Дьявольская сила - Файндер Джозеф (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
– Да.
– Стало быть, этот псевдоним придуман в КГБ?
В КГБ применяли длинный список псевдонимов, взятых по названиям разных птиц, гораздо более разноцветных и нарядных, нежели мы представляли себе.
– Да, но опять напомню, что, строго говоря, речь шла не о нашем «кроте» в рядах разведслужбы. Он не был туда заслан. Более вероятно, что это был агент, которого нам удалось в свое время завербовать, склонить на свою сторону и получать от него нужную нам информацию.
– А Сорокой был…
– А Сорокой, как оказалось, был не кто иной, как Джеймс Тобиас Томпсон. Конечно же, я понятия не имел, что разговариваю с самим информатором, поскольку подлинного его имени не знал – досье КГБ на тайных агентов хранились в строжайшем секрете, и заглянуть в них я никак не мог. И вот я стоял, как распоследний дурак, и что-то такое лопотал насчет документов относительно секретной советской операции, которые готов продать, а прямо передо мной был тот самый завербованный агент, и он с интересом слушал, как я намерен продать ему информацию, которая сразу же сдует с него прикрытие и разоблачит.
– Боже мой, – только и сумел вымолвить я. – Тоби.
– И тут этот самый Томпсон вдруг пришел в бешенство. Он стремительно кинулся на меня, вытащил пистолет с глушителем и потребовал немедленно передать документы ему. Я все же не был таким круглым идиотом и сказал, что не намеревался приносить с собой бумаги, пока не заключена сделка. Он начал мне угрожать, а я отвечал, что документов при себе у меня нет. Мне показалось, что он вот-вот убьет меня, как вдруг, повернувшись, мы оба увидели, что в комнату, где мы схватились, вошла женщина. Роскошная женщина в белом ночном халате.
– Да. Это была Лаура.
– Она все слышала. Все, что говорил я и что говорил Томпсон. Она сказала, что приболела и спала в соседней комнате и что от шума проснулась. Мы, естественно, пришли в замешательство. Воспользовавшись этим, я попытался унести ноги. На бегу я вытащил свой служебный револьвер, чтобы обороняться, но, не успев даже взвести курок, почувствовал острую боль в ноге. Оглянувшись, я увидел, что Томпсон целится в меня. Он выстрелил, но второпях не попал, а я же, обороняясь, открыл ответный огонь. Я проскользнул в прихожую, оттуда выскочил на лестницу и успел удрать, не дав ему возможности застрелить меня.
Меня не держали ноги, страстно захотелось опуститься на пол, закрыть глаза и погрузиться в спасительный сон, но мне нужно было собрать всю волю в кулак и дослушать рассказ до конца. Я сел на большое громоздкое откидное кресло, защелкнул фиксатор на спинке и приготовился слушать дальше.
– А когда я бежал по лестнице, – продолжал Берзин, – услышал другой приглушенный хлопок-выстрел и понял, что он убил либо себя, либо ту женщину.
Женщина с обезображенным лицом по-прежнему не открывала глаз, она так и просидела, закрыв их, пока говорил муж. Берзин умолк, последовало долгое молчание. Слышно было даже далекий стрекот мопедов на улице, рычание грузовика и смех детей. Наконец, я нашел в себе силы сказать:
– Ну что ж, рассказ вполне правдоподобный.
– Не только правдоподобный, – уточнил Берзин, – но и правдивый.
– Но у вас же нет доказательств.
– Как нет? А проводилось ли вскрытие трупа вашей супруги?
Я ничего не ответил. Тогда я не мог даже смотреть на мертвое тело дорогой Лауры.
– Понятно, – заметил спокойно Берзин. – Но если бы экспертизу раны провел специалист по баллистике, то он без труда установил бы, что выстрел был произведен из пистолета Джеймса Тобиаса Томпсона.
– Легко говорить сейчас, – заметил я, – когда тело пролежало в могиле уже целых пятнадцать лет.
– Но ведь должны остаться какие-то протоколы осмотра происшествия, записи.
– Уверен, что были, – сказал я, но не добавил, что к ним меня не допускали.
– Ну тогда у меня есть кое-что полезное для вас, и если вы позволите мне рассказать вам, то я погашу свой должок перед Харрисоном Синклером. Он же вроде ваш тесть, не так ли?
– Так это он принимал участие в вашем побеге из Москвы?
– Ну а у кого же еще могли быть такие полномочия и влияние?
– А ради чего он помог вам?
– Может, когда-нибудь я и смогу рассказать вам об этом. Доказательства вон там, хранятся на телевизоре.
– Что же там такое хранится?
– А вот я и хочу показать их. Передать вам. Вот они – лежат на телевизоре.
Я покосился на телевизор, где теперь на экране развертывалась веселая сценка. На деревянном ящике телевизора стояло несколько разнородных предметов: бюст Ленина, который можно было купить где угодно в Москве; лакированная тарелка, которую обычно используют как пепельницу; и небольшая стопка книг, изданных в Советском Союзе на русском языке: избранные произведения Александра Блока и Анны Ахматовой.
– Доказательства хранятся в бюсте Ленина, – пояснил он с самодовольной ухмылкой. – Внутри дедушки Ленина.
– Сидите на месте, – приказал я и, подойдя к телевизору, взял в руки маленький чугунный бюст, полый внутри. Перевернув его, я увидел приклеенную снизу бирку «„Березка“, 4.31», означавшую, что сувенир куплен в одном из старых советских магазинов, торговавших на твердую валюту, по цене четыре рубля тридцать одна копейка – сумма некогда довольно приличная.
– Посмотрите внутри, – подсказал Берзин.
Тогда я потряс бюст, внутри что-то застучало, и я вытащил скатанную бумажную трубку, а в ней оказался маленький продолговатый предмет. Взяв в руки, я принялся внимательно рассматривать его. Это была магнитофонная микропленка в кассете.
Я вопросительно посмотрел на Берзина. В соседней комнате начала жалобно скулить собака (которая, по-моему, была привязана).
– Вот вам и доказательство, – пояснил Берзин таким тоном, будто все стало ясно. А так как я ничего не ответил, то он сказал далее:
– Я приносил тогда записывающий аппарат с собой.
– На улицу Жакоб?
Он кивнул и самодовольно заметил:
– За микропленку, записанную в Париже пятнадцать лет назад, я купил себе свободу.
– А на кой черт тогда вы хранили микропленку?
И тут до меня дошло, почему он хранил ее, но смысла в этом уже не было никакого:
– Да вы тогда вовсе и не собирались перебегать к нам, не так ли? Вы и тогда выполняли задание КГБ, верно ведь? Передавали дезинформацию?
– Да нет же! Хранил ради своей безопасности!
– Безопасности, говорите? От кого же? От тех, к кому собрались перебежать? Нелепица какая-то.
– Да нет же… Выслушайте до конца! С Лубянки я еще раньше получил записывающий микроаппарат для организации провокаций, устройства ловушек и прочих подобных штучек. Но к тому времени я уже носил его ради собственной безопасности. Ну, чтобы записывать всякие там обещания, заверения, даже угрозы. В том случае, если бы возникли какие-то разногласия или отказы от обещаний, запись подтверждала бы мою правоту. Я понимал, что магнитофонная запись мне так или иначе пригодится. А что еще могло обеспечить мою безопасность? – воскликнул он и взял жену за руку, которая, как я увидел, тоже была деформирована, но не столь сильно, как лицо. – Эту пленку я передаю вам. Там записан наш разговор с Джеймсом Тобиасом Томпсоном во время встречи. Вот вам и доказательство, которое вы требуете.
Новость ошарашила меня. Я пододвинул кресло вплотную к Берзиным и сел. Мысли вихрем носились у меня в голове, сосредоточиться, сконцентрироваться было очень нелегко, но я, наклонив голову, стал различать сначала отдельные звуки, затем слова, потом фразы и понял, что настроился улавливать взволнованные, отчаянные мысли старика, прямо обращенные ко мне.
Довольно спокойно и отчетливо я произнес по-русски:
– Мне очень важно знать, правду ли вы говорите про все это – по мою жену, про Томпсона и про все остальное.
Он ответил:
– Конечно же, правду!
Я не отвечал, а внимательно вслушивался в тишине, изредка нарушаемой жалобным воем пса. Но вот наконец я расслышал и голос мыслей Берзина: «Да конечно же, я говорю вам сущую правду!»
