Совесть негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович (первая книга .txt) 📗
– Не торопись. Он летал не один. А с Чешихиным, со своим помощником.
– Я бы удивился, если бы он полетел туда с вами.
– После смерти Караухина Чешихин вылетел в Ташкент вторично, прямо на следующий день. И через день вернулся. Понимаешь?
– Это очень серьезно. У вас точная информация?
Родионов обиженно покачал головой.
– Он даже не стал дожидаться похорон своего шефа. И, кстати, летал туда за свой счет. Вот у меня и возникла мысль, что документы, возможно, находятся там. Или нечто такое важное, что заставило Чешихина лететь туда, бросив труп своего хозяина.
– Вы знаете, с кем именно он встречался в Ташкенте?
– Не всех, но знаем. В Узбекистане находится филиал банка Караухина. Его возглавляет некто Будагов. Иса Будагов. Его адрес тоже записан и лежит в этом конверте. По нашим сведениям, он имеет очень тесные связи с многими высшими руководителями Узбекистана. Среди его ближайших друзей и прокурор города Ташкента Камалов. Очень колоритная фигура. В свое время проходил даже в качестве одного из обвиняемых по «хлопковым делам». Потом был реабилитирован, против него ничего не смогли доказать. Тогда он работал в управлении общего надзора прокуратуры республики и дело против него вело КГБ республики. Кое-что нам удалось узнать. Камалова считают креатурой Будагова. До своего назначения прокурором города он был юрисконсультом банка. Догадываешься, какого?
– Догадываюсь. Это Будагов устроил его на новую должность?
– Да, попросил премьера. Тогда состоялся первый визит Караухина в Ташкент и его встреча с заместителем премьера. После этого Камалов и был назначен прокурором города.
– Чешихин с ним был знаком?
– Этого мы не смогли узнать.
– Что-нибудь еще?
– Да, у нас есть очень интересные факты. После своего назначения Камалов начал беспощадную борьбу с торговцами наркотиками. По его личному указанию начали проводиться рейды, были сняты с работы два начальника милиции, прокурор одного из районов города. Понимаешь, что интересно? Так в Ташкенте еще никто не действовал. Жестко и напористо. Не мне тебе говорить. На Востоке свои традиции. Там просто нельзя размахивать мечом направо и налево. Это в Англии или в Германии прокурор может себе позволить быть беспощадным и строгим. Но на Востоке так действовать просто непозволительная роскошь. Понимаешь, он проявляет какое-то особое рвение. Ты считаешь это нормальным?
– Время негодяев, – покачал головой Дронго, – где-то я читал подобную книгу. Почему, если мы вдруг узнаем о честном и справедливом прокуроре, у нас сразу появляются сомнения. Никто уже просто не верит в честного прокурора или работника милиции. Нас развратила гласность.
– Это ты мне говоришь? – прищурился Родионов. – Ты действительно считаешь, что можно быть честным прокурором в Ташкенте?
– Если честно, то, конечно, нельзя, – вздохнул Дронго, – просто не дадут работать. В Средней Азии и в Закавказье честный прокурор – это почти идиот, а идиотов на работе долго не держат. Как только в Грузии начались политические разборки между разными партиями, моментально появились многочисленные банды рэкетиров и вымогателей. В республиках Средней Азии, не считая Таджикистана, где у власти достаточно сильные, прагматичные политики, почти нет рэкета. Знаете почему? В качестве «официальных сборщиков налогов» выступают прокуроры, начальники милиции, руководители местных органов власти. Рэкетирам просто не остается никаких денег.
– И ты еще смеешь говорить после этого о честном прокуроре? – рассмеялся Родионов. – Когда думаешь вылетать?
– Если есть рейс, то прямо сегодня.
– В гостиницу вернешься?
– Нет, конечно. Куплю, как обычно, все себе в дороге. Вы знаете, сколько зубных щеток я поменял в жизни? Наверняка штук сто. Каждый раз покупаю новую. За номер у меня заплачено за два дня вперед. Можете появиться завтра и взять вещи. Вот ключи от моего номера. А это карточка гостиницы.
– Хорошо. Когда вернешься из Ташкента, позвони мне по телефону. Знаешь, куда звонить?
– Как обычно, вашей сестре.
– Правильно. Давай выходи. Я сделаю круг и вернусь к издательству. Посмотрю, нет ли там наших преследователей.
– Думаете, они приедут? – спросил Дронго. – Это не «Феникс», я в этом уверен. Там были молодые ребята.
– Все равно нужно проверить. До встречи.
– До свидания. Я не спросил, как ваши внуки?
– Уже большие, – заулыбался полковник, – старший собирается идти в первый класс. – Он протянул руку: – Береги себя.
Дронго взглянул ему в глаза:
– А вы себя.
– Знаешь, – сказал вдруг полковник, – у меня ведь было много способных ребят. Но такого профи, как ты, я не встречал ни разу. Это не комплимент, просто я слишком стар и лучшего специалиста, наверно, уже не встречу. Удачи тебе.
Дронго вышел из автомобиля и пошел к станции метро.
Родионов повернул автомобиль обратно. К зданию издательства он подъехал без пяти минут семь, остановился в ста метрах от входа. Все было спокойно.
«Нужно будет заехать в магазин, взять хлеба, – вспомнил он. – Кажется, Дронго прав, здесь все в порядке».
У издательства по-прежнему никого не было.
«Откуда они узнали, что я встречаюсь с Дронго в кафе? – подумал Родионов. – Ведь об этом месте никто знать не мог. И о моем вызове тоже никто не знал. Хотя нет, кто-то знал. Мы обсуждали этот вопрос втроем. И я предложил вызвать Дронго. Значит, кто-то из них. Как странно. Один из них мог сообщить о предстоящей встрече с Дронго. Но зачем? Если это группа „Феникс“, то почему они не выходят с нами на связь, а поддерживают контакты лишь с одним из нас? Обоих своих собеседников я знаю много лет, кажется, пятнадцать-двадцать. Зачем им выдавать место моей встречи? А если за нами следили ребята из ФСБ? Тогда и вовсе непонятно. Получается, что один из боевых офицеров стал стукачом. Этого не может быть никогда. Может, они вышли на нашу встречу через Дронго, но это тоже невозможно. Нет, так гадать нельзя. Нужно будет уже завтра утром собрать наших друзей и честно переговорить. Мы сумеем установить, откуда пошла утечка информации и почему за нами был такой „хвост“.»
Было уже десять минут восьмого. У издательства по-прежнему никого не было.
В этот момент Родионов заметил, как к нему подошел молодой человек лет тридцати. Он был невысокого роста, темноволосый, с несколько асимметричным лицом, словно вначале были изготовлены две половинки его лица, а затем склеены вместе. Левая бровь была несколько выше правой. Незнакомец как-то особенно неприятно улыбался.
– Вы не скажете, как проехать в центр? – спросил он.
– Здесь почти центр, – удивился Родионов. – Какое именно место вам нужно?
Вместо ответа незнакомец почему-то вытащил пистолет.
«Как глупо, – подумал с досадой Родионов. – Все это так глупо».
Два выстрела глухо раздались в автомобиле.
Глава 5
На Алайском рынке Ташкента было, как всегда, многолюдно и шумно. Перемены, происходящие последние десять лет, казалось, не коснулись центрального базара города, где по-прежнему кричали торговцы, дымились шашлычные, суетились покупатели. Рынок жил по своим внутренним, строго определенным законам. Хотя, если бы здесь попался внимательный наблюдатель, он бы наверняка обратил внимание на некоторые изменения, незаметные при беглом знакомстве. На рынке почти не осталось русских продавцов, ранее бойко торговавших овощами и соленьями. Их место заняли многочисленные таджики, и без того составлявшие очень большую часть населения Узбекистана. После трагических событий в соседнем Таджикистане, где развязанная гражданская война унесла жизни десятков тысяч людей, в стабильный и благополучный Узбекистан потянулись тысячи беженцев, благо граница между республиками почти не охранялась.
В свою очередь, среди покупателей стало гораздо меньше людей со славянскими чертами лица. Явно прибавилось кавказцев, спасаясь от внутренних и внешних войн, многие азербайджанцы и армяне предпочитали переезжать в Среднюю Азию, где у них оставались родственники. Веянием времени стало появление турок, прочно освоивших рынки азиатских государств.
