Пассажир - Гранже Жан-Кристоф (книга бесплатный формат .TXT) 📗

Когда он открыл глаза, дуло пистолета оказалось всего в нескольких сантиметрах от его лба, наемник бешено жал на спуск. Шаплен по-детски прикрыл лицо руками и услышал холостой щелчок. Оружие заело. Ослепленный фонарем, Шаплен резко выбросил руку и угодил убийце куда-то в лицо. Ублюдок все еще пытался вытолкнуть застрявшую в затворе пулю. Шаплену удалось встать на одно колено. Он вцепился в затылок противника и снова воткнул в него свой осколок. Теперь он видел. Стекло вошло в правую щеку убийцы и вышло через левую глазницу. Враг так и не выпустил пистолет. Его сотрясали конвульсии. Закрепленная на стволе лампа дергалась, освещая дно ванны, отраженный свет озарял всю сцену.

В зеркале Шаплен видел пронзенное лицо своего противника и собственный распяленный в крике рот. Оба они вопили молча, одними глазами. Пока он приходил в себя, наемник еще пытался в него целиться. Но в пальцах у него уже ничего не было. Он рухнул. Шаплен выбрался из ванны. Умирающий в последний раз дернулся и схватил его за ногу. Арно наступил ему на голову, вгоняя осколок, пока стекло не хрустнуло у него под каблуком. Брызнула последняя струя крови.

— Эй, что происходит? Вы в порядке?

Шаплен бросил отчаянный взгляд через галерею. Соседи толпились в дворе, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь разодранные шторы. Он подобрал свой «CZ» и, на всякий случай, пистолет противника. Тактический фонарь теперь светился у него в кармане.

Он распахнул шкафы на галерее, схватил какое-то пальто, сорвал с себя промокший от крови плащ и переоделся.

— Есть там кто-нибудь?

Он сбросил макет «Пен Дюка I» и каблуком раздавил палубу. Оттуда разлетелись банкноты по пятьсот евро. Он хватал их пригоршнями и рассовывал по карманам. Документы он тоже захватил: паспорта, удостоверения личности, карту медицинского страхования. Потом взобрался на письменный стол и просунул голову через разбитое стекло. Вокруг — цинковые крыши, сточные трубы, карнизы…

Он перешагнул через раму и прыгнул на ближайшую крышу.

Артистический вход.

Так шофер назвал укромную дверь в клинике Святой Анны, в доме номер 7 по улице Кабанис. Неприметную дверь в глухой стене крепости умалишенных. Как раз то, что ему нужно. Шаплен вовсе не рвался с помпой войти в парадную дверь медицинского центра. Он расплатился с таксистом и вышел на ледяной воздух.

8.30 утра.

Сбежав из дома, он долго бродил по улицам, кутался в пальто, скрывая следы крови и запах пороха на своей одежде. Он чувствовал, как влага жизни, просочившись сквозь мокрую и уже холодную рубашку, засыхает у него на коже. Так он шел и шел, потерянный, оглушенный, пока не смирился с очевидностью: у него уже нет будущего. Отправиться в отделение скорой помощи в больнице Святой Анны. Прекратить сопротивление. Сдаться. Единственное, что ему остается.

В голове вертелось одно имя.

Франсуа Кубела, специалист, о котором говорила ему Натали Форестье.

Только он мог бы ему помочь, понять, защитить.

Вот почему он дождался утра.

Он хотел увидеть самого профессора…

Теперь он шел между садами кампуса Святой Анны. Над корпусами в предрассветном небе заря боролась с ночной тьмой. Шаплену представилась схватка двух хищников. Кровь, запятнавшая небо, следы клыков, рваные раны… Ему мерещилось злобное рычание над крышами…

В садах было безлюдно. Грабовые аллеи вытянулись в безупречную прямую. Голые ветви обрезаны. Темные гладкие фасады зданий, ничем не украшенные углы. Все здесь служило оправой для искривленных умов.

Шаплен продвигался наугад. Во рту пересохло, в желудке было пусто. Странный озноб сотрясал все его тело. Он ощущал в карманах тяжесть оружия, своего «CZ» и «ЗИГ-Зауэра» — название он прочитал на конце ствола. Увидев такого пациента, разве что Кубела не вызовет полицию. Он хотя бы даст ему время объясниться. В конце концов, ему уже знакома одна из сторон этого дела…

Улицы носили имена знаменитых безумцев: Ги де Мопассана, Поля Верлена, Винсента Ван Гога… Он всматривался в таблички на стенах зданий, но не находил того, что искал. Натали Форестье упомянула КПРЭ, Клинику психических расстройств и энцефалита. Достаточно найти санитара и спросить у него дорогу.

Еще через несколько метров он увидел мужчину в комбинезоне, подметавшего аллею. Это был молодой человек со светлой бородкой, кудрявой гривой и такими же бровями. Поглощенный движениями своей метлы, он не заметил Шаплена. Интуиция подсказала Арно, что перед ним душевнобольной, которому поручили эту ответственную работу. Их разделяло всего несколько шагов. Шаплен уже собирался обратиться к уборщику с вопросом, когда тот поднял глаза.

Его лицо мгновенно просветлело.

— Здравствуйте, профессор Кубела. Давненько мы вас не видели!

V

Франсуа Кубела

Он содрогнулся. И без того потрясенный открытием своей очередной — и наверняка единственной подлинной — личности, Кубела вдобавок должен был справиться с известием о собственной гибели.

В панике он бежал по улицам Тринадцатого округа, пока не нашел открытое интернет-кафе у станции метро «Гласьер». Едва присев, он набрал на клавиатуре свою новую фамилию.

Первая ссылка в Гугле оказалась некрологом, опубликованным в «Монде» от 31 января. Речь, безусловно, шла о нем. На двадцать пятой странице нашлась черно-белая фотография покойного психиатра. Это был он сам, но в белом халате и без нескольких морщинок, зато с неотразимой улыбкой на лице.

Как он оказался одновременно живым и мертвым? Прежде чем попытаться проникнуть в эту тайну, он погрузился в историю покойного Франсуа Кубела, известного психиатра и художника, начав с основных дат биографии в черной рамке:

Его предположения подтверждались. Кубела примерно того же возраста, который указан в поддельных документах. Он параллельно занимался психиатрией и живописью. У него не было ни жены, ни ребенка, ни даже официальной подруги. Но его улыбка не оставляла сомнений в том, что ему не приходилось страдать от одиночества.

Нахлынули воспоминания, обрывки которых уже посещали его в садах Корто. Отдых на горнолыжных курортах. Вечеринки в узком кругу в роскошной парижской квартире. Сумерки на юге Франции. Кубела вел обеспеченную и блестящую жизнь без привязанностей и обязательств. Одинокий исследователь или эгоцентричный хищник? Ответ, вероятно, где-то посередине. Человек, убежденный в своей научной и артистической состоятельности. Раздаривавший себя всем и никому в отдельности.

1997.

Его диссертация принесла ему известность. Ученик психолога детства Рене Заззо, автора трудов по близнецовости, он годами изучал пары однояйцовых близнецов. Подобно Заззо, наблюдал становление их личностей в процессе развития. Исследовал невидимые связи, делающие близнецов зависимыми друг от друга. Сходство характеров, одинаковые реакции и даже телепатическая связь между этими однояйцовыми братьями и сестрами, которая испокон веков поражала окружающих. Все это входило в сферу интересов Кубела.