Во имя отца - Квиннел А. Дж. (электронные книги бесплатно TXT) 📗

Первой проснулась Аня. Через десять минут после инъекции она заморгала и открыла глаза. Правда, взгляд был несфокусированный. Когда она смогла наконец более или менее ясно различать предметы, то прежде всего увидела лампочку, свисающую с грязного потолка. Затем появилось чьё-то лицо. Длинные седые волосы, смеющиеся глаза, улыбка на губах. Аня улыбнулась в ответ. Ей казалось, что она куда-то плывёт. Вдруг лицо заговорило.

— Не волнуйтесь. Вы в полной безопасности. Вы себя хорошо чувствуете?

Она постепенно осознала, что он говорит по-русски, и ответила на том же языке.

— Да… Что… где я?

Он улыбнулся ещё шире и ответил:

— В Москве. Правда, сейчас вы лежите в гробу, хотя так же живы, как и я.

Аня подняла голову и посмотрела вниз. Затем она огляделась по сторонам и увидела второй гроб. Постепенно она стала все понимать.

— Мирек?

Человек с седыми волосами ответил:

— С ним всё в порядке. Он спит в том гробу. Скоро он тоже проснётся.

Аня напрягла мышцы рук и ног. Человек сказал:

— Вы можете встать? Дайте-ка мне свою руку.

С его помощью она встала и нетвёрдой походкой прошла несколько шагов.

— У меня что-то с головой.

— Вам ввели дозу морфина. Это скоро пройдёт.

Они услышали стон. Мирек тёр глаза руками, Аня быстро подошла к его гробу, встала на колени у изголовья и взяла его за руку. Гоголь не знал польского, но её быстрые фразы, видимо, были объяснением чего-то важного. Он услышал, как Мирек задал несколько вопросов. На некоторые из них она ответила очень кратко, буквально одним словом, а на некоторые вообще не смогла ответить. Затем она помогла ему встать на ноги. Он встал, провёл рукой по волосам и озадаченно взглянул на маленького русского. Гоголь улыбнулся и сказал:

— Добро пожаловать в Москву, Мирек Скибор. Вы были в забытьи в течение шести с половиной часов. Меня зовут Борис Гоголь.

Мирек потряс головой, затем пошёл нетвёрдой походкой по направлению к русскому и протянул ему руку. Гоголь пожал её очень крепко. Мирек спросил его:

— Как мы попали сюда из Варшавы?

Гоголь в недоумении пожал плечами.

— Об этом я знаю немногое. Мне было заранее известно только о самом факте и времени вашего прибытия, и что человек, который доставит вас сюда, скажет следующий пароль. «Я возвращаю вам ваших детей», а я должен буду на это ответить. «Я ждал их».

— А как выглядел этот человек?

— Он был в форме майора Советской Армии.

— У него не было явно фальшивых усов?

Гоголь широко улыбнулся и сказал:

— Да, да… И он всё время проверял, на месте ли они.

Мирек кивнул, провёл рукой по лицу, осмотрелся вокруг и спросил Гоголя:

— Где мы будем жить?

Гоголь указал на дверь в задней стене и извиняющимся тоном произнёс:

— У меня тут очень скромное жилище, переоборудованное из гаража… Пойдёмте, я согрею вам чаю.

Они проследовали за маленьким русским в небольшой коридорчик и оказались в крохотной комнатушке. Первым бросилось в глаза огромное количество книг. Они занимали почти все пространство от пола до потолка. Книги лежали и на столе, и на ветхом ковре. Гоголь освободил от них два старых кресла, которые стояли перед электрическим камином, и усадил на них своих новоявленных гостей. Затем он прошёл в крошечную кухню и, повозившись с допотопным чайником, вернулся с подносом в руках. Налив чай Ане и Миреку, он убрал книги с потрёпанного стула и уселся на него. После небольшой паузы он сказал:

— У вас, видимо, было очень запоминающееся путешествие.

Аня ответила за двоих:

— Мы очень рады, что оно наконец закончилось.

Гоголь опять улыбнулся.

— Чем тяжелее дорога, тем приятнее оказаться дома. Конечно, это нельзя назвать домом, но я сделаю всё, что смогу, для того чтобы вы чувствовали себя достаточно комфортабельно. Моё жилище уж очень захламлено, но вы всё равно здесь долго не пробудете.

Мирек спросил Гоголя:

— Вы тут живёте один?

Беспомощно разведя руками, русский ответил:

— Да, но со мной живут мои книги. Они — это мои друзья и семья. Здесь я проживаю временно. Я не должен был брать их с собой, но я не могу без них жить.

Аня спросила его, неужели он прочёл все эти книги.

Маленький человечек кивнул:

— Да. Некоторые я даже перечитывал по многу раз. Сквозь их страницы я вижу окружающий меня мир.

Мирек решил перейти прямо к делу.

— Так что же мы должны теперь делать?

Гоголь сделал последний глоток чая и аккуратно поставил чашку на стол. Когда он вновь поднял на них взгляд, он как будто преобразился. Теперь у него был серьёзный и сосредоточенный вид. Он сказал:

— С данного момента вы будете подчиняться мне. Это последняя фаза операции, и я целиком за неё отвечаю. Все спланировано до мелочей. И этот план должен выполняться очень точно. В этом ключ к успеху, залог того, что все мы выживем.

Мирек твёрдо сказал:

— Я доверяю вам. Что с Аней? Она останется здесь?

Гоголь склонил свою голову в сторону девушки.

— Да, она остаётся.

Взглянув на часы, он продолжил:

— Сейчас наступило восьмое февраля. Профессор Шафер должен будет осматривать Андропова в институте завтра в одиннадцать тридцать утра. Его заберёт из отеля академик Евгений Чазов примерно в одиннадцать. Детали замены Шафера я объясню завтра. Там всё должно пройти с точностью до минуты. Поездка от гостиницы до института займёт от пятнадцати до двадцати минут. После консультации вы вернётесь обратно в отель. Вы постараетесь отговорить Чазова провожать вас. Это будет нетрудно. Шафер известен своим жёстким характером и капризами.

Мирек заметил:

— На первый взгляд все довольно примитивно.

Гоголь согласно кивнул:

— Все гениальные планы просты. Но не ошибитесь. Тут множество деталей, с которыми нужно быть очень внимательным, иначе весь план рухнет.

Мирек наклонил голову и тут же задал давно интересовавший его вопрос:

— Так каким же образом я должен его убить?

Гоголь встал со своего стула.

— Пойдёмте, я вам все покажу.

Мирек встал и взглянул на Аню. Она покачала головой и отвернулась. Мирек проследовал за Гоголем в соседнюю комнату. Это, видимо, была спальня. Там стояли две узкие кровати, небольшой стол, комод и вешалка для одежды. На ней висел отличный тёмно-серый костюм. Гоголь указал на него.

— Я хочу, чтобы вы померили его вечером, перед тем как лечь спать. По-моему, он вам будет в самый раз. Если же не подойдёт, то утром будет другой. В шкафу стоит пара туфель. У них немного приподнятые каблуки. Их тоже примерьте. Они должны вам подойти.

Указав на стол, он добавил:

— Здесь книги по нефрологии. Я подумал, что вы бы не отказались немного освежить свои знания в этой области.

Мирек почти не слушал. Он смотрел на четыре фотографии, висевшие на стене. На них был Стефан Шафер анфас, в профиль и сзади. На фотографиях анфас он самодовольно смотрел в камеру. Мирек внимательно изучил фотографии и подошёл к зеркалу, чтобы фото попали в его поле зрения. Сходство было поразительным. Правда, Миреку необходимо было немного подстричь усы и утолщить брови. Лицо у него было несколько уже, чем у Шафера, но это было практически незаметно. Напряжение, сидевшее в Миреке, заметно ослабло. Он чувствовал, что маленький русский все держит под контролем.

Гоголь подошёл к комоду и достал оттуда плоский кожаный чемоданчик. Он положил его на стол и аккуратно открыл, говоря:

— Даже в нашем компьютеризованном и автоматизированном мире врачи любят пользоваться обыкновенным фонендоскопом.

Мирек увидел обычный аппарат, бережно завёрнутый в кусок бархата. Гоголь осторожно поднял его за скрещение наушников. Металлическая головка в виде воронки засветилась у Мирека перед лицом. Гоголь очень осторожно положил головку на левую ладонь, сказав Миреку:

— Вы воспользуетесь фонендоскопом только в конце осмотра. В его головке находятся две микроскопические иглы. Вы будете прикладывать головку к разным местам у него на груди. При этом необходимо несильно нажимать на головку пальцами. Он ничего не почувствует. Поверьте мне, мы все тщательно выверили. На иголки нанесён сверхмощный редкий яд рицин. Интересно, что изобретён он был в лабораториях КГБ, а проверку проходил в болгарских спецслужбах, которые устраняли с его помощью перебежчиков в Париже и Лондоне. Они пользовались зонтиком с металлическим наконечником. Очень примитивно, но проходило. Если применить этот яд прямо против сердца, то человек, являющийся жертвой, — стопроцентный труп.