Авантюрист и любовник Сидней Рейли - Семенова Юлия Георгиевна (бесплатные версии книг TXT) 📗
— Он еще издевается?! — Сашенька истерически закричала, зрители повскакивали с мест. — Посмотрите на этого изверга, моего погубителя!
— Тише, дура! — Винченцо бросил на поднос полсотни фунтов стерлингов и торопливо, почти бегом кинулся вон из шатра. Вслед ему неслись рыдания.
На следующий день он выехал из Константинополя Восточным экспрессом.
«Я сделал ошибку, расставшись с Мандро из-за пустяковой размолвки. Удача отвернулась от меня, и я снова превратился в мелкого афериста, с чего когда-то начинал. А таким типам, как известно, бьют морду, их преследуют обманутые граждане, на них косо поглядывает полиция… В Софии меня едва не застрелил давно забытый мною человек, которому когда-то я всучил недоброкачественную кожу… В Праге Леночка Отгон слово в слово повторила обвинения Сашеньки Петровской… В Берлине мне удалось было стать на ноги. Эмиграция ничему не научила моих сограждан. Они доверчиво несли мне в клюве все, что им удалось спасти, убегая из разоренной России… Только идиот мог рассчитывать на пятнадцать процентов в месяц с выгодно помещенного капитала! Когда глаза у них открылись, мне пришлось бежать… В Париже Пепита (даже она!) наорала на меня за разрыв с Иштваном и за то, что я дурно распорядился ее деньгами, которые она просила поместить в надежное дело… А уж ее-то я никогда не дурачил: знал, что себе обойдется дороже… Я плюнул на все, сел на океанский пароход и причалил в Соединенных Штатах. Ведь я не забывал все эти годы, что с Макдауэлла причитается некий должок… Американский суд разочаровал меня. Сколько денег я насовал господам присяжным, как подмазывал!.. Мои претензии сочли необоснованными. Закон, видите ли, есть закон! Сволочи сытые, последнюю рубашку готовы снять с ближнего, а тем более с дальнего…
Пришлось выложить последний козырь — алмазы. Мандрохович, естественно, и не подозревал, что они благополучно пережили мюнхенскую мою эпопею пятнадцатого года. Он до сих пор уверен, что камушки были отобраны у меня при аресте. Сколько раз с тех пор я благословлял надежные стельки моих ботинок! Иштван, как всегда, прав, когда говорит, как важны для делового человека добротная обувь и приличный костюм.
Итак, месье Массино, так сильно наследивший в России, Турции и Европе, мирно почил в бозе. По-еле проигранного процесса ему нечего делать и в Штатах. Теперь на свет извлекаем немного обветшалого, но все еще жизнеспособного Франца Беренса, бывшего гражданина Швейцарии. На английский лад мое новое имя звучит как Френсис Барнс. Фирма моя так и называется: «Френсис Барнс. Индийский хлопок». Я существую вполне легально и делаю, как здесь принято говорить, свой маленький бизнес. Маленький, потому что хлопком (разумеется, не из Индии, а из южных штатов) я занимаюсь постольку-поскольку, а основной оборот составляет старый добрый марафет. В Новом Свете люди травят себя этой дрянью точно так же, как и повсюду в мире. Что ж, это их личное дело, заботиться об их здоровье я не намерен…
…Взял отпуск, посетил Лондон и вместе с Пепитой смотался в Париж. Она рада была встряхнуться. К тому же во Франции к нам присоединился Мандро. Слава Богу, наши отношения с ним потихоньку налаживаются. Мне хотелось по-настоящему погудеть, но Пепита предпочитала благопристойные светские вечера (сменила статус и стала замужней дамой, потому и ведет себя так), а Иштван зачем-то потащил нас любоваться всякой рухлядью в Лувр. Я зевал, расхаживая по залам… И был потрясен, узнав, сколько стоят на международных аукционах все эти глупые портреты и пейзажи… Ничего себе! Первая мысль была — организовать похищение… Но я сказал себе: стоп, не увлекайся! Где ты продашь холст, растиражированный по всему свету в тысячах репродукций? Вторая идея: нанять бригаду безработных художников и заставить их малевать картины в стиле благородной старины… По размышлении отказался от нее — эти мазилы придерживаются безумных новейших течений и попросту не сумеют работать в добротной реалистической манере. Да-а, захирело нынче искусство… Жаль, а ведь можно было сбывать подделки под видом вывезенных из России оригиналов…
И тут меня по-настоящему осенило!
Зачем заниматься подделками, если достаточно нагнуться и подобрать золото, валяющееся под ногами?! Ведь где-то в России остались сокровища, вывезенные Романовыми из Царского Села! Сначала в Тобольск, потом в Екатеринбург… Часть, конечно, присвоили большевики. Но не все, далеко не все! Император, его семья и приближенные добирались до Тобольска на трех пароходах! Кто-то мне говорил об этом, не помню… Везли все, вплоть до дворцовой мебели. Так неужели же не позаботились о настоящих ценностях? В корсеты великих княжон Александра Федоровна чуть ли не собственноручно зашивала бриллианты и жемчуга — это тоже общеизвестно… Из Тобольска Романовы выезжали на 19 упряжках! Ну допустим, в нескольких тарантасах сидели они сами, их приближенные и охрана. Но на всех остальных везли багаж! Именно тогда липовый большевик Василий Яковлев пытался спасти царскую семью вместе с сокровищами… Даже следователь Николай Соколов, уже после расстрела, сумел вывезти из дома Ипатьева не только грошовые романовские реликвии, но и разрозненные бриллианты, сапфиры, жемчужины… Если такой «мусор» валялся повсюду в доме после отступления красных, то сколько всего было ценностей? А главное — где они?
На какое-то время мне пришлось стать ярым монархистом. Первым делом разыскал «Иллюстрасион» за двадцатый год с воспоминаниями Пьера Жиль-яра — он обучал французскому языку наследника Алексея… Воспользовался тем, что нахожусь в Париже, и нанес визиты — великому князю Николаю Николаевичу и Феликсу Юсупову — он женат на племяннице царя и держит ателье мод… Сведений собрал крайне мало, все очень скудное и недостоверное…»
Глава 4
КРУШЕНИЕ ИЛЛЮЗИЙ
Вика мыла посуду. В прихожей хлопнула дверь: вернулся Эдик с продуктами.
— Вот, — сказал он, взгромождая на стол болоньевую сумку и авоську. — Отчитываюсь по списку: капуста — есть, картошка, два кэгэ, — есть, свекла — имеется, сметану купил, также десяток яиц, хлеб, лук в наличии, килька в томате — две банки… А, черт, майонез забыл…
— Как? — расстроилась Вика. — Ты же знаешь, оливье без майонеза…
— Да ладно, — беспечно отмахнулся Бодягин. — Сделай винегрет. Я его даже больше люблю.
— Слушаюсь, товарищ командир, — шутливо откозыряла девушка.
— К пустой голове руку не прикладывают, — начальственным тоном напомнил ей Эдик. — Вольно!
Комнату нельзя было узнать. Переселившись в холостяцкую берлогу, Вика не просто навела здесь порядок: квартира Бодягина сияла теперь чистотой и манила уютом.
Эдик с удовольствием растянулся на диване, закинув руки за голову.
— Столица нашей Родины Москва готовится к Олимпиаде, — восторженно провещала радиоточка. — На строительстве олимпийского комплекса сданы в эксплуатацию последние спортивные объекты. Все готово к приему советских и зарубежных рекордсменов. По заявкам радиослушателей передаем песни, посвященные спорту и его героям… — после короткой паузы женский голос сменился мужским:
— «Суровый бой ведет ледовая дружина, мы верим в мужество отчаянных парней…»
— Трус не играет в хоккей! — блаженно промурлыкал Эдик и выключил радиоточку, над которой красовался собственноручно исполненный им плакат: «Пункт первый. Командир всегда прав! Пункт второй. Если командир не прав, см. пункт первый!»
— Викуля! — позвал он. — В паспортном была?
— Была! — откликнулась из кухни хозяйка. — Через три дня будет готово. И сразу подадим заявление.
— Подадим, подадим, куда теперь деваться… — проворчал себе под нос Бодягин. И громко спросил: — А предкам своим звонила?
В дверях комнаты показалась Вика в переднике и с красными, словно обагренными кровью ладонями.
— У-у-у! Я страшный и ужасный Бармалей! — она зловеще нависла над диваном.
