Вторая кожа - ван Ластбадер Эрик (электронная книга TXT) 📗
— Давай договоримся, Форрест, — повторил сквозь зубы Кроукер.
— Я не хочу ни с кем договариваться, — кратко ответил Вед.
— Конечно, хочешь, — сказал Кроукер, — просто ты об этом еще не знаешь.
Форрест отпустил одного из своих офицеров и повернулся к детективу. Тот, имея некоторый опыт проведения психологического воздействия в качестве помощника окружного прокурора, прижал к себе рыдающую Фрэнси. Лью всем телом чувствовал, как девочка дрожит, не сводя глаз с закованной в наручники матери.
Форрест мрачно проворчал:
— Ты что, бредишь, парень?
— Может быть, но мне так не кажется. — Кроукер подошел поближе и, понизив голос, продолжил: — Послушай, Вед, мы действительно можем с тобой отлично поладить. У тебя есть то, что нужно мне, — Маргарита де Камилло.
— Да, она в моих руках, и останется со мной. — Однако за холодным скептицизмом Форреста угадывался огонек заинтересованности. — А что есть у тебя, что могло бы меня заинтересовать?
— Чезаре Леонфорте.
Типично американское лицо Веда помрачнело.
— Хочу сразу предупредить тебя, дружище, если ты располагаешь какой-нибудь информацией о Леонфорте, лучше скажи мне все сейчас же, иначе тебе будет предъявлено обвинение в отказе от содействия закону.
— Не надо угрожать, друг, — мягко сказал Кроукер.
— Я не отдам тебе госпожу де Камилло, забудь об этом, — взбрыкнул Форрест, возмутившись тем, что Кроукер обращается с ним слишком фамильярно.
Однако Кроукер видел, что он старался не смотреть в заплаканные глаза Фрэнси.
— Но тогда ты упустишь Леонфорте, — сказал он.
— Что ж поделаешь, — Форрест почувствовал прилив желчи.
— А вместе с ним и кокаиновую ниточку.
— К черту! Найдется другая!
— И его каналы в УНИМО.
При упоминании УНИМО Форрест чуть не подавился. Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то, как явился с сообщением один из его идиотов. Вед чуть было не свернул ему башку, и офицер ретировался, побледнев как полотно. Форрест принялся жевать губами, как обезумевшее животное в клетке. Наконец его бегавшие глаза остановились на Фрэнси. Не говоря ни слова, Вед долго смотрел на нее и наконец выпалил:
— Черт бы вас всех побрал!
— Похоже, ты окончательно потерял мозги, — сказала Майя. — А что тебе известно о нем?
— Он клево ездит на мотоцикле, — ответил Кава.
Он стоял у шахты крошечного лифта, который несколько минут назад поднял Николаса наверх, в «Пул Марин». Парень вернулся в кофейню и стал слушать стихи, фактически не понимая и не воспринимая их. Он продолжал думать о Николасе и о том, куда тот направился. Кто-то сидевший рядом засмеялся и что-то его спросил, но Кава на обратил на соседа никакого внимания. Он не замечал, как Майя смотрела на него, сидя на противоположном краю стола. Когда он внезапно встал и пошел на кухню, девушка последовала за ним.
Кава нажал на кнопку, и тут же послышалось гудение спускавшегося к ним лифта.
— Ну и что из того, что он клево ездит на мотоцикле? — продолжала Майя. — Тебе-то зачем туда лезть?
— Затем. Каприз. — Он ухмыльнулся.
Двери лифта бесшумно раскрылись, и Кава осторожно просунул голову в кабину.
— Черт! — воскликнула Майя. — Чем это тут пахнет? — Она повернулась к нему. — Так ты решил ехать?
Кава посмотрел на девушку, и она, покачав головой, вложила что-то ему в руку. Он посмотрел на свою ладонь и сжал ее в кулак.
— Ого, — тихо сказал он.
Сделав глубокий вдох и задержав дыхание, парень вошел в кабину лифта. Он обернулся и, прежде чем двери лифта закрылись, успел еще раз посмотреть Майе в глаза.
Когда двери лифта снова раскрылись, но уже наверху, Джи Чи одним могучим ударом чуть было не снес Каве голову, но он успел вовремя наклониться, и кулак метрдотеля скользнул по виску, содрав с него кожу. Наклонившись вперед, парень достал свой нож с автоматически выбрасывающимся лезвием, но Джи Чи схватил его за руку и чуть не сломал ее. Нож со звоном упал на пол. Понимая, что дело приняло нешуточный оборот, Кава не придумал ничего лучше, как укусить противника в щеку. Тот ослабил хватку, и парень начал бить его коленом. Впрочем, на Джи Чи это почти не подействовало, и он продолжал с рычанием дикого зверя вжимать Каву в стенку. В его глазах парень увидел собственную смерть. Метрдотель нанес сокрушительный удар в солнечное сплетение, и Кава согнулся пополам. Уткнувшись лицом в колени, он сполз на пол, попытался достать свой упавший нож, и тут же башмак Джи Чи тяжело наступил ему на руку. Кава закричал от боли. Из его головы выветрился весь хмель и следы наркотического опьянения. Собрав все силы, он внезапно ударил противника под подбородок. Голова Джи Чи откинулась, и, пошатнувшись, он сделал шаг назад. Кава схватил нож и сунул лезвие ему между ребер. Джи Чи попытался вытащить нож из раны, издавая нечленораздельные звуки, резко качнулся назад, и Кава выпустил из руки нож, оставшийся торчать в ране. Широко раскрыв глаза, метрдотель посмотрел на свою грудь, потом перевел взгляд на Каву. Он что-то пробормотал, шагнул к нему, качаясь, и тут же рухнул на пол лицом вниз.
Джи Чи лежал на полу и не двигался. Тяжело дыша, Кава глядел на него и беззвучно плакал. Потом дрожащей рукой прошелся по своим белым волосам. Он понял, что убил этого человека, и его тут же вырвало. Жестокие спазмы продолжались даже тогда, когда в желудке уже ничего не осталось.
Наконец парню стало немного лучше. Он вспомнил, что внизу его ждала Майя. Кава уже хотел нажать на кнопку лифта, чтобы спуститься вниз, к своим друзьям, в привычный мир нигилизма и анархии, но что-то мешало ему это сделать. Что-то в нем изменилось. Неожиданно парню пришло в голову, что тот мятежный и воинствующий анархизм, которым он и его друзья так увлекались, был, в сущности, безопасным, рутинным и безвредным, их жизнь ничем не отличалась от тех, кто ходил на службу пять раз в неделю. Эта жизнь теперь потеряла для него всякий смысл.
Кава вспомнил, зачем явился сюда, и отправился на поиски Николаса. Наконец он нашел его в одной из дальних комнат за рестораном, которая выглядела так, как будто ею не пользовались по крайней мере лет десять. Войдя в нее, Кава мысленно порадовался тому, что ему пришлось незадолго до этого убить человека, иначе то, что он увидел и что почуял его нос, заставило бы его вывернуться наизнанку.
— А если ты ошибаешься?
— Твое «если» для меня не имеет значения, и я не собираюсь тратить время на разбирательство...
Веспер чувствовала биение пульса в висках, его не мог заглушить даже утробный рев дизелей катера. Она чувствовала запах океана, запах рыбы, запах жизни. На ее волосах сверкали брызги морской пены. Девушка поняла, что скоро наступит развязка и Чезаре убьет ее. Бэд Клэмс был в страшной ярости — его империя распадалась на мелкие осколки, и гнев этого человека сейчас выплеснется на нее. Но чувствовалось в нем и что-то такое, что давало ей надежду избежать гибели от его рук. Веспер решила первой начать наступление.
— Так пристрели меня прямо сейчас! — выпалила она. — Давай, твой отец поступил бы точно так же!
Девушка почувствовала, что Чезаре охватило замешательство, что он начал колебаться, и напрягла всю свою психическую энергию на то, чтобы направить его гнев по иному руслу.
Бэд Клэмс с такой силой прижал пистолет к ее уху, что она вскрикнула от боли.
— При чем тут мой отец?
— Помнишь, я же работала на него? Я была одним из его лучших агентов! — Девушка почувствовала легкое головокружение от физического и психического напряжения и, сцепив зубы, продолжила: — Он настолько боялся раскрыть себя, что этот страх превратился в паранойю. Казни следовали за казнями. Когда ты приходишь в такое состояние, как сейчас, ты мне очень напоминаешь его.
На этот раз замешательство было явным.
— Что значит, в такое состояние, как сейчас?
— Ты сам знаешь в какое, — сказала она как можно равнодушнее, — неразумное, иррациональное.
