Конгрегация. Гексалогия (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Явился, твое инквизиторство? – голос Бруно в тишине спящего Друденхауса прозвучал резко, излишне громко и режуще. – Кажется, по новому уставу ведения следствия, я имею право знать, за что меня изводят. Требую пояснить, почему ко мне применили ademptio somni.[161]
– Что? – переспросил он тихо, силясь отогнать от мысленного взора видение хрупких пальцев и заставить себя не слышать мнимого крика; Бруно покосился на него настороженно, согнав с лица улыбку, и пояснил снисходительно:
– Едва я успел прикорнуть, явился человек, разыскивающий тебя. Какой?то идиот вместо того, чтобы спать, в три часа ночи приперся в Друденхаус, дабы отыскать дознавателя, ведущего следствие по смерти Филиппа Шлага. И мне пришлось тащиться по темным и, заметь, опасным улицам этого достославного города, затем чтобы вытащить тебя из теплой… гм… В общем, можешь быть довольным: наконец?то у тебя появился свидетель, желающий говорить voluntarie[162] и… как там у вас?
– Кто и где он? – оборвал Курт; подопечный махнул рукой назад:
– Наверху, в одной из комнат для допроса. Ждет. Притащил с собой какой?то невообразимый сверток; может, взятку хочет сунуть? Надеюсь, и мне что перепадет…
– Что еще? – сворачивая к лестнице, уточнил Курт. – Кто он такой – он сказал?
– Сказал, его зовут Элеазар Леви?Афферман.
– Как? – переспросил он, остановившись с занесенной над ступенькой ногой. – Еврей?!
– Если, по?твоему, это больше похоже на мавра…
– Господи, ушам своим не верю… – пробормотал Курт, снова устремляясь по лестнице вверх; Бруно усмехнулся:
– Заветная мечта инквизитора: евреи сами сбегаются в Друденхаус.
Пол?этажа, отделяющие лестницу от двери допросной комнаты, Курт преодолел стремительным, нетерпеливым шагом, стремясь держать себя в руках, но все равно умирая от любопытства.
Элеазар Леви?Афферман, вопреки его ожиданиям, оказался не старым, седым и плешивым коротышкой, а еще довольно молодым человеком лет неполных сорока, статным и на голову выше майстера инквизитора, с угольно?черными коротко стрижеными волосами, убранными под невысокую шапку, которую он сдернул, встав навстречу вошедшему следователю.
– Я сильно прошу прощения у господина дознавателя, – заговорил посетитель, позабыв поздороваться, косясь на замершего за его спиною стража, сонного и оттого хмурого, как вестник Апокалипсиса, – что обеспокоил его в столь поздний час. Меня зовут Элеазар Леви?Афферман, и живущие в этом благословенном городе граждане, да будет им милости и мира, знают, что я ювелир, который продолжает дело отца своего, сохраняя в неисчерпаемом изяществе это тонкое искусство.
– Курт Гессе, инквизитор, – отозвался он, движением головы велев стражнику выйти, и ювелир закивал, прижимая к груди и в самом деле огромный прямоугольный сверток, обернутый грубой, но чистой тканью:
– Я знаю, кто вы, господин дознаватель, ведь вас я и разыскивал, зная также, что именно вы расследуете смерть бедного юноши, чья душа… гм… – ювелир запнулся, неловко улыбнувшись; щеки его были цвета снега, и Курт видел, что в черных острых глазах плещется страх – нескрываемый, явственный. – Моя матушка, – вдруг утратив свой повествующий тон, пояснил он, – была сильно против моего к вам явления, однако же я не посмел утаить известное мне. Уповаю, что в свете обновлений, произошедших в вашем… гм… ведомстве… гм… мне не будут грозить неприятности лишь за мое… гм…
– Если вы не намерены проповедовать мне спасительное пришествие Машиаха, – перебил его Курт, – нам с вами делить нечего. Насколько я понял, у вас есть что сказать мне о моем деле; так?
– Да, – с тяжким выдохом кивнул ювелир. – Сегодня до моего слуха донеслись сведения о том, что вами был задержан служитель университетской библиотеки, а после и допрошен …
– Это кто сказал? – нахмурился Курт, и тот вздохнул:
– Все говорят… И тогда в мои мысли пришло суждение, что известное мне связано с расследуемым вами убиением бедного юноши. Подумав о том, что здесь замешан библиотечный служащий, я уверился, что в моих руках волею… гм… судьбы… гм… оказался предмет, могущий…
– Вот это? – шагнув навстречу, перебил Курт, указав на сверток в руках посетителя; ювелир закивал, отложив его на стол:
– Да?да… Я хотел бы заметить господину дознавателю, что я ни в коей мере не имею склонности к противоправным деяниям, и мое искусство, передаваемое с поколениями, служит единственно лишь ублажению пусть и не слишком благочестивых… гм… в любой… гм… вере… гм… свойств души человеческой, однако же не потакает ни в чем никаким противозакониям. И лишь только у меня явились подозрения, понудившие меня явиться сюда, я поднялся даже и с постели… гм…
– Я это ценю, – отозвался Курт, нетерпеливо сдергивая полотно со свертка, и замер, глядя на огромный, сияющий камнями оклад для книги толщиной не менее ладони.
– Книга… – прошептал Бруно растерянно, приблизившись. – Чертова книга…
– Бедный юноша незадолго до своей смерти, месяца за два, – пояснил ювелир, понизив голос, – дал мне заказ на обложку для книги, украшенную каменьями; хочу заметить, что самой книги я не видел и не имею даже воображения, о чем она может быть; прошу вас поверить мне, и при том готов поклясться, что говорю вам правду. Мне был даден набросок, с коего я и делал…
– Кем? – уточнил Курт, не отводя взора от сверкающего камнями оклада.
– Филиппом Шлагом, все им же, – отозвался ювелир. – Он принес мне набросок обложки, каковой и был мною выполнен, и пожелания о оформлении…
– Он заплатил сразу?
– Тотчас же; мне даже показалось, что сама мысль об уплате после моей работы ему не пришлась по душе – он сильно настаивал именно на том, чтобы внести плату заранее. Подобное поведение я зачастую наблюдаю у тех, кто копил средства на некую вещь долгое время и опасается либо рас тратить их к моменту исполнения заказа, либо у тратить. Разумеется, я не делаю выводов, сие есть не мое дело…
– Сколько все это стоило? – снова оборвал ювелира Курт; тот ответил немедленно, ни на мгновение не запнувшись, четко:
– Шестьсот восемьдесят талеров ровно, учитывая полностью мой материал.
– Довольно дешево, – заметил Курт, и тот сделал шаг к столу, с готовностью пояснив:
– Изволите ли видеть, господин дознаватель, все вполне по стоимости. Этот вот черный камень с зеркальной поверхностью – гагат; красив, дорог, но не сверх меры. Вокруг него четыре камня – это есть пироп, причем, заметьте, фиолетового окраса, что довольно распространено и удешевляет его цену, однако, сохраняя внешнюю привлекательность при должной отделке. А вот эти изумруды, видите ли, цвета позднего летнего листа, темной зелени, что сбавляет цену втрое. Когда мы уговаривались с этим юношей о предстоящей работе, обсуждалось именно это – внешняя приглядность вещи вкупе с небольшой стоимостью.
– Он сказал, для чего ему нужен такой оклад? – спросил Курт, подумав о том, что эта «небольшая стоимость» равняется его годовому жалованью со всеми премиальными, какие только можно вообразить в самых смелых фантазиях; ювелир развел руками:
– Я не спрашивал, поймите правильно – в этом часть моей работы…
– Но хоть что?нибудь? Какие?то догадки? – предположил он почти с отчаянием. – Может, хотя бы обмолвка?
– Ничего, – откликнулся ювелир, настороженно отступая от него на полшага. – Лишь только указания о самой работе…
Курт повернул к нему голову, и тот замер на месте, глядя в глаза и распрямившись, будто корабельная сосна; он вздохнул, снова обратив взгляд к окладу на столе.
– Я не намерен вас арестовывать. Не бойтесь.
– Стало быть, я могу уйти, ответя на ваши вопросы? – уточнил ювелир, и Курт кивнул:
– Разумеется. У меня будет лишь одно пожелание – не покидайте пределов Кельна и будьте готовы явиться в Друденхаус по первому требованию… и в любой день недели.
– А могу я высказать просьбу господину дознавателю? – осторожно поинтересовался ювелир, и он, вопросительно изогнув бровь, вновь обратился к своему нежданному свидетелю.
