Импульс - Коултер Кэтрин (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Маркусу нравилась Коко. Преданная, неглупая и, судя по стонам разборчивого в любовных делах Доминика — время от времени Маркус слышал их, проходя мимо его двери — бесподобная в постели.
Казалось, Коко не обращала большого внимания на то, что Доминик дарил ей время от времени баснословно дорогие украшения. В отличие от его сына Делорио — алчного, вечно недовольного маленького подонка.
— Привет, Маркус, — поздоровалась Коко. Ее французский акцент был еле заметен в этот вечер, как, впрочем, и обычно на их домашней территории. — Доктор Хэймс сказал, что тебе надо делать массаж. Паула сразу согласилась. Я тоже вызвалась, в свою очередь. Доминик поддержал меня. Паула, конечно же… как это лучше сказать? Разозлилась, что ли, но пыталась это скрыть, потому что не знает точно, когда вернется Делорио. Я принесла с собой крем. — Коко Вивро, насколько знал Маркус, в действительности была почти такой же американкой, как и он сам. Но она очень хорошо следовала французским традициям. Маркус покосился на Доминика, который уселся на маленький плетеный диванчик и стал просматривать кипу бумаг.
— Она не оставит тебя лежать с голым задом, — произнес Доминик, не поднимая глаз. Маркус видел, как он откровенно ухмыльнулся, затем его лицо исчезло за обложкой «Уолл-стрит джорнэл».
Маркус застонал, когда длинные пальцы Коко принялись разглаживать мышцы спины. У нее оказались очень сильные пальцы, и она причиняла ему боль, но ощущение было настолько приятным, что он не смел жаловаться.
— Завтра я буду в форме и смогу говорить с голландцами, — проговорил Маркус, когда Коко начала массировать ему бедра.
— Хорошо, — ответил Доминик, все еще не отрываясь от журнала. Однако лоб его внезапно пересекла морщина. — Меркел сказал мне, что они не слишком довольны своими, так сказать, жилищными условиями. Подозреваю, что они настроены на худшее. Пусть попотеют, мне это нравится. И я больше чем уверен — они ни черта не знают. Знали бы, давно бы громко визжали, надеясь на сделку. Им неизвестно, что добрые старомодные пытки не в моем вкусе.
— О, чудесно, Коко… Кто была эта женщина? Почему она собиралась убить тебя?
— Лежи спокойно, мой мальчик, и наслаждайся тем, что делает с тобой Коко.
— Я хотел бы поговорить с этими кретинами прямо завтра утром, Доминик.
— Ладно, — ответил тот. В это время пальцы Коко проникли глубоко в тело Маркуса, и он застонал.
Благодаря большой дозе снотворного ночь прошла для Маркуса спокойно, но на следующее утро он проснулся очень рано от громких криков.
Маркус изо всех сил пытался вылезти из кровати, когда дверь его спальни распахнулась и в проеме появилась голова Линка.
— Мистер Джованни поручил мне убедиться, что ты на месте. Голландцы отравились.
Маркус в изумлении откинулся на подушки.
— Они мертвы?
— Мертвее скумбрии, пролежавшей неделю.
Журнал Маргарет
Бостон, Массачусетс
Июль, 1974 год
Все говорят, что Никсон уйдет в отставку, и очень скоро. Мне все равно, я не хочу об этом думать, но никто не может говорить о чем-либо другом, даже Мина Карвер, чьи мысли, до тех пор пока не разразился уотергейтский скандал, были исключительно о тряпках.
Я только что выкинула Гейба Тетвейлера из нашего дома. Бог мой, трудно поверить, что я могла так ошибаться в человеке, особенно в мужчине. Это звучит страшно нелепо после Доминика Джованни, не так ли? Но он казался таким искренним и, как выяснилось, был очень богат. В таком случае его вряд ли интересовали мои деньги.
Неужели я так и останусь дурочкой до конца моей жизни, Рафаэлла?
Конечно же, ты не можешь ответить мне, моя дорогая. Ты никогда не прочтешь этих строк. Сейчас тебе десять лет, ты — худенький маленький ребенок, и такой умный, что это иногда пугает меня. Богу известно, что я отнюдь не интеллектуальный гигант, а у тебя такая светлая головка, как любит повторять твоя учительница мисс Кокс. Это от него; думаю, мне придется это признать. Мисс Кокс еще говорит, что у тебя хорошо подвешен язык, я тебе уже рассказывала об этом. Я попыталась объяснить ей, что твои афоризмы довольно необычны для десятилетней девочки. Доминик, когда хотел, тоже мог быть очень занятным. Но он обладал трезвым рассудком — ты бы, наверное, выразилась именно так — в отличие от тебя, прямолинейной, открытой, бесхитростной. И еще в нем была жестокость — теперь я это вспомнила.
Наверное, я просто забыла, как умен был Доминик.
Несколько недель назад он предстал перед комиссией сената в связи с расследованием организованного преступления. Расследование возглавлял сенатор Уилбер из штата Орегон. Он не слишком умен. Доминик сделал все, чтобы сенатор выглядел идиотом. Он казался таким спокойным и уравновешенным, но в глазах его я читала ярость. Ну вот, я опять пишу о Доминике! Но зачастую очень сложно бывает остановиться, потому что каждый раз, глядя на тебя, Рафаэлла, я вижу его бледно-голубые глаза. Я так рада, что твои волосы не темные, как у Доминика. Нет, от бабушки тебе достались прекрасные рыжеватые волосы, совсем не такие, как у него, но и не светлые, как у меня.
Я отвлеклась. А ведь я собиралась разобраться в своей глупости с Гейбом.
Он казался искренним. Был хорошим собеседником. Еще лучшим любовником. Ты ненавидела его. Я понимала это, но не хотела замечать твоей ненависти. И конечно же… ты была права.
Гейб не стремился завладеть моими деньгами, в этом я не ошиблась. Он желал заполучить тебя, и при мысли об этом мне хочется перерезать ему глотку. Я не понимаю, почему ты никогда ничего не говорила. Просто становилась угрюмой, когда он появлялся поблизости, и, разговаривая с ним, вела себя так грубо, что мне хотелось тебя ударить.
Но ты знала. Чувствовала, что он не прав. О, я так виновата, Рафаэлла. Пожалуйста, прости меня. Я никогда не забуду ту ночь, никогда, пока живу. Наверное, и ты тоже. Ты не плакала, ни в чем меня не упрекала. Интересно, удастся ли мне когда-нибудь правильно понять твое поведение. Этот ублюдок был там, в твоей спальне, он пытался ласкать тебя, а ты сопротивлялась ему, так тихо, не крича, не издавая ни звука, просто сопротивлялась этому ублюдку изо всех сил.
Теперь я понимаю, почему он не стал медлить. Гейбзнал, точнее, догадался, что я растерялась, и, думаю, он был настолько болен, что не мог заставить себя остановиться.
Теперь Гейб ушел. Я решила нанять частного детектива следить за ним, чтобы знать, куда он отправился. Я хочу уничтожить его. Наконец-то до меня дошло, что я очень, очень богата. За деньги можно купить многое, например, месть. Что ты думаешь на этот счет, Рафаэлла? Умести сладкий вкус. Как бы я была счастлива, если бы в свое время отомстила Доминику! Может быть, тогда рассеялись бы все мои сомнения. А теперь он так далеко, и мне до него не добраться. А возможно, он уже был далеко десять лет назад.
А знаешь, по телевизору он показался мне таким красивым, что я чуть не заплакала. Как тебе нравится твоя дурочка мать?
Гейб ушел, но я найду его и заставлю заплатить за то, что он пытался сделать с тобой. И со мной.
А Доминик? Я молю Бога, чтобы он горел в аду, но теперь, став циничной, начинаю сомневаться во многом — в возможности божественного вмешательства, например.
Надеюсь, ты сможешь пережить случившееся, Рафаэлла. Я пыталась говорить с тобой. Пожалуйста, не закрывайся от меня, не стоит держать все в себе.
Прошло уже больше десяти лет, а Доминик все еще не перестает преследовать меня. Да, в сущности, я не так много пишу о нем, ведь правда? Не больше, наверное, пятнадцати процентов всех записей? Правда, не больше. Ну ладно, может быть, сорок процентов. Что это? Одержимость?Нет. Это просто глубокая ненависть к человеку, в характере которого отсутствуют инстинкты нравственности. Он лишен сострадания, лишен отзывчивости, этот человек совершенно аморален.
Нет, пожалуй, моя ненависть к Доминику не может жить так долго. Ведь главной целью этого журнала было разнести его в пух и прах, а затем вычеркнуть из жизни. Я хотела очиститься от этого человека и не дать его призраку дотронуться до тебя. Бог мой, ведь Доминик даже не знает твоего имени, как не знает, кстати, и моего. Он даже не потрудился их выяснить.
