Человек наизнанку - Варгас Фред (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
– Съездим к ней завтра, скажем, чтобы поменьше трепалась.
– Она не любит, когда ей приказывают.
– Но она любит меня.
– Она уже могла рассказать кому-нибудь, кроме тебя.
– Не думаю. Вряд ли.
– Почему?
– Потому что она считает всех жителей Сен-Виктора круглыми идиотами. А меня нет, потому что я иностранец. Кроме того, она разговорилась об этом со мной, потому что я разбираюсь в волках.
– Почему же ты ни словом не обмолвился в среду вечером, когда мы вернулись из Экара?
– Я надеялся, что во время облавы животное обнаружат и тогда все само собой забудется. Не хотел понапрасну тебя расстраивать, ты ведь любишь толстуху.
Камилла снова покачала головой.
– Она сумасшедшая, твоя Сюзанна, – прошептал ей на ухо Лоуренс.
– Я ее все равно очень люблю.
– Знаю.
IX
На следующее утро в половине восьмого Лоуренс завел мотоцикл, и они тронулись в путь. Еще толком не проснувшаяся Камилла села сзади, и они не спеша проехали два километра до Экара. Одной рукой Камилла крепко обнимала Лоуренса, а в другой держала пустую банку из-под винограда в водке. Сюзанна давала виноград только в обмен на пустую банку.
Лоуренс повернул налево, выехав на каменистую дорогу, ведущую прямо к дому.
– Смотри, полицейские! – крикнула Камилла, тряся Лоуренса за плечо.
Лоуренс знаком показал, что тоже их заметил, заглушил мотор и слез с мотоцикла. Сняв шлемы, они с Камиллой увидели тот же голубой автомобиль «универсал», что стоял у овчарни, как два дня назад, и тех же двух полицейских, среднего роста и совсем низенького, которые бегали от дома к машине и обратно.
– God, – только и вымолвил Лоуренс.
– Вот черт, опять беда с овцами, – с досадой произнесла Камилла.
– Bullshit. Теперь толстуху не утихомирить.
– Сюзанну.
– Сюзанну.
– Лучше бы это случилось где-нибудь еще.
– Волк сам выбирает. Случай тут ни при чем, – сказал Лоуренс.
– Он выбирает?
– Несомненно. Ходит на разведку, пока не отыщет то, что ему нужно. Овчарня легко доступна, стоит на отшибе, собак держат на привязи. Вот он и возвращается. И еще не раз вернется. Если сюда повадится, его будет проще поймать.
Лоуренс положил шлем и перчатки на сиденье мотоцикла.
– Пойдем, – позвал он Камиллу, – надо взглянуть на раны. Интересно, они такие же или другие?
Лоуренс встряхнулся, как просыпающийся зверь, – так он всегда делал, когда возникали какие-нибудь трудности. Камилла сжала кулаки и сунула их в карманы брюк. Тропинка пахла тимьяном и базиликом – и кровью, подумала про себя Камилла. А Лоуренс считал, что здесь всегда пахнет овечьей грязной шерстью и мочой.
Они пожали руку жандарму среднего роста: вид у него был растерянный и крайне удрученный.
– Можно я осмотрю повреждения? – спросил Лоуренс.
Жандарм пожал плечами.
– Ни к чему нельзя прикасаться, – произнес он заученно, словно робот. – Ни к чему нельзя прикасаться.
Тут он устало махнул рукой, позволяя им войти.
– Вы там поосторожнее, зрелище ужасное, – предупредил он. – Просто ужасное.
– Да уж, не из приятных, – согласился Лоуренс.
– А вы что, за виноградом приехали? – осведомился жандарм, заметив пустую банку.
– Да, за виноградом, но не только, – ответила Камилла.
– Неудачный день выбрали, очень неудачный день.
Камилла не могла взять в толк, почему полицейский сегодня все повторяет по два раза. Это же полдня пройдет, а он ничего толком сказать не успеет. Вот Лоуренс, который обычно произносил только треть фразы, экономил уйму времени. Или терял, это как посмотреть. Вот мать Камиллы, например, говорила, что потерять время – значит его выиграть.
Она повернулась к овчарне, но не увидела у дверей ни Солимана, ни Полуночника. Лоуренс уже зашел внутрь, и Камилла последовала за ним. Он вдруг повернулся, белый как полотно, и выставил руки, не давая ей пройти.
– Не ходи дальше, Камилла, – чуть слышно выдохнул он. – Тебе не надо это видеть. Там не овца. Господи Иисусе.
Но Камилла уже увидела. Сюзанна лежала на грязной соломе, вытянувшись на спине, широко раскинув руки и ноги. Ее ночная сорочка задралась до колен, из страшной раны на шее натекло целое озеро крови. Камилла закрыла глаза и бегом выскочила из овчарни. Она наткнулась на среднего жандарма, который удержал ее, крепко обхватив обеими руками.
– Что, что тут произошло? – простонала Камилла.
– Это волк, – тихо ответил жандарм. – Волк.
Взяв Камиллу под руку, он отвел ее к полицейской машине и усадил на переднее сиденье.
– Мне тоже очень тяжело, – сказал он, – но говорить об этом нельзя. Не положено.
– Ей наплевать на то, что положено и что не положено! – выкрикнула Камилла. – Это Сюзанна!
– Я знаю, девочка, знаю.
Он достал из перчаточного ящика машины бутылку и неловко протянул ее Камилле.
– Не хочу я водки, – всхлипнула девушка. – Я хочу Сюзанниного винограда. Я за ним и приехала.
– Ну что вы как маленькая, прямо как маленькая.
– Сюзанна, – простонала Камилла. – Моя милая толстуха Сюзанна.
– Наверное, она услышала зверя, – стал рассуждать жандарм. – Похоже, она вышла на шум и отправилась в овчарню. Около нее нашли ружье. Судя по всему, она загнала зверя в угол и он на нее бросился. Да, бросился. Она была слишком смелая, наша Сюзанна.
– А Полуночник? – сердито воскликнула Камилла. – Он-то где шлялся?
– Ну что вы как маленькая, – снова принялся увещевать ее жандарм. – Полуночника не было на ферме. У него пропала одна овечка, молоденькая, годовалая. Он искал ее большую часть ночи, а когда ушел слишком далеко, остался ночевать на пастбище. Вернулся в семь утра и сразу вызвал нас. Вы поосторожней, девочка.
– Поосторожнее с чем? – удивленно спросила Камилла, подняв на него глаза.
– Не стоит обижать Полуночника, когда у него такое горе. Не стоит говорить: «А Полуночник? А Полуночник? Где шлялся Полуночник?» – или еще какие-нибудь глупости. Вы не из этих краев, поэтому ничего, ничего не говорите, пока как следует не подумаете. Сюзанна была для Полуночника вроде Мадонны, а то и больше. Значит, вы не станете говорить никаких глупостей. Никаких глупостей.
Потрясенная Камилла кивнула, вытерла слезы тыльной стороной ладони. Средний жандарм протянул ей бумажный носовой платок.
– А где он сейчас? – спросила она.
– Он в углу овчарни. Он на страже.
– А Солиман?
Жандарм покачал головой, словно показывая, что тут он ничем не может помочь.
– Заперся в туалете. Да, в туалете. Сказал, что там он и подохнет. Скоро подъедет наша коллега из психологической службы, нам обещали. В таких случаях она может помочь.
– У Солимана есть оружие?
– Нет, он не вооружен.
– А я там, в туалете, в среду протечку устраняла, – глухо проговорила Камилла.
– Да. Протечку. Вы знаете эту историю, как Сюзанна усыновила Солимана Мельхиора, когда он был совсем малюткой?
– Знаю. Мне ее уже рассказывали.
Жандарм понимающе закивал.
– Малыш ни к кому не хотел идти, только к ней, нашей Сюзанне. Он положил ей головку вот сюда и тут же перестал плакать. Так говорят. Меня при этом не было. Я ведь не из здешних мест. Нам, полицейским, не положено служить там, откуда мы родом, – чтобы быть беспристрастными.
– Я знаю, – кивнула Камилла.
– И все-таки мы привязываемся к людям. А Сюзанна, все ее… – Жандарм смолк, заметив, что к ним, опустив голову и нахмурившись, приближается Лоуренс.
– Вы хоть там ничего не трогали? – озабоченно спросил жандарм.
– Ваш коллега с меня глаз не спускал.
– Что скажете?
– Похоже, тот же зверь. Точно утверждать не могу.
– Огромный волк? – осведомился жандарм, прищурившись и настороженно вглядываясь в лицо Лоуренса.
Тот нахмурился, потом, широко расставив большой и указательный пальцы, сказал:
– Очень крупный. Между клыком и заостренным коренным зубом – вот сколько. Надо бы уточнить. Следы зубов на плече и на горле. Наверное, она не успела выстрелить.
