Предупреждение Эмблера - Ладлэм Роберт (читать книги без .TXT) 📗
– В каком я номере? – Эмблер наморщил лоб. – Ах, да, в четыреста семнадцатом.
Женщина за стойкой мило улыбнулась и набрала номер на компьютере. Через несколько секунд автомат за ее спиной вытолкнул из себя новую карточку. – Вот, возьмите. – Портье протянула карточку. – Надеюсь, вам у нас понравится.
– Мне уже нравится. И во многом благодаря вам.
Женщина благодарно улыбнулась – видимо, комплименты выпадали на ее долю не часто.
Комната № 417 оказалась светлой, просторной и обставленной по высшему разряду: высокий комод, уютное кресло, изящный письменный столик и стул в дальнем углу. Снять в Давосе такой номер в последнюю неделю января было невозможно.
Эмблер сделал звонок, выключил свет, задернул шторы и стал ждать.
Постучали через десять минут, и он тут же же прижался к стене в метре от двери, так, чтобы сразу увидеть входящего. Стандартная процедура, то, что у оперативников вроде Харрисона Эмблера становится второй натурой.
Если только он действительно Харрисон Эмблер.
Тревога поднялась в нем ядовитым облаком, как дым из трубы. Эмблер отодвинул задвижку.
В комнате было темно, но ему и не надо было видеть – он узнал ее запах: аромат шампуня, медовый запах кожи.
– Хэл? – осторожно шепнула Лорел, закрывая за собой дверь.
Чтобы не напугать ее, он ответил почти так же тихо.
– Я здесь.
В комнате как будто стало светлее.
Лорел шагнула на голос, как слепая, протянула руку к его лицу, погладила по щеке и остановилась в нескольких дюймах от него. Он ощутил ее тепло, а когда их губы встретились, между ними словно проскочила искра. Эмблер обнял ее и прижал к себе. Он целовал ее волосы, лоб, шею, вдыхал ее запах, наслаждаясь каждым мгновением близости. Новое, неведомое чувство рождалось в нем, и вместе с этим чувством пришла и крепла уверенность: пусть даже ему не суждено увидеть следующий день – он не умрет нелюбимым и никому не нужным.
– Лорел, я…
Она не дала закончить, запечатав рот долгим и глубоким поцелуем.
– Знаю.
Он отстранился, сжимая ее лицо ладонями, вглядываясь в повлажневшие глаза.
– Не надо ничего говорить, – тихо сказала Лорел срывающимся голосом и снова, поднявшись на цыпочках, приникла к его губам, будто надеясь в поцелуе обрести решимость и смелость, то, чего ей так не хватало сейчас. На какое-то время Эмблер позабыл обо всем на свете, воспринимая лишь ее: ее тепло, ее аромат, ее плоть, упругую, мягкую, дрожащую, биение ее – или его? – сердца. Мир отступил, исчезла комната отеля, растворился город, забылось то, что привело его сюда. Остались только они двое, соединяющихся в одно новое целое. Лорел все еще не отпускала его, но отчаяние уже ушло, сменившись тем особенным покоем, который рождается уверенностью и осознанием неизбежности.
Они наконец разжали объятия, и каждый снова стал самим собой. Эмблер щелкнул выключателем. Вместе со светом изменилась и сама комната: она сделалась меньше, уютнее, а насыщенные тона и мягкая текстура тканей привнесли атмосферу интимности. И только Лорел осталась прежней; перед ним как будто материализовался тот образ, который он держал постоянно в памяти: большие карие с зелеными крапинками глаза, наполненные желанием, любовью и тревогой; мягкая, словно светящаяся кожа и полные, слегка полуоткрытые губы. Ее лицо, казалось, излучало преданность и страсть, редко встречающиеся за пределами кинозалов, но оно было реальным, оно было рядом – ему стоило лишь протянуть руку, чтобы убедиться в этом.
– Слава богу, ты жив, мой милый, – негромко сказала она. – Слава богу, любимый, с тобой ничего не случилось.
– Ты прекрасна, – вырвалось у него помимо воли.
Моя Ариадна.
– Давай уедем. Просто уедем отсюда. – Ее лицо вдруг вспыхнуло надеждой. – Возьмем лыжи, спустимся с горы и уже не вернемся больше.
– Лорел…
– Только мы вдвоем. Пусть будет, что будет. У меня есть ты, а у тебя – я.
– Все так и будет. Через несколько часов.
Она заморгала, стараясь удержать то ли слезы, то ли страхи, но и то и другое поднималось неудержимо и уже выплескивалось через край.
– Ох, милый, у меня какое-то плохое предчувствие. И я ничего не могу с собой поделать. Не могу от него избавиться. – Голос ее дрогнул, глаза заблестели.
Эмблера вдруг окатила волна страха – страха за нее, за ее жизнь.
– Ты разговаривала об этом с Кастоном?
Она улыбнулась сквозь слезы.
– Разговаривать с Кастоном о чувствах? Он ведь признает только вероятности и возможности.
– Да, ты права.
– Только об этом и говорит. – Лорел больше не улыбалась. – Но, по-моему, ему тоже не по себе. Просто он не хочет признаться, что что-то чувствует.
– Некоторым кажется, что так легче.
– И еще он говорит, что ты пойдешь до конца, сколь бы ни были малы шансы на успех.
– Это он тоже на калькуляторе просчитал? – Эмблер покачал головой. – Впрочем, здесь Кастон прав.
– Я не хочу потерять тебя, Хэл. – Лорел на мгновение закрыла глаза. – Не могу потерять тебя. – Голос ее звучал все громче.
– Господи, Лорел… Я тоже не хочу терять тебя. И, странное дело… – Он замолчал, потому что не мог выговорить вертящиеся на языке слова. Раньше Эмблер относился к жизни легко и ценил ее недорого. Жизнь была пустяком, с которым не так уж жалко расстаться. Теперь он вдруг понял, что не хочет отдавать ее задешево. Жизнь обрела смысл, потому что в ней появилось нечто бесконечно ценное. Потому что в ней появилась Лорел.
Но именно из-за Лорел он и пришел сюда. Именно из-за нее он и должен был сделать то, что собирался сделать. Он не мог просто исчезнуть, раствориться бесследно где-нибудь в Сан-Паулу или Буэнос-Айресе, бесстрастно наблюдая оттуда за схваткой мировых держав. Мир, в котором жила Лорел, стал вдруг невероятно ценен для него.
Эмблер смотрел на нее, не говоря ни слова, и она смотрела на него, как будто оба набирались сил к тому, что ожидало их впереди.
Никогда не сомневайтесь в том, что небольшая группа активных граждан способна изменить мир. Вообще-то только так всегда и случалось.
Нет, он не мог, не хотел даже и думать о том, что случится, если фанатикам во главе с Палмером удастся реализовать свой план.
Эмблер подошел к окну. Перед зданием Конгресс-Центра тут и там виднелись группки военных полицейских. Одетые в темно-синюю форму (темно-синие брюки, такого же цвета нейлоновые куртки и шерстяные шапочки) – выделялась только бирюзовая полоса на воротниках да высокие черные ботинки на шнуровке, – они как будто принесли с собой ночь. Высокие стальные ограждения были расставлены так, чтобы регулировать поток гостей, направляя его в точно обозначенные пункты пропуска. Эмблеру доводилось видеть тюрьмы, где даже заключенные чувствовали себя повольнее.
– Может, Кастон что-нибудь придумает, – сказала Лорел. – Меня же он провел. Хотя толку…
– Кастон провел тебя? – изумился Эмблер.
Она кивнула.
– Да. Он рассчитал, что, строго говоря, я ведь тоже работаю в ЦРУ и имею довольно высокую степень допуска. В офисе ВЭФ проверили и получили официальное подтверждение. Дело в том, что в таком учреждении, как Пэрриш-Айленд, весь персонал проходит самую тщательную проверку и получает допуск к особо секретной информации. Я не знаю толком, как все делается, но Кастон в таких вещах просто волшебник. К тому же он знает, как работает система.
– Кстати, а где он?
– Должен быть с минуты на минуту. Я пришла пораньше. – Она не стала объяснять почему – это было понятно без слов. – Может быть, Кастон что-то обнаружил, какое-то, как он это называет, отклонение.
– Послушай, Кастон хороший человек, но он аналитик, для него существуют только цифры. Мы же имеем дело с людьми, а не с виртуальными следами, которые они оставляют.
В дверь стукнули три раза. Узнав условленный сигнал, Лорел открыла дверь. На плечах Кастона еще лежали снежные эполеты, быстро превращающиеся в тонкие ручейки. Вид у аудитора был усталый, даже изнеможденный, лицо бледное. В руке он держал большую черную сумку с логотипом Всемирного экономического форума. При виде Эмблера аудитор не выразил никаких чувств.
