Сыны Зари - Кертис Джек (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗

Обе эти мысли приходят к тебе, как ливень. В шоке твои ноги отступают от края. В этом есть какая-то ужасающая неопределенность, словно все в мире расшаталось, и ты скользишь в этой безбрежности, и звук твоего собственного падения гогочет в твоих ушах. А воздушные потоки не поддержат тебя: их там нет. Вот что происходит с тобой как раз перед тем, как ты умираешь.

Элен, вздрогнув, посмотрела прямо в лицо Кэлли. Говорила она обрывисто. Кэлли понимал, что он слушает что-то выхваченное из середины какого-то продолжительного объяснения: она очнулась от сна сразу, ее голос не был сонливым.

– Мне снилось, что я падаю. – Страх четче обозначил черты ее лица, она наполовину села, словно пытаясь поймать то, что было сказано. Потом и лицо и поза расслабились, смягчились, казалось, это было ее второе пробуждение. Она улыбнулась Кэлли и протянула руку. – Я думаю, что это неудивительно.

– Конечно нет.

– Долго ли я спала? – Она имела в виду: надолго ли ты уходил?

– Возможно, минут пятнадцать. Не больше.

– Ты виделся с Майком?

– Да.

– Никаких следов?

– Никаких следов.

Они говорили о Джексоне, о том человеке, который избрал ее своей жертвой. Она хотела, чтобы его поймали, связали, заперли и запломбировали печатью. Его свобода отзывалась ледяным сквозняком по спине, была подобна дуновению смерти.

– Это вопрос пары дней, – сказал Кэлли. – Либо он там, либо его там нет. Если он там, он будет меня ждать.

– Предоставь это кому-нибудь еще.

– Ты в самом деле этого хочешь?

Все, чего она хотела, все, о чем она просила, – это чтобы Кэлли остановился. Если не считать того, что теперь она тоже нуждалась в защите. Она попробовала высказать мысль, которая позволила бы им обоим соскочить с этого крючка:

– Он может быть где угодно.

– Я так не думаю, – ответил Кэлли.

– Ты знаешь, где найти его? Ты уверен в этом?

– Совершенно уверен.

– Тогда другие могут сделать то же самое. – Она спорила сама с собой так горячо, как только умела. Но на самом деле она догадывалась, что причина ее страха связана с самим Кэлли, с риском, на который он идет.

– Я так не думаю, – сказал он.

– Почему?

Он сказал нечто такое, чего она предпочла бы не слышать.

– Мы нужны друг другу. Мы ищем друг друга. Мы ожидаем найти друг друга.

Элен потянулась к стакану с водой, стоявшему на тумбочке рядом с койкой. Кэлли помог ей, приподняв ладонью ее затылок и поднеся стакан к губам. Она выпила почти все. Когда он снова опустил ее на подушку, ее глаза закрылись.

Кэлли стоял у окна и смотрел на улицу. Гигантские столбы солнечного света расходились из-за темной тучи, повисая между землей и небесами, подобно стойкам, поддерживающим небо. Но люди были слишком заняты, чтобы это замечать. Они шли по улице в одну и другую стороны, поглощенные мыслями о своих делах.

Когда он вернулся, Элен уже проснулась и искала его взглядом.

– Они нашли Уорнера? – спросила она.

– Скрылся, – покачал головой Кэлли.

– Куда?

– Да в любое место, куда могут привести деньги. Не знаю.

– Мне кажется, теперь я ненавижу это, – сказала она, – эту работу в галерее. Не думаю, что вернусь туда. Никого там не интересует сама работа, понимаешь? Это, конечно, штамп, но это так. А картина – это просто деньги в рамке. Я, возможно, виновата не меньше, чем любой другой. Очень может быть. Я даже не знаю, имеет ли это значение. Но Уорнер... – Она замолчала, словно приводя в порядок свои мысли. – Как можно было проделать такое? Убить всех этих людей...

– Для него это не имело значения, – сказал Кэлли.

– Почему? – Элен вопросительно уставилась на него: он сказал это так, словно знал ответ.

– Ты просто не видишь этого, потому что тебя там нет. Ты не испытываешь огорчения, потому что ты не знаешь этого человека. Ты не очевидец ни одного из свидетельств смерти: гробы, похороны, родственники в трауре, чиновники похоронных контор... Это не имеет отношения к реальному человеку, это нечто абстрактное, благодаря чему все проходит незаметно. Подумай: вот ты смотришь телевизор. Где-то произошло землетрясение. Дети погребены под завалами. Сотни погибших. Разве ты откладываешь из-за этого свой вечерний поход в театр?

– Но Уорнер вызвал все это, – возразила Элен. – Смерти не были случайными, он сделал так, чтобы это случилось.

– Единственное отличие между твоим пониманием этого и его, – пожал плечами Кэлли, – в том, что ты воспринимаешь человека не как статистическую единицу. А по статистике люди ведь все время умирают.

– Их было слишком много, – сказала она.

– Это относительное понятие. Все зависит от того, что ты можешь себе позволить. Слишком много, говоришь? Если ты ведешь войну, то это возможность улучшить соотношение сил в свою пользу. Ты высылаешь вперед дозор, вступаешь в бой с противником, убиваешь человек двадцать. И ведь никто не говорит: «Это слишком много». Ты сбрасываешь бомбу и убиваешь сотню. И никто не говорит: «Слишком много». Смерть множества людей – это показатель эффективности войны. Уорнер, я полагаю, рассматривал свою деятельность, как своего рода войну. Войну против конкурентов, войну за приумножение своего богатства. Это не так уж и необычно. Скольких убивает мафия, разные банды?

– Не важно, что ты делаешь, до той поры, пока ты выигрываешь войну? Это так?

– Да, так.

Просвет в туче позволил пробиться через нее солнцу, и на какую-то минуту окно за спиной Элен постепенно стало мутнеть, словно пораженный катарактой хрусталик глаза. Прямоугольник света появился на одеяле Элен и тут же начал блекнуть. Некоторое время они посидели молча. Потом Элен вложила свою руку в руку Кэлли. Если она ненадолго закрывала глаза, ей было за что держаться.

– А что случилось в Америке? Как ты раздобыл имя Ральфа Портера?

Он рассказал ей ровно столько, сколько рассказал бы кому-то другому:

– У меня там был один парень, разузнавший все для меня... Ну, он знал людей, знал этот край. Он мне это и раздобыл.

– А что насчет Кемпа?

– Я встречался с ним, но это были непродолжительные встречи.

– И что?

– Как можно дать оценку человеку, у которого столько денег и власти? – пожал плечами Кэлли. – Слова, которыми мы обычно пользуемся, здесь просто неприменимы. У них свой собственный мир.

Он вспомнил напряженное молчание в телефоне, потом голос Нины и голос Кемпа: страх и принуждение. Он видел лицо Нины, бледное и вопросительное. Он видел ее в одолженной им на время квартире, слышал, как она говорила о том, чему не суждено было произойти.

Рука Элен слабела в его руке. Периоды сна теперь удлинились. Раны ослабили ее. Одна из пуль Джексона вырвала кусочек ткани из ее предплечья. Там теперь навсегда останется впадина, испещренная рубцами, словно отметка от какой-то гигантской прививки. При падении она сломала лодыжку, руку и пару ребер. Врачи ожидали, что будет больше повреждений. Они считали, что ей повезло. Элен трудно было согласиться с ними в этом.

Кэлли наблюдал за ней, пока она дремала. То, что произошло между ним и Ниной, было сном, который начал казаться ему все более реальным, все больше угнетал его. Этот сон был тогда, а сейчас он словно бы проснулся и обнаружил вокруг постели самые ужасные видения того кошмара. В Аризоне Нина была заложницей, чем-то вроде предмета торга, разменной монетой. Теперь же она настаивала на том, чтобы быть самой собой. Он понимал, что должен найти способ оградить от нее себя и Элен.

Элен наклонилась вперед, чтобы он мог поправить ей подушки. Она проснулась еще не до конца и поэтому сказала:

– Не поддержат тебя, их там нет... – И после этих слов смущенно посмотрела на него.

Кэлли опустил ее на подушки и погладил по голове. Было известно, что рана от пули и сломанные кости уже начали заживать, и она была подключена к приборам главным образом по причине сотрясения мозга, полученного при падении.