Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Другов Александр (книги онлайн без регистрации .TXT, .FB2) 📗
В холле за столиком охранника тоже никого. В попытке разглядеть что-либо через окна, я двигаюсь по газону вдольфасада.
За спиной раздается осторожный хруст гравия. Шагнув в тень большого куста неразличимой в темноте породы, я вижу небольшую фигуру, которая крадется к входу. Если и этот охотится за мной, то сейчас мы поменяемся местами, и я отыграюсь разом за все.
Когда темный силуэт оказывается ко мне спиной, сгибом локтя захватываю подбородок незнакомца, одновременно при-жимаяегоруки ктелу. Ростом ночнойбродягалишьнаполголовы выше моего плеча и хлипок сложением, так что особого сопротивления не предвидится.
Однако вместо того, чтобы от испуга потерять сознание или по той же причине заорать дурным голосом, незнакомец довольно сноровисто бьет меня каблуком в подъем ноги и почти одновременно локтем — в солнечное сплетение. Будь он тяжелее килограммов на двадцать-тридцать, я бы от такого приема бездыханно улегся на коротко стриженую траву газона. А так я только ухаю от острой боли и поднимаю противника в воздух. Он перестает сопротивляться и покладисто замирает.
Через несколько секунд у меня складывается отчетливое впечатление, что ситуация приобрела патовый характер. Несмотря на его, в обшем-то, незначительный вес, держать этого типа всю ночь на руках невозможно. Поэтому я с угрозой спрашиваю:
— Ты кто такой и что здесь делаешь?
На это следует неожиданно спокойный, хотя и слегка придушенный ответ:
— Если вы поставите меня на землю и отпустите мою шею, нам легче будет общаться.
Это мой первый интеллигентный и разумный собеседник за всю ночь и ему нельзя не пойти навстречу. В падающем из окна свете кожа ночного незнакомца кажется красноватой. И еще, она вся в мелких морщинках.
Спокойно оправив одежду, он протягивает руку:
— Билл, из Мексики. Я приехал в этот институт на семинар по стратегии экономических реформ. Но, похоже, ночью здесь никого не бывает. Вот только ты…
— Ладно-ладно, не надо обижаться. Я Алекс, из России. Темнота с детства угнетающе действует мне на психику, и я начинаю бояться незнакомых людей.
— А больше никто тебя этой ночью не пугал?
Вопрос задан профессионально-равнодушным тоном, который заставляет меня насторожиться. И ответить самым дурацким из возможных вопросом:
— А что?
Билл хмыкает:
— Да ничего. Здесь некоторое время околачивался какой-то сомнительного вида мотоциклист, а потом два раза медленно проезжала патрульная машина. Вот я и подумал…
— Ко мне это не имеет никакого отношения.
— А манжет рубашечки почему в крови? Что, в России так носят?
И Билл довольно небрежно треплет мой измаранный рукав.
— Оставь мою одежду в покое. Я в аварию попал. Водитель такси пострадал, это его кровь. Вообще говоря, по своим манерам ты больше похож на полицейского, а не на специалиста по проблемам экономики.
Билл равнодушно отвечает почти без размышлений:
— А я и есть полицейский.
Пока я, оторопев, силюсь разглядеть в темноте выражение лица моего нового знакомого, он спокойно поправляется:
— Вернее, я бывший полицейский. Потом расскажу. Сейчас у нас другие проблемы. Надо возвращаться в Амстердам. Если, конечно, ты не собираешься платить за гостиницу.
Я не собираюсь платить за гостиницу. В размышлениях о ближайшем будущем мы оба начинаем понемногу приплясывать. Ночь не то чтобы очень холодная, но ветер несет с моря резкую соленую свежесть, от которой по спине хлопотливыми стаями разбегаются мурашки. Билл между тем заканчивает свою мысль:
— На вокзале ночевать нельзя. Там дверей нет. Очень холодно. Действительно, в Гааге на железнодорожном вокзале двери имеются только со стороны входа. С другой, через крытые туннели для поездов, вогромный, отделанный мрамором зал ожидания врывается довольно холодный майский ветер. Ночевать там нечего и думать. Домчавшись на такси до вокзала, быстро покупаем билеты и едва успеваем вскочить в последний поезд. И я снова отсматриваю ночной придорожный пейзаж Амстердам-Гаага, на этот раз в обратном порядке.
Итак, я снова в аэропорту «Схипхол», но уже в компании с мексиканцем Биллом, который в настоящий момент мирно спит в ярко-желтом пластиковом кресле. Как и я, он прилетел на семинар по стратегии экономических реформ и человеческим ресурсам, который проводит Институт международных исследований в Гааге. Институт содержит голландское правительство, но несмотря на это в нем много профессуры левой ориентации. Сторонники радикальных экологических движений, защиты этнических меньшинств и вообще правозащитники из Африки, Азии и Латинской Америки здесь чувствуют себя как дома. Даже лучше, чем дома, потому что в Голландии уровень жизни выше.
Но сейчас меня занимает другая мысль.
— Билл, так ты бывший полицейский?
Не открывая глаз, Билл кивает:
— Именно так. Меня выгнали примерно год назад.
И он замолкает. Минут через пять я понимаю, что так я продолжения не дождусь.
— За что выгнали?
— За дело.
Снова молчание. Тряхнув кресло так, что мой новый знакомый едва не вываливается из него, настаиваю:
— Ты будешь рассказывать? Хватит спать!
Билл, наконец, открывает глаза и, зевнув, выпрямляется:
— Ох, ну хорошо. Меня выгнали за то, что я направил начальству рапорт о коррупции среди полицейских. Наслушался разговоров коллег, да и насмотрелся тоже всякого, разного, и решил бороться за справедливость.
— Ты ненормальный!
— Не поверишь, но моя жена сказала то же самое. Правда, у меня от отца оставалась в наследство небольшая гостиница, поэтому я мог себе позволить некоторую независимость в отношениях с начальством. Так что с голоду мы не умерли. А потом друзья устроили меня водну неправительственную организацию, и вот я здесь на семинаре.
Но я уже не слушаю Билла. Так получилось, что в этой стране все против меня. А коли так, надо спешно искать союзников, тех, на кого я могу положиться. И вполне может статься, Билл окажется первым из тех, к чьей помощи мне придется прибегнуть.
— Мне плевать, что он там натрепал сотрудникам наружки! Они его засекли ваэропорту на контакте с этим латиноамериканцем, что ему еще было говорить? Не распускайте слюни! Он гораздо хитрее, чем вы думаете. Я не переношу Соловьева, но признаю, что в голове у него кое-что есть.
Сибилев пренебрежительно помотал головой и отвернулся к окну. Он расположился в единственном кресле. Воропаев и Панченко сидели на кровати, молча слушая начальника группы. Воропаев без выражения смотрел перед собой, сцепив на коленях длинные худые пальцы; практичный Панченко методично оглядывал номер. Результатом его неторопливых наблюдений стал вывод о том, что номер Сибилева ненамного лучше того, где разместились они с Воропаевым, а если и дороже, то только потому, что был одноместным. Сделав этот вывод, Панченко принялся разглядывать лежащий у встроенного шкафа кожаный чемодан с гобеленовыми вставками. По его мнению, чемодан можно было бы купить и подешевле. Когда он медпенно перевел взгляд и изучающе уставился на ботинки начальника группы, Воропаев, помнивший рассказ Соловьева о военных ботинках Сибилева, незаметно толкнул его ногой и едва заметно покачал головой.
При последних словах Сибилева об умственных способностях Соловьева Воропаев покосился на Панченко, тогнегромкохмык-нул и погладил усы. При каждом его движении пиджак натягивался на широких покатых плечах и морщил в локтях. Дождавшись паузы, Панченко неторопливо поинтересовался:
— А как вы расцениваете нападение на такси Соловьева по дороге из аэропорта? Это скорее вписывается вето версию, чем в нашу.
Сибилев стиснул зубы, некоторое время неотрывно смотрел на Панченко, затем медленно проговорил:
— Во-первых, этому нападению можно придумать тысячу и одно объяснение. Я тебе докажу как дважды два, что это была инсценировка, хочешь? Ответьдля начала, почему водителя грохнули, а Соловьева даже не задели? Во-вторых, я не понимаю вашей с Воропаевым позиции. Изложите ее, будьте так добры. Для полного взаимопонимания в группе.
