Красный Бубен - Белобров Владимир Сергеевич (список книг txt) 📗
– Согласен, – ответил Петька.
Брежнев сделал приглашающий жест рукой, они пошли в сторону Спасской Башни.
– А как же машина, Леонид Ильич?
Брежнев махнул ладонью:
– Пустое! Из Кремля не скоммуниздят. У меня тут целое МВД охраняет. Да и куда ты такую машину в СССР спрячешь? В стране должен быть порядок! Порядок и субординация. У меня в Кремле не поворуешь!
Они прошли через ворота с разноцветными узорами. За воротами бил золотой фонтан «Дружба народов» и ходили павлины. На голубых елях сидели мартышки. Жираф ел листья тополей.
Брежневу на плечо опустился разноцветный попугай, величиной со среднюю курицу. Брежнев погладил попугая пальцем по клюву.
– Каганович это. Мой любимый друг. По секрету тебе, товарищ Углов, скажу: он носит почту от товарища Фиделя Кастро, – Брежнев поднял попугаю крыло и вытащил из-под него свернутый в трубочку листок. Надел очки в золотой оправе, развернул листок, нахмурился. – Пишет товарищ Фидель, что американцы совсем оборзели и не считают нас за людей. Вот, – Брежнев ударил тыльной стороной ладони по листку, – пишет, что заслали они к нам шпиона бабу! Это ж форменное издевательство! Они думают, что мы такие лопухи, что нас и баба провести сможет!
– Ни фига себе!
– Вот тебе и ни фига себе! М-да… Нужно будет дать задание Андропову, чтоб разобрался с этой целкой американской. – Брежнев стряхнул с плеча Кагановича, и попугай перелетел на башню.
Углов задрал голову. Попугай сел прямо на рубиновую звезду и сказал: «Венсеремос».
Брежнев подошел к автомату с газированной водой, нажал на кнопку. Стакан наполнился газировкой с сиропом.
– Без денег работает? – удивился Петька.
– У меня тут всё бесплатно. На, пей, – Брежнев протянул Петьке стакан. – А я без сиропа себе налью.
Петька выпил. Такой сладкой газировки он в жизни не пил. Они подошли к высоченным дубовым дверям. По бокам стоял почетный караул в белых перчатках.
– Вот тут я и живу, – сказал Брежнев. Караул отдал честь.
– Вольно, – скомандовал Брежнев. Он вытащил из кармана связку ключей, нашел нужный и открыл дверь. – Проходите, товарищ. Со мной, – объяснил он караулу.
Широкая мраморная лестница была застелена красной ковровой дорожкой. Сверху, навстречу товарищам Брежневу и Углову, спускались две красавицы с огромными титьками и в кокошниках. Они несли хлеб-соль. У блондинки был черный хлеб, а у брюнетки – белый.
– Ты с каким хлебом? – спросил Брежнев Углова.
– С черным.
– А я с белым привык.
Они отломили от караваев, макнули в соль и съели. Потом девушки поцеловали их в губы, и у Петьки встал.
Брежнев отпер ключом кабинет и пригласил Петьку пройти.
Кабинет у Брежнева оказался очень большой. Стены были обшиты дубовыми панелями. В дальнем конце стоял огромный стол под зеленым сукном. На столе стояли чугунная чернильница в виде Кремля, глобус, хрустальный графин, два стакана в серебряных подстаканниках. На одной стене висели портреты Ленина, Сталина, Ельцина и Горбачева. Другую занимал стеллаж с книгами. На третьей стене висел ковер, а на ковре висели сабли, кинжалы, ружья и пистолеты.
– Ух ты! – восхитился Петька.
– Нравится? – спросил Брежнев.
Петька кивнул.
– Люблю оружие, – Брежнев подошел к ковру и снял маузер. – Личный маузер товарища Дзержинского. На, потрогай.
Углов потрогал маузер.
Брежнев положил маузер в карман, снял саблю и покрутил восьмеркой. Сталь со свистом резала воздух.
– Дамасская сталь, – Леонид Ильич подошел к резному стулу, размахнулся и срубил у него спинку. Спинка отлетела в угол. – Я больше табуретки люблю. Я в деревне вырос. Скамейки и табуретки…
Петька восхищенно смотрел на Генерального секретаря. Он себе его таким и представлял – народным руководителем, который сам жил и другим жить давал.
Брежнев повесил саблю на место, сел за стол.
– Присаживайся, товарищ Углов. Петька присел на новый табурет.
Брежнев выдвинул ящик стола, достал пачку жвачки «Вригли» и протянул Петьке:
– Жвачка.
Петька взял одну пластинку.
А Брежнев развернул и засунул в рот оставшиеся четыре.
– Я, когда речи говорю, – разжевывая, сказал он, – всегда жвачку жую для смеха. – Он надул огромный пузырь. Пузырь лопнул, и на подбородке Генерального секретаря повисла белая борода. Он сразу стал похож на Деда Мороза. Леонид Ильич собрал жвачку пальцем и отправил назад в рот.
Углов заулыбался, что Брежнев такой простой и с чувством юмора.
– Ну, товарищ Углов, выкладывай, что там у тебя. Петька поерзал на табурете, не зная с чего начать.
– Леонид Ильич! У вас работы по горло и вы, конечно, всё заметить не можете. И поэтому всякие гады, пользуясь этим, творят за вашей спиной безобразия разные.
Брежнев нахмурился.
– Я безобразий в СССР не допущу!
– Вот и я говорю! Чтобы у нас при таком Генеральном секретаре, такая хреновина творилась!
Брежнев кивнул и, сцепив руки замком, потер большими пальцами друг о друга. Петька выдохнул.
– Вот какое дело, Леонид Ильич!.. Товарищ Генеральный секретарь Политбюро ЦК КПСС!.. Нашего подлинно народного певца и артиста Владимира Семеновича Высоцкого совсем заклевали разные гады, которые не понимают душу русской песни и не смотрят русского кино! Его совсем затюкали, не дают ему как следует работать, записывать пластинки и сниматься в хороших кинофильмах. Он же через это может психануть и повеситься, как Есенин, или тяжело заболеть. Я считаю, что нашей партии нужно принимать меры.
Брежнев неожиданно заулыбался.
– Говоришь, товарищ Углов, нужно нашей партии принимать меры? Дело говоришь! Да только ты позабыл, что у нашей партии миллионы глаз и рук. И она всё видит и всегда принимает меры вовремя! Пойдем, товарищ Углов, я тебе что-то покажу, – Брежнев вышел из-за стола, подошел к стеллажу с книгами, нажал на книгу «Маркс и Энгельс», и стеллаж бесшумно отъехал в сторону. За ним открылся коридор.
Брежнев направился в него, но остановился, вернулся к столу и вытащил из тумбы бутылку «Столичной».
– Пригодится, – загадочно сказал он. – А ты, товарищ Углов, стаканы возьми.
Брежнев прошел в потайной ход. Петька со стаканами последовал за ним.
Стены коридора украшали портреты вождей – Ленина, Кагановича, Дзержинского, Молотова, Ворошилова, Сталина, Хрущева и других.
– А это кто? – Петька остановился перед незнакомым портретом. На портрете был изображен какой-то дядя в пенсне и с немецкими усами кверху.
– Это наш немецкий товарищ.
– Эрнст Тельман?
– Нет, это его родственник, товарищ Кохаузен.
– А… Я сразу понял, что он немец. По усам.
– Наблюдательный ты, товарищ Углов, – похвалил Брежнев. – Пойдешь в органы работать? Такие там нужны. Я Андропову позвоню, скажу, чтоб тебе сразу внеочередное звание присвоили, подполковника.
– Спасибо, товарищ Брежнев, – у Петьки на глазах навернулись слезы. – Служу Советскому Союзу… А нельзя ли мне присвоить лучше тогда полковника в отставке. А то я, товарищ Брежнев, как-то уже привык жить своим умом со своего огорода.
Брежнев усмехнулся.
– Ну что ж… Плохой бы я был Генеральный секретарь, если б не мог людям место определять…
Они подошли к двери, обитой черной кожей.
Брежнев приложил палец к губам и тихонько приоткрыл дверь.
И тут Петька услышал из-за двери голос Владимира Высоцкого, который пел:
Петька удивился. Запись была такая чистая, как будто за дверью пел настоящий Высоцкий.
– Неужели по радио передают?!
– Ага. По Би-Би-Си, – пошутил Брежнев. Он поманил Петьку пальцем, предлагая заглянуть в помещение. Петька просунул внутрь голову и увидел живого Высоцкого! Владимир Семенович сидел с гитарой на диване и пел! А перед ним на журнальном столике стояли микрофон, початая бутылка водки, стакан и банка шпрот. Под столиком вращались катушки магнитофона.
