Черное сердце - ван Ластбадер Эрик (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Он осветил третью стену – ту, над которой находилась дверь в квартиру. Подошел ближе. Та же абстрактная картина из пятен плесени и черных подтеков, но что-то конкретное проглядывало в этом хаосе: более толстый шов кладки между кирпичами, образовывавший замкнутый прямоугольник.
Он провел лучом по контуру, и пульс его участился: кирпичи по периметру шва были слегка выщерблены, словно длительное время подвергались резкому перепаду температур. Или же их часто вынимали, а затем аккуратно ставили на прежнее место.
Через пятнадцать минут он стоял перед тайником, ширина которого составляла сорок дюймов, а высота по меньшей мере тридцать. Как далеко он уходит в глубь, Туэйт пока не мог сказать.
Туэйт посветил внутрь, и тихо выругался. Тонио действительно был опытнейшим дилером, куда более искушенным в деталях своего ремесла, чем можно было предположить. Верно, согласился внутренний голос, как ловко он убрал твою жену и ребенка, действительно хитрец. Заткнись! – приказал ему Туэйт. Заткнись и соображай.
В ярком свете фонаря перед ним возвышались стопки пластиковых пакетов. Он вытащил один из их и, подержав на вытянутой руке, решил, что в нем примерно полкилограмма. Достав из бокового кармана нож, Туэйт сделал аккуратный надрез, высыпал на ладонь унцию белого порошка и осторожно лизнул.
Боже праведный, Иисус всемогущий! Такой же высочайшей чистоты товар как и тот, который подвергли химическому анализу в Чикаго! Он быстро отложил надрезанный пакет в сторону и принялся за остальные. Наркотики были уложены на всю глубину тайника, а это по меньшей мере три фута! Туэйт мгновенно произвел подсчет: двенадцать рядов, это будет...
– Пресвятая Богородица! – прошептал он.
Как минимум три килограмма героина! Если разрезать все пакеты, он будет стоять по щиколотку в наркотике. Выходит, покойный Антонио Могалес был самым крупным торговцем на всем Восточном побережье. Тогда, к чему горькие сожаления, что он, Туэйт не вывел его из игры? Место Тонио тут же занял бы кто-нибудь другой. Но в действительности, думал Туэйт, я помогал ему. Ему нужна была защита полиции, и я дал ему эту защиту. Господи, это означает, что я один из самых великих болванов нашего времени!
Вопрос заключался в следующем: что со всем этим делать? Теперь было совершенно ясно, что тот, кто убил сенатора Берки, так или иначе связан с транспортировкой этого товара. Возможно, он – импортер, и в этом случае безымянный убийца занимает достаточно высокое положение в обществе. Все это имеет самое непосредственное отношение к гибели сенатора, теперь Туэйт был в этом абсолютно уверен. О том свидетельствовали досье сенатора – досье, при помощи которых он имел а безграничные возможности для шантажа. Но самым убедительным доказательством была зола, которую они обнаружили в камине. Сенатор не мог предвидеть, что смерть настигнет его так быстро, иначе он задействовал бы свои досье: ради этого он, собственно говоря, и собирал их.
Следовательно, Туэйт был в этом убежден, улики сжег убийца, а не сам Берки.
Но он не учел одну, весьма существенную деталь: пакетик с героином в камере вокзала, с именем и адресом Тонио. По тому, как осторожен был Берки, можно было догадаться о том, на каком уровне осуществлялся импорт товара. И о значении самого Берки. Но судьба сенатора была предрешена. Тот факт, что он погиб, несмотря на свое высокое положение, власть и громадные деньги, поражал и пугал Туэйта. Это более чем красноречиво говорило о характере Берки. А также о его могущественных противниках, с которыми теперь предстояло схватиться Туэйту.
Он смотрел на пакеты с белой смертью и чувствовал, что еще секунда – и его стошнит. Перед ним лежал результат лихорадочной работы, которую они проделали за последние несколько дней, но это напоминало те случаи, когда он обнаруживал детский труп: и тогда тоже гордость за свое мастерство розыскника отступала перед горечью находки. И сейчас одна лишь мысль пульсировала у него в сознании и заставляла холодеть: это он, Туэйт, помогал Тонио вести бизнес. Ведь он считал сутенеров существами достаточно безобидными!
Господь на небесах, взмолился Туэйт, размазывая по щекам слезы гнева и отчаяния, где ты, Боже, есть ли ты вообще, жестокое и бессердечное божество! О нет, нет, нет! Я не мог участвовать в этом! Не мог! Это просто кошмар, этого не может быть!
Тело его сотрясала крупная дрожь, и он бессильно опустился на земляной пол этой пещеры Али-бабы. Его стошнило.
Переводя дыхание и приходя в себя, он думал, думал, думал. Завтра утром он соберет свое подразделение и вплотную займется этим делом. Надо мыслить конструктивно.
Безусловно, могут возникнуть проблемы с капитаном Тинелли, этой легендой специального подразделения по борьбе с наркотиками. Ни один полицейский, а меньше всех Тинелли, не любил, когда на его территорию вторгаются коллеги из других «портов приписки». В конце концов, Туэйт работал в отделе по расследованию убийств. А на Флэгерти можно было полагаться до определенной степени. Как только Тинелли пронюхает об операции, поднимется крик, и Флэгерти, как обычно, сдастся без боя.
Это означало, что Туэйту придется все взять на себя и действовать практически самостоятельно. Рискованно перебегать дорогу самому Тинелли. Туэйт тяжело вздохнул. Нет, без группы здесь не обойтись. Почему Тинелли не командует где-нибудь в Риме, мелькнула злобная мысль.
А всего-то и надо было договориться по поводу этой партии наркотиков, но с Тинелли такие номера не проходят. Самое меньшее, что он сделает: пригрозит Туэйту увольнением из полиции. Но Туэйту было не привыкать к угрозам и, кроме того, он достаточно хорошо изучил Тинелли. Тоуда Тинелли. Жабу Тинелли. Слабость его была хорошо известна: успех, только успех, ничего, кроме успеха. Чем заметнее успех, тем лучше. Ура!
Вечное стремление к успеху – качество которого должно быть очень высоким даже по стандартам самого Тинелли, – в данном конкретном случае окажется тем соблазном, перед которым капитан не сможет устоять, он пойдет на все, лишь бы с блеском провести операцию. Он даже предоставит Туэйту часть своих полномочий, у него просто не будет иного выхода.
Туэйт удовлетворенно хмыкнул и стал запихивать пластиковый пакет на место. И вдруг замер на месте: кое-что он просмотрел. Это было прилеплено в нижнем углу тайника, между стенкой и пакетами.
Он протянул руку и достал небольшой рулон мягкой желтоватой бумаги, к концам которой были прикреплены тонкие бамбуковые палочки, а сам рулон перевязан красной тесьмой.
Туэйт развязал тесьму, и под собственной тяжестью свиток развернулся. Бумага была испещрена непонятными знаками. Китайские иероглифы.
Не смея дышать, он долго смотрел на этот лист. Он понимал, что еще не до конца отдает себе отчет в том, что именно он нашел.
Только благодаря Мелоди он знал, что на бумаге начертаны именно китайские иероглифы. Однажды он поглядел ее китайские книги, а в другой раз она сама читала ему вслух, совсем как мать в детстве, водя пальцем по столбцам, чтобы он мог следить за тем, как она читает.
Он обнаружил свиток, и планы его резко переменились. Никто не должен знать об этой находке, по крайней мере, до тех пор, пока он не выяснит, что здесь написано. Было бы смертельной ошибкой показать свиток кому-нибудь в участке. А что, если здесь указано место, где хранится груз, или еще какая-нибудь важная информация, которая поможет ему в противоборстве с Тинелли? Он не мог рисковать. А это означало только одно.
Надо срочно встретиться с Мелоди.
Киеу молился, но колодец его души был пуст, он не мог вступить в контакт с вечностью. Он чувствовал, что его предали, но кто, предал, он не знал. Стальными костяшками кулаков он бил по своим обнаженным бедрам, покрывая их синяками – он воскурил фимиам и зажег множество свечей, обращая молитвы к виненаканусвоей матери, прося у нее защиты от зла. Как истинный буддист, он отказался от мяса и поклялся воздерживаться от секса, если только она сможет объяснить, что же происходит у него в душе.
