Совесть негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович (первая книга .txt) 📗

– Все в порядке, – сказала медсестра на нормальном русском языке, – можете передать в Москву. Он больше никогда не проснется.

Человек со смешным котелком в руках торопливо кивнул, поднимаясь со стула.

Эпилог

Он поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Она открыла сразу, словно ждала его за дверью. Дронго вошел в квартиру и, только закрыв за собой дверь, спросил:

– Вы готовы, Зоя? Машина ждет нас внизу.

Молодая женщина была в темно-синем костюме, купленном два дня назад, в день приезда. Вещей у нее не было.

Керим Измайлович, забывший от страха обо всем на свете, так и не забрал их сумки из депутатской, а когда туда приехали его люди на следующий день, сумок уже нигде не было. Так Дронго в очередной раз пришлось покупать новую зубную щетку. Приехав на машине Иваницкого, он оставил свою новую сумку в автомобиле и пошел в квартиру Неверовой.

– Почему так рано? – спросила она.

– Нужно быть в аэропорту пораньше. Все-таки международный рейс, – соврал он, постаравшись не объяснять истинную причину. Они беспокоились за нее. Противная сторона вполне могла воспользоваться предоставленным шансом и попытаться выяснить, где именно находятся исчезнувшие документы. Нужно было вывезти Зою из Москвы как можно быстрее и отправить ее в Лондон.

В столовой работал телевизор, шла передача новостей. Диктор привычным голосом перечислял события предыдущего дня.

– А вы остаетесь? – глаза у нее были обычными, голубыми с зеленоватым отливом.

– Я уезжаю, – ответил Дронго.

– Тоже в Лондон?

– Мне там нечего делать.

– Да-да, конечно, – она прошла в спальню, взяла свою маленькую сумочку, вернулась в столовую. – Скажите, – вдруг спросила она, – вам нравится ваша жизнь?

– Не знаю, – честно ответил Дронго, – раньше нравилась. А теперь не знаю.

Она подошла к нему совсем близко.

– Вы очень смелый человек. Как вы смогли вытащить меня из депутатской в Шереметьеве, я до сих пор не могу понять.

– Это я от страха был таким отчаянным. Убегать всегда легче.

Она улыбнулась. Дронго уловил аромат ее духов. Он был первым мужчиной в ее жизни после Багирова, который умел быть тактичным, внимательным и сильным. И умным. А самое страшное, между ними была разница почти в двадцать лет. И не в пользу Дронго.

– Вы живете не в Москве? – спросила она.

– Нет.

– И вы хотите уехать отсюда?

– Хочу.

– Домой?

– Да.

– Наверное, у вас красивая жена, – печально сказала она.

Он улыбнулся ее наивной уловке, но ничего не сказал. Не нужно говорить этой красивой девочке, что он не женат. Это будет только иллюзия свободы. После смерти Натали он знает, что ему нельзя быть рядом с женщиной. Он, как неразорвавшийся снаряд, который рано или поздно взрывается, разрывая всех, кто находится рядом с ним. Ему нельзя иметь слишком близкого человека. Он – Дронго. Бывший эксперт специального комитета ООН. Лучший аналитик среди профессионалов подобного класса.

Его фотографии есть в Лондоне и Тель-Авиве, Москве и Пекине, Вашингтоне и Париже. Он человек без имени и без национальности. Он гражданин мира и самый несчастный человек на Земле. У него нет Родины, в которой он родился. У него нет жизни, о которой можно рассказывать. Он человек-легенда, возникающий неведомо откуда и уходящий неведомо куда. И поэтому он ни за что на свете не скажет этой красивой девочке, которая смотрит на него, широко раскрыв свои изумительные глаза, что у него нет жены. И никогда не было.

По телевизору по-прежнему передавали события последнего дня. В конце выпуска диктор сказал почему-то повеселевшим голосом, что война мафии продолжается. Он сказал об этом так радостно, словно передавал прогноз солнечной погоды на сегодняшний день. Показали труп Хаджи Асланбекова, расстрелянного вчера у своего дома. Показали труп Артура Саркисяна, погибшего во время взрыва своего автомобиля. И в заключение диктор сказал:

– А теперь новости культуры.

На экране почему-то появился портрет... Рафаэля Багирова. Зоя испуганно вскрикнула. А диктор трагическим голосом сообщил, что вчера в Лондоне после тяжелого ранения скончался всемирно известный скульптор, лауреат Государственных премий... – он еще долго перечислял звания и титулы погибшего, а Зоя, стоя перед телевизором и раскрыв рот от ужаса, мотала головой, повторяя одно и то же слово:

– Нет... нет... нет.

Выпуск новостей кончился. Пошла реклама. Дронго молча стоял перед телевизором, словно оцепенев. Он понимал, как мог умереть от «тяжелого ранения» уже встававший и ходивший Багиров. Сомневаться не приходилось. На всякий случай убирали всех, кто мог знать о списках. Всех без исключения. И эти преступления, как и десятки других громких преступлений в России, должны были навечно остаться нераскрытыми. Потому что невозможно раскрыть преступление, если его совершают те, кто должен в силу своих служебных обязанностей раскрывать это преступление. Стопроцентная нераскрываемость возможна только при этом, единственном варианте.

Он шагнул наконец к телевизору и отключил его. Затем подошел к Зое и обнял ее за плечи.

– Нам нужно быстрее отсюда уходить, – сказал он, – как можно быстрее. Может, у нас уже не осталось времени.

Она смотрела на него непонимающим взглядом. Она действительно не понимала, о чем ей можно говорить в такой момент. Зоя была словно в прострации.

– Быстрее! – закричал он, словно к ним снова бежали люди, как тогда в Шереметьеве. – Выходи. Я возьму твою сумку.

Он схватил ее сумку, выталкивая женщину за дверь.

– Ключи! – крикнул он. – Дай ключи.

Она вытащила из сумочки ключи, но, не удержав их в руках, уронила на пол. Он бросился поднимать их. Она стояла и смотрела, словно окаменев. Дронго запер замок.

– Идем.

В этот момент открылась соседняя дверь. Он выхватил пистолет и наставил его на выходившую из квартиры невысокую полную седую женщину.

– Стоять, – закричал Дронго, – стоять на месте!

Соседка испуганно охнула и замерла, в ужасе глядя на пистолет. Зоя молчала.

Дронго нажал левой рукой кнопку вызова лифта. Соседка с ужасом следила за ним. На этаж пришел лифт, и Дронго обернулся к Зое.

– Входи! – закричал он. – Быстрее.

Втолкнув ее в лифт, он вошел следом. Створки сошлись. Соседка повернулась и бросилась к окну. Она не совсем поняла, кто этот человек. То ли он спасал Зою, то ли просто ее грабил. Внизу стояли белые «Жигули». Соседка смотрела вниз и видела, как из подъезда их дома выбежали этот безумный мужчина и ее милая девушка-соседка. Правда, про нее говорили разные гадости, но никто не видел ни одного мужчину у ее квартиры.

– Что случилось? – тревожно спросил Иваницкий, увидев подбегающих к автомобилю Дронго и Зою.

– Умер Багиров, – сказал Дронго, вталкивая Зою на заднее сиденье.

– Как умер? – не понял Иваницкий и только потом, осмыслив слова, сказанные Дронго, с понятным волнением спросил: – Когда?

– Вчера в Лондоне. Было официальное сообщение. В газетах, наверно, есть, – Дронго сел рядом с Иваницким на переднее сиденье.

– Нужно будет взять сегодняшние газеты. Там киоск, – показал Иваницкий.

Старушка сверху все-таки решилась позвонить в милицию. Она отошла от окна, взяла трубку телефона и, снова подойдя к окну, посмотрела на улицу. Потом набрала две цифры вызова милиции.

Внизу завели «Жигули». Кажется, их там двое. Или трое?

– Слушаем вас, – раздалось в трубке после характерного щелчка.

Соседка открыла рот, чтобы рассказать о случившемся, и в этот момент раздался страшный взрыв. Посыпались стекла из окон нижних этажей. Соседка в ужасе смотрела вниз, забыв, кому и зачем она звонила.

– Говорите, – строго попросил требовательный голос в трубке.

Внизу бушевало пламя. Со всех сторон бежали люди, кричали женщины, плакали дети.

– Вы будете говорить? – спросил в очередной раз строгий голос.

– Буду, – смогла выдавить из себя перепуганная женщина, – у нас случилось несчастье. Взорвалась машина.