Черный лед - Фитцпатрик Бекка (е книги TXT) 📗
– О чем ты только думал? Ты вообще способен думать? – вопрошал Мэйсон.
– У меня все под контролем.
– Под контролем? Ты серьезно? Оглянись вокруг, чувак!
– Я выведу нас отсюда, отвечаю.
– Я должен свалить из этих гор, – прошипел Мэйсон.
Шон хохотнул:
– Тебе никуда от меня не деться, дружище. Чертова погода. Что нам делать?
Я нахмурилась, не понимая, о чем они спорят, но парни сразу замолчали.
Ужинать с нами Мэйсон не стал: уйдя в дальний конец кухни, он оперся плечом об оконную раму и по очереди пригвождал нас троих стальным взглядом. Выглядел при этом не веселее чучела головы оленя над камином. Время от времени он взъерошивал свои короткие волосы или скреб в затылке, но в основном постоянно держал руки в карманах. Под запавшими глазами сгущались тени – что было причиной тому: усталость или беспокойство, я понять не могла. Не понимала я и чем он так расстроен, чем мы с Корби так ему помешали. Одно было ясно: он хотел, чтобы мы ушли. Если бы не Шон, Мэйсон, вероятно, вышвырнул бы нас на улицу, прямо в бурю. И надо же: именно в эту секунду он поднял глаза, обнаружив, что я уставилась на него.
Парень еле заметно покачал головой. Я не поняла, что это значило. Если хочет что-то мне сообщить, почему не подойти и не сказать вслух?
– Неужто не голодный, а, Эйс? – спросил его Шон. Выставив миски, ложки и салфетки на стол, он стал беспорядочно открывать дверцы буфета и комода одну за другой. Мне показалось странным, что он не знает собственной кухни. С другой стороны, Иэн тоже каждый раз устраивал в кухне охоту на посуду – и это в доме, где мы прожили всю свою жизнь! Наконец Шон извлек из шкафчика за печкой подставку под горячее и торжественно водрузил ее в центр стола.
Мэйсон, смотревший в темноту за окном, опустил шторы.
– Нет.
– Нам больше достанется, – объявила Корби. По всему было видно, что Мэйсон ей не нравится. И я прекрасно ее понимала: парень почти ничего не говорил, а выражение его лица – когда оно вообще появлялось – находилось где-то посередине между злобным и угрожающим.
– Снег еще идет? – спросил Шон.
– Еще как!
– Ничего, это не навечно.
Шон разложил чили в три миски и едва успел выбрать себе стул, как Корби плюхнулась рядом с ним.
– Итак, – спросила она, повернувшись к парню, – что вы, ребята, тут делаете? Вы нам так и не сказали.
– На лыжах катаемся.
– Целую неделю?
– План такой.
– Но вы не взяли никакой еды. Я заглянула в холодильник. Там пусто. Даже молока нет.
Шон затолкал ложку перчиков в рот и поморщился.
– Самое отвратное чили, которое я когда-либо ел. На вкус как ржавчина.
Корби проглотила кусочек и тоже скривилась:
– Нет, как песок. Аж на зубах скрипит. Ты хоть проверил срок годности на банках?
Шон раздраженно фыркнул:
– Дареному коню в зубы не смотрят.
Корби оттолкнула миску:
– Да я лучше поголодаю, чем стану есть это!
– Неужели все так плохо? – подал голос Мэйсон, заставив нас повернуться к нему. Взгляд Мэйсона настороженно перебегал с Шона на Корби, словно он боялся: вот-вот что-то случится.
– Ты попробуй, потом говори, – злобно буркнула Корби. – Я бы сейчас что угодно отдала за филе лосося. Мы всегда едим лосося, когда сюда приезжаем. Лосося с жасминовым рисом и спаржевой фасолью на пару. Летом – лосось с рукколой и сосновыми орешками. А иногда мама делает к лососю умопомрачительные чатни из манго.
– Валяй дальше, – посоветовал Шон, резко бросив ложку на стол, – расскажи, какие тебе подают напитки и что ты обычно ешь на десерт.
– Ты надо мной смеешься? – надулась она.
– Просто поешь, – велел Мэйсон, по-прежнему оставаясь у окна. Интересно, почему он встревает? Парень ясно показывал, что не хочет иметь с нами дела. Наверняка предпочел бы заняться массой других вещей, чем терпеть наше присутствие.
– Слишком велик риск «заработать» ботулизм, – с надменным видом откликнулась Корби. – Я – пас. Вот что получается, когда просишь Бритт помочь с готовкой. Я предупреждала: она – ужас кухни!
Шон еле слышно хмыкнул, но в его смешке явно слышались раздраженные нотки. Я уже подумала, мне показалось, но он прошипел жестким и зловещим голосом:
– Не будь неблагодарной, Корби.
– Ага, вот, значит, как. Ты можешь шутить, а я нет. Попахивает мужскм шовинизмом, – поддразнила парня Корби. – И потом, я обвиняла Бритт, а не тебя.
– Ешь этот чертов чили. – Угроза в тихом голосе Шона заставила волоски на моих руках встать дыбом.
– Вот почему вы должны были привезти свежей еды, – задрала нос Корби.
– Дай ему передышку, – шепнула я подруге, явно слишком занятой собой, чтобы уловить напряжение, вовсю звеневшее в воздухе.
– Если посреди ночи мы проснемся от желудочных колик, я знаю, кого винить, – процедила она, сердито глядя на меня. Кажется, Корби не понимала: пуская шпильки в меня, она одновременно проявляла грубость и неблагодарность по отношению к Шону. И того это явно задевало. Надеюсь, ей скоро надоест злиться на меня, и до нее дойдет, что ее реплики ставят всех в неудобное положение.
Я бросила взгляд на Шона. Его лицо напряглось, став еще более угловатым, голубые глаза пылали холодным пламенем. Я поежилась, сердце забилось чаще, но скорее не от страха, а от неуверенности. Снова возникло ощущение: что-то не так. Вся комната, казалось, вибрирует от высокого напряжения, но, очевидно, Шона выводили из себя не оскорбления Корби. Она всегда такая – никогда не чувствует, когда пора заткнуться. И даже если чувствует, это ее не останавливает – язык работает на автопилоте. Последнее слово всегда должно остаться за ней! Неужели Шон до сих пор этого не понял?
– Дайте-ка и мне чили. – Мэйсон подошел к столу, разрядив напряжение, от которого воздух в комнате почти что искрился, и заграбастал миску Корби, сделав ей выговор мрачным взглядом.
Подруга только захлопала ресницами и не нашлась, что ответить.
Мгновение спустя Шон откинулся на стуле, балансируя на задних ножках и сложив руки за головой. Он улыбнулся нам, всем по очереди, словно ничего не произошло.
– Эйс, думаю, пора переходить к делу.
– Если речь о мытье посуды, это не ко мне, – поспешила объявить Корби. – Я за то, чтобы ее мыл Мэйс-Эйс, – прибавила она, мстительно блеснув глазами. – Он, кажется, просто без ума от моей миски: только гляньте, как нежно он нянчит ее в своих крепких мужских руках. Позволим ему еще несколько минут понаслаждаться романтическими фантазиями. Ты любишь их за то, что от них не приходится ждать ответа, да, Эйс? Тебе нравятся такие же вежливые и общительные, как ты сам?
Я тихонько прыснула, прикрыв рот рукой. Отчасти на нервной почве, а отчасти, чтобы разрядить назревавшее… что-то. Электричество, распространявшееся в воздухе, можно было пощупать руками.
– Какое снаряжение вы взяли с собой?
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: Мэйсон обращался ко мне. Он отнес миску Корби в раковину и задал вопрос, не подумав даже повернуться ко мне лицом.
– У тебя в машине. Какое там снаряжение? – повторил он. – Что вы взяли с собой в горы?
– А что? – Я не понимала, при чем тут вообще наше снаряжение.
– Спальники, палатки, консервы? Есть что-нибудь полезное?
– Кому полезное? У вас тут полный дом с обстановкой.
– Мы взяли спальники, палатку, аптечку и немного еды, – рассказала Корби. – Но все осталось в машине. А она застряла на дороге. И поэтому мы здесь. – Она медленно проговаривала каждое слово, явно намекая, что мы уже все обсудили и один только Мэйсон до сих пор не врубается.
Не обращая внимания на Корби, Мэйсон продолжил расспрашивать меня:
– Спички?
– Поршневая зажигалка.
– Компас и карта?
– Компас. – По какой-то причине я промолчала о карте Келвина, которая по-прежнему была засунута в задний карман.
– Фонарики?
– Да, в том числе налобные.
– Ледоруб?
– Нет. – На самом деле у меня была мысль взять один, но потом я решила, что мне вряд ли представится шанс им воспользоваться – зная, как моя подруга относится к походам.
