Медведь и Дракон - Клэнси Том (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
– Америка не может диктовать Китайской Народной Республике, какие вопросы являются для нас важными. Вы утверждаете, что у вас свои принципы, и мы, несомненно, имеем собственные. Один из наших принципов – это важность территориальной целостности нашей страны, – парировал китаец.
Самым трудном для Марка Ганта было сохранить невозмутимый вид. Ему приходилось притворяться, что все происходящее – здраво и разумно, хотя он предпочёл бы включить свой компьютер и ознакомиться с биржевыми сводками или даже просто почитать книжку, скрыв её под краем стола. Но он не мог так поступить. Он был вынужден делать вид, что с интересом следит за переговорами. Это, если ему удастся сохранить невозмутимый вид до конца, могло помочь ему получить номинацию на очередную церемонию присуждения наград Академии киноискусства как Лучшего актёра второго плана: за то, что он не заснул во время самого скучного события со дня проведения чемпионата Айовы по выращиванию травы, победителем объявляется… Он взял себя в руки и перестал ёрзать в кресле, но от этого его зад устал ещё больше, и к тому же эти кресла не были спроектированы для его зада.
Может быть, они годились для этих худосочных китайских задниц, но не для зада выросшего в Чикаго профессионала, который любил пиво и сэндвич с солониной во время ланча по крайней мере раз в неделю и не увлекался физическими упражнениями. Его зад требовал более широкого и мягкого сиденья для комфорта, но этого здесь не было. Гант попытался найти что-нибудь интересное. Он пришёл к выводу, что у министра Шена ужасная кожа, словно его лицо побывало когда-то в огне и друг попытался потушить пламя с помощью остроконечного клинка для колки льда из холодильника. Он попытался представить, как происходило это воображаемое событие, сдерживая улыбку. Затем он понял, что Шен курит слишком много, закуривая сигареты с помощью бумажных спичек вместо настоящей зажигалки, может быть, он принадлежал к тем людям, которые клали вещи и потом забывали, куда их положили.
Этим, возможно, и объясняется тот факт, что он пользовался дешёвыми одноразовыми шариковыми ручками вместо ручки, соответствующей его должности и статусу. Значит, у этого важного сукина сына лицо в детстве было в прыщах и всё валилось из рук?.. Такая мысль заслуживала внутренней улыбки, а тем временем министр продолжал бормотать на своём довольно приличном английском языке. Тут у Ганта появилась другая мысль. Перед ним лежали наушники для синхронного перевода… А нельзя ли настроить их на местную радиостанцию? У них ведь должна быть в Пекине радиостанция, по которой передают хоть какую-то музыку, не правда ли?
Когда пришла очередь Ратледжа, ситуация почти не изменилась. Заявленная американская позиция повторялась, как и китайская, она была, возможно, более разумной, но не менее скучной. Гант подумал, что адвокаты, обсуждающие условия развода, занимаются таким же дерьмом. У них, как и у дипломатов, почасовая плата, а не вознаграждение по достигнутым результатами. Дипломаты и адвокаты. «Эта пара стоит друг друга», – подумал Гант. Он даже не мог посмотреть на часы. Американская делегация должна представлять перед китайскими язычниками сомкнутый единый фронт, словно высеченный из камня, решил Гант, чтобы продемонстрировать коммунистам, что Силы Добра и Правды тверды в своей решимости. Или что-то вроде этого. «Интересно, – подумал он, – будут ли другими переговоры с британцами, например, ведь обе стороны говорят на одном языке, но переговоры между ними проводятся, по-видимому, по телефону или по электронной почте вместо этого формалистического дерьма».
Ланч запоздал на десять минут, потому что этот парень Шен никак не мог остановиться. Впрочем, этого следовало ожидать. Американская делегация дружно направилась в мужской туалет, где все молчали из-за страха перед установленными «жучками». Затем они снова вышли наружу, и Гант подошёл к Ратледжу.
– Неужели вы зарабатываете себе на жизнь таким образом? – спросил биржевой маклер, не скрывая недоверия.
– Да, пытаюсь. Эти переговоры идут очень успешно, – ответил заместитель американского Государственного секретаря.
– Что?! – выпалил Гант голосом, преисполненным изумления.
– Да, понимаешь, их министр иностранных дел сам ведёт переговоры, так что мы играем со всей командой, – объяснил Ратледж. – Это означает, что нам удастся достигнуть настоящего соглашения вместо бесконечного обмена мнениями между чиновниками низшего класса и китайским Политбюро. Лишний слой дипломатов мог бы действительно запутать переговоры. Впрочем, без путаницы, разумеется, не обойтись. Шен будет обсуждать каждый вечер ход переговоров с членами Политбюро, может быть, занимается этим прямо сейчас – его нигде не видно. Интересно, кому он докладывает подробности переговоров. Я не думаю, что он облечён полномочными правами, более крупные фигуры постоянно подвергают сомнению его позицию. В прошлом так же поступали русские. В этом недостаток их системы. По сути дела, никто не доверяет никому.
– Ты серьёзно? – спросил «Телескоп».
– Да, конечно, именно так функционирует их система.
– Но это настоящее безумие, – заметил Гант.
– Разумеется. Почему, ты думаешь, Советский Союз перевернулся брюхом вверх? – спросил Ратледж, не скрывая насмешки. – Им никогда не удавалось координировать свои действия, потому что они не знали, каким образом применить власть, находящуюся в их руках. Вообще-то мне их жаль. Зато сейчас у них все получается гораздо лучше.
– Но как проходят наши переговоры, хорошо или плохо?
– Если всё, что они смогли бросить нам в лицо, это проблема Тайваня, то аргументы по вопросам торговли у них очень слабы. Проблема Тайваня решена, и они знают об этом. Не исключено, что мы заключим с Тайванем договор о взаимной обороне в ближайшие десять или одиннадцать месяцев. Континентальному Китаю это скорее всего уже известно. У них надёжные источники разведывательной информации в Тайбее.
– А откуда это известно нам? – удивился Гант.
– Потому что наши друзья в Тайбее приняли меры, чтобы китайцы в Пекине это узнали. Весьма желательно, чтобы твой противник знал много полезного. Это помогает достичь лучшего взаимопонимания, исключает ненужные ошибки и тому подобное. – Ратледж сделал паузу. – Интересно, что нам подадут на ланч?
Господи, подумал Гант. Затем он поблагодарил бога за то, что присутствует на переговорах только для того, чтобы снабжать этого дипломата экономической информацией. Здесь шла игра, настолько отличающаяся от всего, с чем ему приходилось сталкиваться раньше, что он чувствовал себя шофёром грузовика, занимающимся биржевыми операциями на своём лэптопе из будки придорожного телефона-автомата.
Репортёры тоже пришли на ланч, потому что им было нужно заснять дипломатов в тот момент, когда они дружески говорят о таких вещах, как погода и пища, – телезрители примут это, разумеется, за обсуждение важнейших государственных проблем, когда на самом деле по крайней мере половина обсуждаемых тем касалась таких вопросов, как воспитание детей или уничтожение сорняков на лужайке перед домом. Гант только сейчас начал понимать, что всё это является, по существу, игрой, не имеющей почти никаких параллелей в других областях человеческой деятельности. Он увидел, как Барри Вайс подошёл к Ратледжу без микрофона и без сопровождающей его камеры.
– Итак, господин секретарь, как продвигаются переговоры? – спросил репортёр.
– Очень хорошо. Между прочим, у нас только что закончилось весьма плодотворное вступительное заседание, – ответил Ратледж, и Гант услышал его слова. «Как жаль, – подумал „Телескоп“, – что люди не могут видеть того, что происходит на самом деле». Это было бы так смешно, превращать американский фильм «Лаверне и Ширли» в «Короля Лира» по своему безумию, а чемпионат мира по шахматам в нечто похожее на схватку боксёров-тяжеловесов за звание чемпиона мира, проявляющих полную апатию в последнем раунде. Однако у всякой области человеческой деятельности есть свои правила, а эти просто не такие, как остальные.
