Черный клинок - ван Ластбадер Эрик (чтение книг TXT) 📗
– О, довольно вкусно.
– Да, здесь готовят от души, – подтвердил он. – Поэтому-то я и хожу сюда всякий раз. Самые лучшие свиные рыла. Вкуснее готовят только в Сент-Луисе.
– Что это значит – рыла?
– Хорошо прожаренные свиные щеки.
Марион отложила вилку в сторону и молча уставилась на блюдо. Хэм как ни в чем не бывало продолжал с хрустом разделываться с кусочками мяса, ожидая, пока она не осушит свой стакан.
– Ты вроде хотела рассказать мне, как познакомилась с моим отцом.
– А я надеялась, что мне не придется рассказывать, – ответила она, немного подумав.
– Полагаю, что все же придется.
Она резко вскинула голову, щеки у нее порозовели.
– Пожалей меня. Трудно все это рассказывать. – В смущении она теребила ожерелье на шее. – Торнберг и мой отец были друзьями.
– Где, когда?
Марион печально улыбнулась и продолжала:
– Ах, мои иллюзии развеиваются как дым. Врала я все тебе, когда говорила, что мой отец еще жив. На самом деле он умер несколько лет назад, когда перевозил партию американских армейских винтовок в районы вокруг Белфаста.
Хэм с сомнительным видом посмотрел на нее.
– Так, выходит, твой отец был торговцем оружием, а вовсе не судостроителем, как ты говорила, – упрекнул он и вспомнил, как она зажигала свечу на его яхте и уверяла, что таким образом молится за здоровье своего отца.
В ответ Марион лишь печально вздохнула:
– По сути дела, он был и тем и другим. Начинал он как судостроитель – эта работа перешла к нему по наследству от отца. А потом он допустил ошибку – продал фирму японцам. – Волнуясь, она закручивала в скатерть столовую ложку и раскручивала, закручивала и раскручивала. – Не думаю, что он радовался после такой сделки. Он сразу сделался угрюмым и беспокойным. По-моему, это и стало одной из причин, что он поддался уговорам своих приятелей из Ирландской республиканской армии и стал снабжать их оружием.
– Ну и само собой разумеется, – заметил Хэм, – что когда его убили, торговлей оружием занялась ты.
– Ничуть не бывало, – парировала она и, заметив наконец, что она делает с ложкой, отложила ее в сторону. – Отец был убежденный шовинист и завещал заниматься этим делом моим двоюродным братьям.
– А-а.
– Да. Ненавижу их, этих жадных ублюдков. Все эти взаимоотношения – наше личное дело, поэтому-то я и врала все тебе. Считала, что тебе не понравится встревать в нашу семейную вендетту.
– И правильно считала. Вендетта – грязное дело.
Она согласно кивнула и попросила:
– Забудь, пожалуйста, что я когда-либо говорила о компании «Экстант экспортс», ладно?
Она подняла стакан, и уже хотела было пригубить его, как вдруг резко поставила обратно и закрыла лицо руками. Хэм услышал, как она тихо всхлипывает.
Он сидел и смотрел на Марион, не зная, верить ее словам или нет. «Боже мой, она же очаровательна! – подумал он. – И почему мы не встретились, когда я был еще молодым, до того как моя жена отбила у меня всякую охоту к семейной жизни?»
– Тьфу!. Ненавижу сама себя, когда плачу, – сказала Марион, прижимая к глазам салфетку.
Хэм слегка улыбнулся, заметив:
– А мужчинам, думаешь, нравится, когда женщины плачут?
– Я где-то слышала такую фразу, – улыбнулась она. – Поэтому и не очень-то плачу при всех.
– Возьмем, к примеру, моего отца: он просто в ярость впадал при виде плачущих женщин. Полагаю, что он считал, будто сможет насильно отучить их заниматься этим. Я даже удивлен, как это он не женился на тебе.
– Разумеется, попытки он предпринимал, – призналась Марион. – И очень настойчивые.
– Да, это уж точно. Вот этой-то черты его характера и боятся больше всего.
– Жить и расти в его доме, должно быть, довольно любопытно.
– Это один из способов познать его характер, но я, конечно, применял и другие методы.
– А вы, что же, вдвоем не уживаетесь?
– Да не в этом дело. Все зависит от блажи отца в тот или иной момент. Ну и, конечно, от его настроения, а у него семь пятниц на неделе, разве не так?
На этот раз Марион рассмеялась от души.
– Ты мне нравишься такой: сильный, уверенный в себе и отчасти бесцеремонный, – заметила она.
– Тогда, может, самое время перестать пудрить мне мозги?
Долгое время она сидела молча, наконец выдавила:
– Мне не нравится так вести себя, но...
– Что «но»?
– Самое ужасное в том, что я не уверена, смогу ли вести себя по-другому.
– Обещаю оказать тебе помощь.
Она положила руку на его ладонь.
– Я знаю, Хэм, но мне нравится быть порочной. Доверять мне нельзя.
– А я и не говорил, что буду доверять.
– Да, не говорил. – Глазами она так и сверлила его. – Что бы ни случилось, обещай, что такую ошибку не сделаешь.
Хэм лишь рассмеялся, как смеется малый ребенок, напугавшийся темноты, а потом понявший, что ничего страшного в ней нет.
– Много ошибок я не делаю, – похвалился он. – А дважды одну и ту же ошибку вообще не совершаю.
– Помнится, твой папаша не раз говорил об этом.
Просмотрев меню, Хэм настоятельно порекомендовал свиные отбивные с подливкой, бабамию с зеленым горошком и свиным салом и пюре из сладкого картофеля.
– Гарантирую хорошее качество пищи, – сказал он Марион.
За обедом они болтали о всякой всячине, но, когда все было съедено и принесли великолепный крепкий кофе, бисквитное ореховое пирожное с кремом и ванильное мороженое, он спокойно взглянул на нее и сказал:
– Ну а что там насчет твоей договоренности с моим папашей?
– А, это-то? Ну ты знаешь, что твой отец прямо-таки какой-то сексуальный маньяк. Он, что называется, помешался на сексе.
– Он уже стар и чертовски переживает, что уже не такой, каким был в молодости.
– Но он все равно милашка, когда позволяет себе дать почувствовать и эту сторону своего "я", что, должна признаться, случается не часто.
– Да, по характеру отец скрытный.
– Когда мы впервые встретились, он тут же загорелся мыслью разложить меня на матрасе.
– Ну и как ты отнеслась к его ухаживаниям?
Она насупилась и сказала:
– По правде говоря, и мне захотелось побаловаться с ним. Ну а почему бы и нет? Прежде мне не доводилось трахаться со старикашками его возраста. Мне казалось, что попробовать стоит. Но я также понимала, что если пересплю с ним сразу же, то он меня быстро бросит. Не думаю, чтобы мне этого хотелось.
Хэм внимательно следил за ее лицом, наконец спросил:
– Не намереваешься ли ты убедить меня, что тебе удалось поводить отца за нос?
– Отпив глоток кофе, она сказала:
– Конечно, нет. Не думаю, что такое возможно. Но ему нравится, когда женщины выкобенвваются, вот я и строила из себя недотрогу. Игра увлекала его.
– А что потом?
– Ну а потом на первый план как-то выдвинулись деловые отношения и мы прекратили любовные игры.
– А-а...
– Что ты хочешь сказать этим «а-а»?
Хэм подцепил ложкой последний кусок пирожного, добавил сверху ванильного мороженого и отправил все это в рот.
– Знаешь ли, наиболее распространенное ошибочное мнение, которое люди выносят относительно моего отца, заключается в том, что он, как полагают, непозволительно быстро загорается какой-то идеей. – Хэм вновь запустил ложку в мороженое и облизал ее досуха. – Но ничто так не далеко от истины, как подобное мнение. Не думаю, чтобы у отца были слабые места. Это довольно резко выделяет его из общей массы. Отец терпеть не может тех людей, которые, как он говорит, словно бараны принимают его слова за чистую монету. И секс-то он использует в качестве приманки, когда ему бывает что-нибудь нужно. Как это делают многие соблазнительницы.
Он чувствовал, что слова его не нравятся Марион, но виду не подавал.
– Ты что, имеешь в виду, что он от меня хотел чего-то с самого начала? – поинтересовалась она.
Хэм согласно кивнул головой.
– А для чего же еще он нашел тебя чрезвычайно привлекательной? У меня на этот счет сомнений нет никаких. Стены его кабинета увешаны чучелами голов диких зверей в память о сафари – это занятие он тоже находит довольно привлекательным. Понимаешь, о чем я говорю?
