Лед Бомбея - Форбс Лесли (бесплатные версии книг .txt) 📗
– Думаю, представление начинается.
Как только на Западном крыльце послышались шаги, актеры и присутствующие важные гости замолчали. Сквозь толпу быстро прошла высокая человеческая фигура. Отраженный свет, падавший на шевелюру этого человека, придавал ей блеск полированного олова. В руках он держал дирижерскую палочку, с помощью которой, по слухам, управлял своим оркестром из актеров и членов съемочной группы. И вот человек поднял ее, что означало призыв к тишине, раздались не очень громкие, но явно восторженные аплодисменты.
– Леди и джентльмены, представление начинается, – провозгласил мой свояк тоном циркового конферансье. – Те из вас, кто участвует в первом эпизоде, пожалуйста, займите места. Остальные коллеги и господа почетные гости, – элегантный кивок головы с серебристой шевелюрой в нашу сторону, – прошу, сохраняйте тишину.
Не сказав больше ни слова, он поворачивается на каблуках и спускается в свой грот волшебника.
Нумератор с «хлопушкой» вскочил и приступил к работе. В репродукторах раздался голос теперь уже незримого Проспера:
– И... мотор!
Входят Просперо, Фердинанд и Миранда.
Откуда-то издалека послышались аккорды на ситаре, исполняющей тему богини. Мрак пещеры рассеялся, зажегся неземной свет больших дуговых ламп. Зазвучал грудной баритон Бэзила:
– Жестоко я с тобою поступил...
За его спиной разворачивался слой за слоем светящейся кисеи, каждый – величиной с центральное поле на Уимблдоне. Освещенный сложной системой больших угловых ламп и громадных верхних широкополосных излучателей прозрачный материал не столько скрывал стены пещеры, сколько облекал их вуалью иллюзорного. Они одновременно представляли и сценические облака, намеренно имитируя те, что использовались в маскарадах времен короля Якова и в декоративных обрамлениях возрожденческих карт, и мечты юного шаха Джахана, того самого, кто возвел династию Моголов на вершину славы.
Вот появился мавзолей его возлюбленной жене, великий Тадж-Махал. А вот мерцающие, жемчужного цвета купола Моти-Масджид в Агре и Красный Форт Города Правителя Вселенной с золотыми письменами на потолке: «Если есть на земле рай, то он здесь, он здесь, он здесь».
Последний занавес опускается за актерским трио. Это утраченный Трон Попугаев шаха Джахана. Бэзил протягивает руку, чтобы коснуться его, но какой-то сложный фокус со светом заставляет трон исчезнуть. Восторженный вздох среди зрителей. В перерыве между съемкой двух эпизодов я услышала, как кто-то из толпы прошептал своему соседу:
– Шарме посчастливилось убедить этих пенсионеров Чопру и Шираза принять участие в съемках, не говоря уже об остальных актерах. Удивляюсь, откуда у него деньги.
– Поэтому-то ему и приходится так помногу снимать за один день. Это что-то неслыханное, старина. Он вынужден так поступать из-за накладок в съемочном расписании членов его звездной галактики и, конечно же, из-за своей диковинной прихоти заснять всю сцену маскарада от этой пещеры до моря в виде одного большого дубля.
Бина помешала мне дослушать эту беседу до конца.
– Когда Рэм начинает?
По ее лицу было видно, что она нервничает не меньше, чем я.
– Не знаю, Бина. Я со вчерашнего дня с ним не разговаривала. Но совершенно уверена, что все под полным контролем. – Я не была уверена, я просто надеялась. – Нам остается только ждать условных знаков.
Несмотря на предельные меры безопасности, как объяснил Рэм, кое-какие из авторитарных решений Проспера должны были сыграть нам на руку. Первое состояло в том, что Проспер потребовал, чтобы его актеры выучили свой текст наизусть и произносили его как на театральной сцене. Это совершенно расходится с традициями индийского кино, где все основано на дубляже.
Проспер решил также руководить съемкой последних двух актов из своего пункта управления. Он сможет наблюдать за игрой актеров с помощью мониторов, но при этом не будет видеть, что происходит на экранах в главной пещере. Образы, отражаемые в обсидиановом зеркале и на большом экране, вставленном в стену перед алтарем Тримурти, управлялись с помощью компьютера, подключенного к контрольной панели Проспера. Он использовал этот метод не впервые. Конечно, по характеру он был азартный игрок, но игрок, стремящийся к совершенству: за последний год его съемочная группа великолепно отработала этот прием на нескольких коммерческих проектах.
И вновь каменный храм замолк.
– И... мотор!
И тут началось настоящее волшебство.
Входит Просперо (в своих волшебных одеждах) и Ариэль...
Мерцающие письмена в исламской каллиграфии XVI века причудливой тенью легли на стены пещеры, и Бэзил прошествовал сквозь лес колонн, произнося первые строки последнего акта пьесы: «Мой замысел уж близок к завершенью...» В этот момент за блистающей поверхностью зеркала Просперо появился Ариэль.
И когда Ариэль произнес слова из первого акта: «Но вспомни – Тебе служил я преданно и честно, без лени, без ошибок, без обмана...», я вспомнила, что это как раз тот момент, которого ждал Рэм. На фон, на котором появился Ариэль, спроецировали не образ Фердинанда, как это значилось в сценарии Проспера, а одну из посмертных фотографий Сами, сделанных в морге. В толпе зрителей послышалось перешептывание, которому мгновенно положил конец ассистент режиссера, стоявший спиной к монитору.
Теперь мне стало ясно, что доллары Эйкрса, щедро раздававшиеся младшим техническим сотрудникам съемочной группы в условиях постоянной недоплаты, сделали свое дело: глаза и рты этих ребят оказались закрыты в нужную мне и Рэму минуту.
– Они, как пленники, не могут выйти оттуда, где оставлены тобой... – произнес ничего не подозревающий Ариэль, и первая фотография уступила место крупному плану ран Сами. За ним на экране появились снимки трупов других хиджр и медленно растворились, один за другим. Бэзил и Шираз, старые профи, ни разу не взглянули на экран, но я заметила, что постановщик трюков беспокойно переминается с ноги на ногу.
Шираз, прославившийся своими комическими ролями в 60-е годы, играл обоих, и Калибана, и Ариэля. Вот он поднял маску Шивы, в которой он представал в образе Калибана, и произнес:
На экране появились первые семейные фотографии Сами, а затем фотография Майи.
Шепот в толпе сделался громче. Люди на съемочной площадке тоже заподозрили что-то неладное. Но никто не мог толком понять, в чем дело. Используемая технология была слишком мало знакома им и слишком профессионально реализована. Все рыскали по своим сценариям и что-то растерянно бормотали, а Бэзил беспомощно оглядывался по сторонам в полном недоумении, словно старый бык, загнанный на бойню. Я заметила, как какая-то фигура отделилась от группы операторов и проследовала в комнатку Проспера.
– Я уже говорил тебе, что я в рабстве у тирана, у волшебника, – продолжал Ариэль, – который обманом и хитростью отнял у меня остров.
На обсидиановом зеркале снов появляется посмертная маска Майи и мрачная черно-белая фотография первой жены Калеба. А за ними расплывчатая, неопределенная фотография Проспера и Сами, если это действительно был Сами.
К этому моменту все уже поняли, что произошла какая-то чудовищная ошибка. В пещере началось настоящее извержение.
Голос в громкоговоритель прокричал: «Остановить!»
Бэзил наконец повернулся лицом к экрану и тупо воззрился на него. Толпа статистов рванулась вперед. Какая-то женщина упала в обморок. Технические работники, ответственные за установку экранов, набросились друг на друга с обвинениями. На Восточном крыльце, там, где установлены машина для создания фантастической паутины и вентилятор, началась небольшая потасовка. Наверное, последствия могли быть и хуже, если бы на Западном крыльце в это мгновение не появился сам Проспер. К моменту его появления кто-то успел выключить компьютер и экран уже был пуст.
