
Они шли, шли и шли, а Лера смотрела им вслед. Антон постепенно успокаивался, забывал, что только что произошло. Аринэ светилась радостью и и любовью. Лишь Горелов был насторожен и удивлен. Он обернулся на нее перед тем, как они свернули на лестницу. Лера быстро отвела глаза, как будто он мог что-то разглядеть, что-то понять.
