Круг Матарезе - Ладлэм Роберт (прочитать книгу .TXT) 📗
– В этом деле я предпочитаю сомневаться всегда и во всем, – медленно проговорил Скофилд. – Возможно, теперь, когда мы сведем воедино множество фактов, о которых ты мне расскажешь, я буду думать по-другому. Давай еще раз. Начнем с того момента, как мы покинули Корсику.
Талейников кивнул.
– Сначала был Рим. Поэтому рассказывай ты. Расскажи мне о Скоцци.
Брэй рассказал о своем первом контакте с Матарезе, а также о том, что Антония была втянута в преступный мир «Красных бригад».
– Поэтому она и скрывалась на Корсике? – перебил его Василий. – Она хотела удрать от них?
– Да. Все, что она рассказала мне об источниках финансирования «Красных бригад», наводит на мысль, что они существуют при поддержке Матарезе…
Потом Скофилд рассказал об убийстве Гильома Скоцци, осуществленном по приказу человека, носившего фамилию Паравачини.
– Это был первый случай, когда я услышал о своей собственной смерти. Они упорно принимали меня за тебя, полагая, что я уже мертв и на них вышел ты… А теперь расскажи мне о Ленинграде. Что произошло там?
Перед тем как начать рассказ, Талейников глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Ему было очень тяжело вспоминать о цепи трагических событий, участником, а может быть, виновником которых ему пришлось стать.
– Эти люди убивали и в Ленинграде, и в Эссене. Это чудовища, настоящие фидаи двадцатого века, наследники Хасана ас-Сабаха, которым вера затмевает рассудок.
Он рассказывал неторопливо, внешне спокойно, останавливаясь лишь иногда, чтобы подлить виски в стакан, без чего выдержки для страшного повествования могло бы и не хватить. Скофилд оставался безмолвным. Ему нечего было сказать. Русский закончил свой рассказ ночным приключением в Штадтвальде и смертью Одили Верахтен.
– Князь Андрей Ворошин превратился в Анселя Верахтена, основателя германской компании «Верахтен верке», второй после Круппа ведущей промышленной компании Европы. Для участия в делах компании и для осуществления деятельности Матарезе была выбрана его внучка.
А семьи Скоцци и Паравачини породнились благодаря браку по расчету. Но граф не ожидал, что из-под него выбьют стул, то есть, я хочу сказать, его убрали, чтобы занять его кресло. Теперь всем заправляет Паравачини.
– Давай вспомним о «Транскоммьюникейшнз», реальных владельцах «Верахтен верке», – вклинился Талейников. – И Паравачини, и тот, кто представляет «Транском», являются частью Матарезе. Но не их голоса решающие. Так чем мы располагаем в итоге? – заключил Талейников.
– Мы подбираемся как раз к тому, о чем говорил тебе еще в Москве старик Крупский. Люди Ордена Матарезе управляют не всеми структурами этой организации. К тому же есть кто-то имеющий самый большой пакет акций, то есть самую большую власть. Остальные существуют и действуют лишь до тех пор, пока приносят пользу. Другими словами, Скоцци и Ворошин были нужны в определенный момент, ибо внесли капиталы и что-то знали, чем-то обладали. Их убрали, как только они перестали быть полезны.
– Для чего полезны? Вот главный вопрос! В чем их цель? – Талейников резко поставил пустой стакан на стол. – Чего хотят Матарезе? Они насаждают панику в государственных структурах, они убивают своих соратников. Но почему? Если они вложили все свои капиталы в дело под названием разрушение, то я не могу понять, как и в каком виде они получат конечную прибыль. Это вне здравого смысла!
Скофилд вдруг вскочил и бросился в соседнюю комнату. Антония спала, одеяло сбилось, девушка лежала в неестественной позе, но она не просыпалась, и крик, который услышал Скофилд, Антония издала во сне. Он укрыл ее и вернулся к Талейникову.
– Меня все время преследует слово «хаос», – проговорил Скофилд. – Всеобщий беспорядок, тотальная неразбериха. Столкновение тел в пространстве. То, что было до акта Творения.
– Ты о чем? – спросил Василий.
– Я не уверен, что знаю. Меня просто преследует это слово «хаос», не знаю почему.
– Да, мы не знаем многого. У нас четыре фамилии, две из них уже не имеют значения: эти люди мертвы. Мы обнаружили существование мощных конгломератов, которые не только контролируют промышленность, но и содержат, а может, и контролируют деятельность различных террористических организаций. Скажем, итальянцы платят «Красным бригадам», немцы финансируют фашистов. Кто его знает, кого содержит «Транском», может быть, всего двоих-троих, то есть избранных профессионалов – убийц по найму? Мы нашли Матарезе, но не видим их. И неизвестно, какую цену мы заплатим за эти знания. Безумие? А может, кое-что похуже?
– Вот именно похуже. Нас убьют. Могли бы убить…
– Твои слова звучат как пророчество. Мне они не нравятся.
– Мне тоже не нравятся. Но предположим, что мы бы не только обнаружили их, но и захватили одного из них.
– Заложника?
– Да. Именно заложника.
– Но это уж точно безумие!
– Почему же? Ведь захватил же ты госпожу Верахтен.
– Захватил! Ночь, поля, автомобиль. Я выбрался из их поместья с ее помощью. Но у меня и в мыслях не было брать ее в заложницы, и я не собирался перебросить ее в Эссен и включить в какую-либо операцию.
– «Красные бригады» захватили Альдо Моро почти в восьми кварталах от штаб-квартиры римской полиции и продержали его там, но я, в общем-то, не об этом.
Талейников подался вперед:
– Уоверли?
– Да, – коротко ответил Брэй.
– Но как? Вся американская сеть в Лондоне поднята на ноги, Матарезе преследуют тебя по пятам. Что ты задумал? Прорваться в Министерство иностранных дел Англии и добиться приглашения на чай?
– Уоверли будет доставлен сюда, в эту комнату, сегодня около восьми вечера.
Талейников присвистнул:
– Можно спросить, как ты это организовал?
Брэй рассказал ему о Сеймондсе.
– Он взялся поспособствовать этому, так как полагает, что сам факт нашего сотрудничества с тобой является достаточным основанием, чтобы прорываться на беседу к Уоверли.
– У них для меня есть кодовое имя. Надеюсь, он сказал тебе об этом?
– Да. Серпент.
– Предположительно, я должен быть восхищен, но на самом деле этот ярлык меня не вдохновляет. Безобразное прозвище. Кстати, знает ли Сеймондс, что эта встреча – нечто большее, чем дружеская посиделка? И есть ли у него какие-нибудь мысли на тот счет, что ты видишь в Уоверли не только секретаря по иностранным делам?
– Нет, напротив. Когда он запротестовал, отказываясь везти Уоверли сюда, я убедил его, что эта встреча может спасти сенатору жизнь.
– Хорошо. Они приедут одни?
– Да. Я поставил такое условие. Номер в первоклассном отеле «Коннаф». У Роджера нет причин подозревать что-то. И кроме того, встреча Уоверли и человека из МИ-6 не должна вызвать у Матарезе какие-либо ассоциации с моей персоной.
– Ты уверен в этом? Мне кажется, что это самая слабая часть всей операции. Они ведь уже обнаружили, что ты в Лондоне, и им хорошо известно, что ты знаешь фамилии тех четверых людей, которые были приглашены на Корсику. И если Уоверли, являясь преемником кого-то из этого корсиканского клана, при этом встречается с офицером английской секретной службы, который был другом американца, известного под именем Беовулф, то вывод напрашивается сам собой. Если мне ясно, то почему это должно остаться незамеченным для Матарезе?
– По самой простой причине. Они не могут знать, были ли у меня контакты с Сеймондсом в Лондоне. Роджер отличный профессионал, и все его передвижения надежно прикрыты. Заметая следы, я добрался до него с двумя пересадками, а он – как бы не с четырьмя. Какое бы то ни было преследование со стороны Матарезе просто исключено.
– Эмоционально и неубедительно.
– Это лучший тактический ход, который я могу предпринять в Лондоне. За исключением одной последней оговорки.
– Что ты имеешь в виду?
– На самом деле никакой встречи не произойдет. Они даже не доберутся до этой комнаты.
– Встречи не будет? Но тогда какой же смысл был в их приглашении сюда?
– Мы должны захватить Уоверли еще внизу, прежде чем Сеймондс поймет, что здесь происходит на самом деле. Роджер поведет машину. Когда они подъедут к отелю, он войдет не через главный вход, а воспользуется одним из боковых.
