Мессия - Старлинг Борис (читать книги онлайн TXT) 📗
– Еще три убийства, на мой взгляд, вряд ли свидетельствуют о большом успехе.
– Может быть. Но, по крайней мере, мы теперь знаем, кто убийца. Однако чрезвычайно важно, чтобы Дункан не знал того, что знаем мы. Так что если он позвонит тебе или попробует связаться...
– Инспектор, Дункан не стал бы пытаться связываться со мной, скорее уж полетел бы на Луну. Как я уже сказала, если бы не Сэм, мы бы вовсе с ним не виделись. Он звонит мне, только когда договаривается о свидании с Сэмом. А поскольку мы уже договорились на Новый год, звонить ему нет никакой нужды.
Ред поднимает руки.
– Прекрасно. Но имей в виду: ты не должна говорить об этом ни одной душе.
– Ты думаешь, я хочу, чтобы этот тип болтался по улицам минутой дольше, чем необходимо?
– Конечно. Но говоря "ни единой душе", я имею в виду именно это. Ни единой душе. Даже Энди, и особенно Сэму.
– Но ему-то я просто обязана рассказать. Если вы собираетесь использовать дом Энди, он имеет право об этом знать.
– Пожалуйста, Хелен. Чем меньше народу об этом узнает, тем меньше риска провалить дело. Это не вопрос доверия или недоверия. Мы просто хотим свести риск к минимуму.
– Так что же вы собираетесь делать?
– В день Нового года, в шесть часов, я хочу, чтобы ты и Сэм ждали Дункана как обычно. Мы расставим по всей территории офицеров в штатском и полицейских снайперов. Ни одного копа в форме на виду не будет. Ты вообще никого из них не увидишь, как не увидит и Дункан. Дункан приедет за Сэмом. Как только он выйдет из машины и направится к вам, со всех сторон материализуется примерно дюжина вооруженных офицеров.
– И это все?
– Да, это все.
– А что, если он схватит Сэма или меня? Он может попытаться использовать нас... Как это называется... Ну как во время войны в Персидском заливе?
– Живого щита, – подсказывает Джез.
– Именно. Живого щита. Он может взять нас в заложники и поставить на линию огня.
– Хелен, группа захвата, которую мы собираемся задействовать, лучшая в стране, может быть, лучшая в Европе. Они готовятся к такого рода ситуациям, тренируясь сутки напролет.
– Мне не улыбается становиться заложницей, могу тебя заверить.
– До этого не дойдет. Если Дункан сделает движение в сторону тебя или Сэма, его тут же остановят выстрелом в ногу. Выстрел в ногу, не с целью убить.
– А ваша группа обучена действовать в ситуациях с заложниками?
– Да, конечно. Но как я и говорил, до этого не дойдет. Я обещаю тебе. На нашей стороне будет подавляющее превосходство, не говоря уж о том, что он будет захвачен врасплох. У него не останется никаких шансов.
– А нельзя ли это сделать как-то по-другому?
– Нет. Нет, если мы не найдем его раньше. Если бы имелся какой-то другой способ, мы бы не стали втягивать тебя в это.
– А почему бы вам не заняться его поисками?
– Мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы он узнал о ведущихся поисках. Для нас это самый реальный шанс, Хелен. Мы знаем время и место.
– А как насчет риска для меня и Сэма?
– Если бы я хотя бы на секунду подумал, что для кого-то из вас есть самый минимальный риск, я бы не стал санкционировать эту операцию.
– Ты уверен?
– Честно говоря, переходя улицу, ты подвергаешься куда большей опасности.
Точно так же Эндрю Тернер и Томас Фэрвезер имели куда больше шансов выиграть в лотерею, чем стать жертвами Серебряного Языка.
Хелен смотрит на Реда в упор.
– Это единственный способ?
– Да.
– И ты уверен, что это Дункан?
– Да.
– Ладно. Я согласна.
108
Рождество, 1998 год
Ред сидит в конце одной из передних скамей в церкви.
Рядом с ним семья, традиционное единение в этот весьма традиционный день. Родителям на вид лет по тридцать пять, а детям – мальчику и девочке – нет и десяти. Дети возбужденно перешептываются. Мать наклоняется, чтобы шикнуть на них, и с извиняющимся видом улыбается Реду. Он улыбается в ответ и жестом показывает, что он не против.
На самом деле он против. Не против самих детей, конечно, но против того факта, что они напоминают ему о племяннике Томаса Фэрвезера Тиме. Малыш Тим, который не сказал никому ни слова, с тех пор как пронзительно закричал в паническом ужасе при виде Лабецкого четыре дня тому назад. Тим с родителями уехал на Рождество, но Ред договорился о том, чтобы по возвращении мальчика осмотрел самый лучший детский психиатр из обслуживающих Скотланд-Ярд.
В церкви холодно. Ред по-прежнему в пальто, но был бы не против еще и прижаться к кому-нибудь для согрева. Желательно к Сьюзен. Встретиться и посидеть за выпивкой им так и не удалось, а его предложение отпраздновать вместе Рождество она отклонила. Этот разговор до сих пор звучит у него в голове.
– Это всего один день, Сьюзен. Помнишь, как чудесно провели мы время в прошлом году, вдвоем, только ты и я? Как мы разворачивали подарки, и дурачились, и хохотали, как школьники.
– В том-то и дело, Ред. Это единственный день в году, который не имеет ничего общего с реальностью. Когда мир прекращает свистопляску и мы можем забыть испытания и несчастья, выпавшие на нашу долю. И единственное, что нам остается, – предаваться ностальгии о том, каким чудесным было Рождество в прошлом году. А в конце концов мы будем убеждать себя в том, что все нормально, но как только подвергнем это испытанию реальностью, все разлетится вдребезги и будет еще хуже, чем раньше.
Этим утром он проснулся с тупой болью, которая поражает всех тех, кто остался на Рождество в одиночестве, и лег в горячую с паром ванну, глядя, как в ее воде растворяются его слезы. Единственное, что ему оставалось, – это опустить голову под воду и открыть рот, и в тот момент он вполне мог так поступить.
Ред не рассказал Сьюзен о Дункане, потому что боится сглазить удачу. Она пообещала, что вернется и они поговорят, когда будет пойман убийца. Если плата за ожидание, пока они не поместят убийцу под стражу, в том, что она вернется к нему, он сможет продержаться еще неделю.
Голос священника врывается в его мысли.
– Господу помолимся!
Ред наклоняется вперед, но не опускается на колени. От этого его ноги немеют.
"Что ты делаешь, Дункан, именно сейчас, именно в этот день? Что делает человек, считающий себя Мессией, в день, когда христианский мир празднует рождение его предшественника? Пошел ли ты в церковь, стоишь ли среди прихожан, не способных даже помыслить, что среди них находится тот, кто убил десятерых во имя религии, которую они исповедуют? Или ты совсем один, готовишься забрать последнего из твоих святых?"
