Кремлевский кардинал - Клэнси Том (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
– Похоже на то. – Джоунс сделал жест в сторону гидролокационного дисплея. – У этого контакта тоже какой-то акцепт. Посмотрим, насколько быстро тебе удастся определить, что это за купец.
Это было опасно, но вся жизнь соткана из опасностей, подумал Лучник. Советско-афганская граница проходила по фарватеру быстрой горной реки, питаемой тающими снегами и извивающейся подобно змее через ущелья, прорезанные ею в скалах. Граница находилась под усиленной охраной. Преимуществом было то, что его люди одеты в обмундирование афганской армии, мало отличающееся от советского. Русские уже давно одевали своих солдат в незамысловатое, зато теплое обмундирование, пригодное для зимы. Моджахеды были одеты главным образом в сливающиеся с окружающим их снегом белые комбинезоны с рассеянными на них здесь и там зелено-коричневыми полосами и пятнами, которые мешали увидеть очертания человеческих тел. Теперь требовалось одно – терпение. Лучник лежал у самого хребта горного кряжа и просматривал в русский бинокль раскинувшуюся перед ним местность. Его люди отдыхали в нескольких метрах позади и ниже. Он знал, что мог обратиться за помощью к руководителю местного партизанского отряда, но зашел слишком далеко и не хотел рисковать. Некоторые из северных племен оказывали поддержку русским – по крайней мере так ему сообщили. Верно это или нет – подвергать свою операцию опасности он не решился.
Впереди него в шести километрах слева, на вершине горы, находился русский сторожевой пост. Большой и хорошо укрепленный, с гарнизоном в целый взвод, его солдаты патрулировали этот сектор границы. Сама граница была усилена заграждениями и минными полями. Русские обожали минные поля… но от сильного мороза земля превратилась в камень, а советские мины ненадежны в замерзшем грунте, хотя иногда при замерзании грунта, смещающего слои земли, они взрывались сами.
Лучник выбрал место перехода границы после тщательного изучения местности. Граница выглядела практически неприступной – но это на карте. Контрабандисты, однако, пересекали ее на протяжении столетий. На противоположном берегу реки виднелось извилистое ущелье, вырезанное в горном массиве талыми водами. Крутое и скользкое, оно представляло собой настоящий каньон, спрятанный от посторонних взглядов – если только наблюдатель не находился прямо над ним. Разумеется, русские могут установить там постоянный пост и следить за этим ущельем – в таком случае оно превратится в смертельную ловушку. Ничего не поделаешь, на все воля Аллаха, сказал он себе и заранее примирился с судьбой. Пора.
Сначала он увидел вспышки. Огонь вели десять моджахедов с тяжелым пулеметом и одним из его драгоценных минометов. Трассирующие пули летели через границу в лагерь русских пограничников. У него на глазах пули рикошетом отскакивали от валунов, прочерчивая замысловатые линии в бархатном небе. Затем русские открыли ответный огонь. Скоро Лучник услышал и звуки выстрелов. Он надеялся, что его людям удастся уйти, но сейчас его внимание было устремлено на другое – он повернулся и подал знак.
Они побежали вниз по крутому горному склону, не обращая внимания на опасность. Им повезло – ветер сдул снег с камней и ноги не скользили на скалах. Лучник повел свой отряд к реке. Несмотря на мороз, она не замерзла из-за быстрого течения по крутому уклону. Вот и сигнальная проволока. Молодой моджахед перекусил кусачками проволоку, освобождая проход для остальных, и Лучник повел их дальше. Теперь его глаза привыкли к темноте, и он двигался медленнее, глядя на грунт в поисках небольших кочек, означающих мины в замерзшей земле. Моджахеды понимали его без слов и двигались вереницей, один за другим, всякий раз стараясь попасть ногой на выступающие камни. Теперь слева от них небо освещалось ракетами, но стрельба несколько утихла.
Им потребовалось больше часа, но, наконец, Лучник перевел всех своих людей через реку в ущелье, на тропу контрабандистов. Двое останутся здесь, на пригорке, откуда открывается вид на место переправы. Молодой сапер, перерезавший проволоку, остановился на несколько минут, чтобы восстановить контакт и скрыть место проникновения на советскую территорию, затем тоже исчез в темноте,
Отряд Лучника не останавливался до наступления рассвета, и лишь тогда сделали передышку на несколько часов, чтобы поесть и отдохнуть. Командиры сообщили ему, что все идет хорошо, даже лучше, чем они полагали.
Остановка в Шэнноне была недолгой – здесь они только заправились и приняли на борт советского летчика, который должен был вести переговоры с авиадиспетчерами в русском воздушном пространстве. Когда самолет приземлился, Джек проснулся и решил было выйти размять ноги, затем передумал – «Дьюти-фри шопс» могут подождать до обратного рейса. Русский занял свободное кресло в кокпите, и самолет снова взлетел.
Наступила ночь. Летчик был в хорошем настроении. Вся Европа, объявил он, наслаждается ясной холодной погодой. Джек следил в окно, как внизу проплывали оранжево-желтые огни английских городов. Внутри самолета нарастало напряжение, нет, скорее ожидание, подумал он, прислушиваясь к изменившемуся тону голосов вокруг – они стали более высокими, хотя не такими громкими. Нельзя лететь в Советский Союз и не чувствовать себя кем-то вроде заговорщика. Скоро все говорящие перешли на хриплый шепот. Джек мрачно улыбнулся, глядя в плексиглас иллюминатора, и его отражение спросило: а что здесь смешного? Под самолетом показалась водная поверхность – они летели через Северное море к Дании.
За ним раскинулось Балтийское море. Сразу было заметно, где встречаются Запад и Восток. К югу виднелись весело освещенные немецкие города, каждый в ярком ореоле огней. На другой стороне – стены из колючей проволоки, защищенной минными полями, обстановка казалась совершенно иной. Все, кто находился на борту, тоже заметили разницу, и разговор стал более приглушенным.
Самолет летел по воздушному коридору G-24; штурман, сидящий впереди, держал перед собой на столике полуразвернутую карту Джеппесена. Еще одним различием между Западом и Востоком являлась ограниченность в последнем из воздушных коридоров. Ну что ж, напомнил себе Джек, здесь летает не так много легких одномоторных самолетов – правда, одна «Сессна» сумела тут пролететь…
– Начинаем поворот, Переходим на новый курс ноль-семь-восемь и входим в советское воздушное пространство.
– Ясно, – отозвался через мгновение пилот – командир самолета. Он устал. Позади длинный перелет. Они уже поднялись на уровень полета 381 – это значило 38 тысяч 100 футов, или 11 тысяч шестьсот метров, как предпочитали называть высоту русские. Пилоту не нравилось измерение высоты в метрах, хотя приборы на панели управления градуировались в двух системах измерения. Закончив поворот, они пролетели еще шестьдесят миль и пересекли советскую границу у Вентспилса.
– Вот мы и д-о-о-ма! – раздался чей-то возглас в нескольких футах от Райана. С высоты советская территория ночью выглядела настолько темной, что по сравнению с ней Восточная Германия казалась утопающей в праздничных огнях подобно весеннему празднику Марди Грае в Новом Орлеане. Он вспомнил спутниковые фотографии, сделанные ночью. В темноте так легко опознать колонии ГУЛАГа – редкие освещенные квадраты на темном фоне… какая мрачная страна, где ярко освещаются только тюрьмы…
Для пилота место пересечения границы было всего лишь отметкой на карте. Еще восемьдесят пять минут полета при таких погоде и ветре. Этот воздушный коридор над советской территорией, именуемый теперь G-3, был единственным, где авиадиспетчеры говорят по-английски. Вообще-то летчику для полета в Москву не нужен был русский, что расположился в кокпите. Он, разумеется, был сотрудником спецслужбы ВВС и мог оказать помощь только в случае какого-нибудь происшествия. Русским вообще была по душе мысль о позитивном контроле. Указания по высоте полета и курсу, которые давал сейчас русский летчик, были намного точнее команд, получаемых от авиадиспетчеров в американском воздушном пространстве, словно он не имел представления, что делать без указаний, поступающих от какого-то кретина на земле. Конечно, и здесь не обошлось без чего-то забавного. Американского пилота звали Пауль фон Эйк. Предки полковника переселились в Америку из Пруссии сто лет назад, но их потомки так и не сумели отказаться от приставки «фон», которая когда-то была такой важной для семейного прошлого. Кое-кто из этих предков воевал здесь, подумал полковник фон Эйк, на покрытых снегом русских равнинах. И уж конечно, кто-то из родственников не так давно сражался тут и похоронен в русской земле, над которой он мчится сейчас со скоростью шестьсот миль в час. Интересно, что подумали бы они о нем сейчас, пронеслось у него в голове, пока его светло-голубые глаза обшаривали горизонт в поисках огней других самолетов.
