Под конвоем лжи - Силва Дэниел (книги бесплатно читать без TXT) 📗

— В моей камере чертовски сыро, — сказал он, словно оправдывался. — Что-что, а тюрьмы вы, англичане, умеете делать на славу. Парни вроде меня не получают почти никакой подготовки, — сказал он, когда кашель утих. — О, конечно, мы прослушали несколько лекций каких-то берлинских идиотов, никогда не видевших Англию, кроме как на карте. Вот так, говорили они, нужно оценивать численность армии. Вот так — пользоваться рацией. Вот так нужно раскусить ампулу с ядом в том чрезвычайно маловероятном случае, если МИ-5 начнет выламывать твою дверь. А потом они на лодке или на самолете отправляли нас в Англию, чтобы мы обеспечили фюреру победу в войне.

Он замолчал, чтобы закурить очередную сигарету и открыть коробку конфет.

— Мне повезло. Меня засылали легальным путем. Я прилетел на самолете со швейцарским паспортом. А вы знаете, как поступили они с другим парнем? Высадили его на берег в Суссексе на резиновой лодке. Но подлодка вышла из Франции без специальных немаркированных лодок, которыми вроде бы должен пользоваться абвер. Им пришлось отправлять его на одном из спасательных плотов подводной лодки со всеми знаками Kriegsmarine [31] . Вы можете в такое поверить?

Вайкери считал, что такое вполне могло случиться. Абвер чрезвычайно халатно подходил к подготовке и доставке своих агентов в Англию. Он хорошо помнил юношу, которого высадили на пляже корнуэльского побережья в сентябре 1940 года. Сотрудники Специальной службы, обыскивавшие его, нашли в кармане коробку спичек из популярного берлинского ночного клуба. Также очень примечательным был случай с Йостом Кароли, шведским гражданином, которого высадили с парашютом в Нортгемптоншире около деревни Дентон. Рабочий с местной фермы, ирландец по имени Пэдди Дэли, обнаружил его спящим в поле возле живой изгороди. Он был одет в городской серый фланелевый костюм с галстуком типично континентального стиля. Кароли сразу сознался, что был доставлен в Англию на самолете и спустился на парашюте, и сдал свой автоматический пистолет и триста фунтов наличными. Местные власти передали его в МИ-5, где его определили в «Лагерь 020».

Бекер засунул конфету в рот и протянул коробку Вайкери.

— Вы, британцы, относились к шпионажу куда серьезнее, чем мы, немцы. Все потому, что вы всегда были слабыми. Вам приходилось идти на разные обманы и хитрости, чтобы скрыть свою слабость. Зато теперь вы крепко взяли абвер за яйца.

— Но ведь были и другие агенты, о которых проявляли гораздо больше заботы, — вставил реплику Вайкери.

— О да, были.

— Агенты иного сорта.

— Совершенно иного, — подтвердил Бекер, доставая вторую конфету. — Эти конфеты восхитительны, Альфред. Вы уверены, что не хотите попробовать?

Бекер был изумительным радистом — передавал с потрясающей точностью и быстротой. Вайкери считал, что дело тут в том, что его подопечный получил классическое музыкальное образование и до того, как история предприняла трагический поворот, приведший его в камеру английской тюрьмы, был хорошим профессиональным скрипачом. Вайкери слушал через вторые наушники, как Бекер передал свои позывные и дождался сигнала подтверждения от гамбургского радиста. Как всегда, в этот момент по спине Вайкери пробежали мурашки. Он получал огромное наслаждение от знания, что ему удается обманывать врага — что он лжет так искусно. Он наслаждался возникающим контактом, тем, что он на несколько секунд получал возможность услышать голос противника, пусть даже в виде прерывистого электронного бибиканья среди шипения и треска атмосферных разрядов. Каждый раз Вайкери также представлял себе, насколько было бы ужасно, если бы обманывал не он, а обманывали бы его. И почему-то часто думал об Элен.

Гамбургский радист приказал Бекеру приступить к передаче. Тот опустил взгляд на листок, принесенный Вайкери, и с молниеносной быстротой отстучал текст на ключе. Закончив, он дождался от Гамбурга сигнала о подтверждении приема, а потом сообщил, что заканчивает связь. Вайкери снял наушники и отключил рацию. Сейчас следовало ожидать, что у Бекера начнется приступ хандры — так бывало всегда после того, как он посылал очередное сообщение Вайкери по «двойному кресту». Вероятно, так чувствуют себя многие мужчины, когда испытывают приступ чувства вины, переспав с любовницей, и желают остаться один на один со своей нечистой совестью и порождаемыми ею мыслями. Вайкери всегда подозревал, что Бекер стыдится своего предательства и что его постоянные разглагольствования о плохой постановке дела в абвере были прежде всего попыткой спрятаться от чувства вины за собственные трусость и неудачливость. Хотя он, конечно, понимал, что возможности для выбора у него были очень небольшие — стоило ему хотя бы раз отказаться передать сообщение Вайкери, как его тут же препроводили бы в тюрьму Вэндсуорт на свидание с палачом. Вайкери боялся утратить возникший между ними контакт. Бекер продолжал курить и съел еще несколько конфет, больше не угощая Вайкери. А тот медленно упаковывал рацию.

— Я видел ее однажды в Берлине, — внезапно сказал Бекер. — Ее сразу же отделили от нас, простых смертных. Я не хочу, чтобы вы ссылались на меня в этом деле, Альфред: я ведь могу передать вам только то, что слышал сам. Слухи, сплетни. Не хочу, чтобы, если я в чем-то ошибусь, сюда пришел Стивенс и начал обтирать мною эти гребаные стены.

Вайкери понимающе кивнул. Речь шла о полковнике Стивенсе, коменданте «Лагеря 020», больше известном под прозвищем Оловянный Глаз. Стивенс, в прошлом офицер индийской армии, носил монокль и всегда ходил в полной форме Пешаварского стрелкового полка. Он был наполовину немцем и совершенно свободно владел немецким языком. Кроме того, он производил впечатление если не полностью сумасшедшего, то по меньшей мере заметно тронутого умом человека. Его в равной степени ненавидели как заключенные, так и сотрудники МИ-5. Однажды он устроил Вайкери продолжительный и очень грубый публичный разнос за то, что тот на пять минут опоздал на допрос. Даже высшие начальники, такие, как Бутби, не были застрахованы от его оскорбительных тирад и проявлений мерзкого характера.