Черные реки сердца - Кунц Дин Рей (бесплатные серии книг .txt) 📗

– Но в Конгрессе сейчас говорят о реформе закона...

– Все двигается так медленно.

– Ну, заранее никогда ничего нельзя сказать. Если пройдет хотя бы часть реформ, тогда, может, удастся связать конфискацию с осуждением.

– Ты можешь мне гарантировать, что я получу обратно мой дом?

– Ну, ты так хорошо работал, и у тебя огромный стаж...

Гарри тихо прервал его:

– Дариус, в рамках существующего закона ты мне можешь гарантировать, что я получу обратно свой дом?

Дариус, не отвечая, смотрел на брата. У него в глазах заблестели слезы, и он отвел взгляд от Гарри. Он был адвокатом и старался добиться справедливости. Ему было тяжело сознавать, что он бессилен обеспечить даже минимальную справедливость по отношению к старшему брату.

– Если это случится со мной, такое же может случиться с любым человеком, – продолжал Гарри. – Следующим можешь стать ты. Когда-нибудь подобное может произойти с моими детьми. Дариус... возможно, я получу от этих ублюдков хотя бы что-то. Ну, примерно восемьдесят центов с доллара, когда с меня уже сдерут все, что можно. Возможно, мне удастся начать жизнь сначала. Но я же не уверен, что со мной не повторится то же самое где-нибудь посредине нового пути.

Поборов слезы, Дариус в ужасе посмотрел на него:

– Нет, это просто невозможно! Это страшно и несправедливо.

– Почему все не может повториться сначала? – настаивал Гарри. – Если произошло один раз, почему не может произойти во второй? – Дариус не ответил ему. – Если мой дом на самом деле не мой, если мои счета в банке на самом деле не принадлежат мне, если у меня могут забрать все, что хотят, даже не доказав моей вины, тогда что может помешать им снова вернуться ко мне и забрать все до конца? Разве тебе это не понятно? Брат, я остаюсь в тюрьме! Даже если больше никогда не окажусь за решеткой, я все равно нахожусь в тюрьме и никогда не буду на свободе. Это ожидание – тюрьма. Страх – тюрьма. Сомнение и недоверие – тюрьма.

Дариус потер лоб. Казалось, он желал освободить себя от мыслей, которые Гарри навязал ему.

В машине ритмично сверкал сигнал вызова и слышался тихий, но назойливый звук, как бы предупреждавший о кризисе в жизни Гарри Дескоте.

– Когда я начал все понимать, – продолжал Гарри, – это случилось за несколько кварталов отсюда, когда до меня дошло, в какой западне я нахожусь, – а в ней может оказаться любой из нас при существующих в наше время правилах и законах, – мне просто... стало плохо... я страдал от клаустрофобии, и поэтому меня вырвало.

Дариус убрал руку со лба. Он выглядел потерянным.

– Я даже не знаю, что сказать.

– Мне кажется, что здесь вообще нечего говорить.

Некоторое время они просто сидели в машине, и поток автомобилей на бульваре Уилшир проносился мимо них. Город кипел и был таким деловым и ярким. Темные пятна современной жизни было невозможно разобрать в тенях под пальмами и в сумраке за дверьми магазинов.

– Поехали домой, – сказал Гарри.

Остальную часть пути они проехали в молчании.

У Дариуса был красивый кирпичный дом с колоннами. Перед домом росло огромное фикусовое дерево. Его ветви были массивными, но весьма красивыми. Они широко раскинулись в стороны. Дерево, наверное, росло с тех пор, когда в Лос-Анджелесе блистали Джин Харлоу и Мей Вест, и В. С. Филдс, а может быть, и еще раньше.

Дариус и Бонни гордились тем, чего они смогли достичь в жизни, особенно если учесть, что начинали они с самого низа социальной лестницы. Теперь из двух братьев Дескоте Дариус обладал большими финансовыми возможностями.

Когда «БМВ» проехал по дорожке, выложенной кирпичом, Гарри стало неприятно, что его собственные беды и невзгоды омрачают гордость и заслуженное удовольствие, с которым Дариус всегда подъезжал к своему дому. Из-за него омрачалась радость от всего, чего Дариус и Бонни добились с таким трудом.

Они уже не смогут гордиться трудными победами и не будут получать такое удовольствие от достигнутого, когда поймут, что их положение зависит от «бешеных королей», которые могут конфисковать у них все, руководствуясь одним только королевским желанием, или наслать на них «черную сотню» под зашитой монарха, чтобы все разрушить и их дом сжечь! Этот прекрасный дом был всего лишь костром, ждущим своего огня. Любуясь своей прекрасной резиденцией, Дариус и Бонни теперь всегда станут принюхиваться, стараясь вовремя обнаружить легкий запах дыма, горький вкус сгоревшей мечты.

Джессика встретила их в дверях и крепко-крепко обняла Гарри.

Она плакала, прижавшись к нему. Нельзя было обнять ее сильнее, не причинив ей боль. Она, его девочки, брат и жена брата – вот и все, что у него оставалось в мире. У Гарри не только отобрали его собственность, но и лишили безоговорочной веры в систему правопорядка и справедливости. С тех пор как он стал взрослым, эта вера питала и поддерживала его в трудные времена. С этого момента он больше не станет верить ни во что и ни в кого, кроме себя и нескольких близких людей. Безопасность, если она вообще существовала, нельзя было купить. Она была подарком его семье и близким друзьям.

Бонни повела Ондину и Виллу в магазин, чтобы приобрести им одежду.

– Мне нужно было бы поехать с ними, но я не могла этого сделать, – сказала Джессика, вытирая слезы в уголках глаз. Она показалась ему такой хрупкой. – Я все еще... все еще не могу прийти в себя. Гарри, когда они явились в субботу с... с уведомлением о конфискации, когда они заставили нас убраться из дома... Нам разрешили взять с собой по одному чемодану – одежду и предметы личной гигиены, и никаких драгоценностей, ни... ничего больше...

Дариус сердито и расстроенно сказал:

– Это жуткое нарушение законности.

– Они стояли у нас над душой и смотрели, что мы кладем в чемоданы, – говорила Джессика. – Эти люди, они стояли... и девочкам пришлось при них открывать ящики шкафов, чтобы достать оттуда свои трусики и лифчики.

При этих воспоминаниях ее голос сделался резким й хриплым.

На некоторое время Джессика опять стала сильной, и Гарри был рад, что она справилась с собой. Раньше он просто не мог ее узнать.

– Все было так отвратительно! Они были такими наглыми. Эти ублюдки упивались своей властью. Я думала, что если кто-то из них посмеет прикоснуться ко мне, чтобы поторопить, или сделает что-нибудь в этом роде, я так стукну его по яйцам, что ему придется до конца своей жизни носить женское платье и ходить на высоких каблуках!

Гарри удивился, услышав свой смех.

Дариус тоже захохотал.

Джессика сказала:

– Да, я бы сделала это.

– Я знаю, – ответил ей Гарри. – Я уверен, что ты бы сделала именно так.

– Я не понимаю, почему вам смешно?!

– Лапочка, я тоже не понимаю, но это все равно смешно!

– Может, чтобы понять весь юмор, нужно иметь эти самые яйца, – добавил Дариус.

Гарри снова захохотал.

Джессика горько покачала головой. Она не могла понять странное поведение мужчин в целом и этих двух близких ей людей в частности. Она отправилась на кухню. Она собиралась приготовить свои знаменитые пироги с орехами и яблоками. Мужчины последовали за ней.

Гарри смотрел, как она чистит яблоки. У нее тряслись руки.

Гарри заметил:

– А почему девочки не в школе? Можно было бы подождать уик-энда, чтобы купить им одежду.

Джессика и Дариус обменялись взглядами, и Дариус сказал:

– Мы решили, что им лучше не посещать школу в течение недели. Пока немного не успокоится... пресса.

Гарри об этом не задумывался. Его фотография и имя были в газетах. Броские заголовки о копе, который занимался торговлей наркотиками. По телевидению важные персоны радостно болтали и смаковали подробности его тайной криминальной деятельности. Если Ондина и Вилла вернутся в школу, им придется перенести жуткое унижение. И так будет всегда, вернутся ли они туда завтра, или через неделю, или даже через месяц.

«Эй, твой папашка не может мне продать унцию кокаина? Сколько твой старик возьмет с меня, чтобы возвратить мне удостоверение водителя, которое у меня забрали за превышение скорости? Твой папашка занимается только наркотой или, может, он приведет мне девочку?»