Корона клинков (СИ) - Берестова Елизавета (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
— А он?
— Его не переспоришь! Оказывается, он таким простецким словом мудрёное военное понятие заменил. Куда, говорит, моим солдатушкам такие названия запомнить. А кочерга, кочерга и есть: просто, ясно, обыкновенно, а главное, выкрикивается хорошо: «Стройся кочергой!».
— Да уж, логика, что надо.
— Это ещё что, — воскликнул Лергий, — видали бы, как Кочерга нашу вдовушку охмурил. Она — баба кремень. Иначе нельзя. Гостиница, такое дело, здесь всякий народ бывает. Так вот, заявляется вчера вечером этот типчик, ничего особенного, но с первого взгляда видать — ветеран. Даже одёжа у него ветеранская. Прихромал к стойке, замочил усы пивом и спрашивает, мол, не найдётся ли у достойной госпожи свободной коечки для старого вояки. Ну вдова, понятное дело, отказала. Все комнаты и койки заняты, даже на веранде уже целую неделю на матрацах спят. Другой бы так и ушёл, не солоно хлебавши, но не Кочерга. Знаете, что он сделал?
— Ума не приложу, — пожал плечами Осокорь. Что-то в рассказе Лергия заинтересовало его. Это мог быть фавн, а мог быть и вполне невинный старикан, отдавший императорской армии добрую половину жизни.
— Он заказал ещё пива, — заявил Лергий с таким видом, будто это было самым неожиданным поступком на свете. — А вот за пивом он разговорился о своём военном прошлом, да так занятно, стервец излагал, что все разговоры в общей зале затихли. А уж когда дело дошло до ранения, из-за которого он чуть ногу не потерял и остался хромым, вдова расчувствовалась. Прямо, говорит, как у её покойного супружника, только тот вовсе ноги лишился. Башмачникова половина тоже слёзки украдкой смахнула и изрекла от имени всех, сидевших в зале, что вдова лысого ветерана выкажет преступную чёрствость, коли не сыщет какого-никакого ночлега для достойного мужа, проливавшего свою кровь за всех нас, безмятежно пьющих пиво в тепле и уюте. Её покойный ветеран перевернётся трижды в гробу, если она выставит Кочергу вон. Вдова вдруг часто-часто заморгала, сглотнула и говорит:
— Если достойный господин не побрезгует коморкой на чердаке, милости просим.
— И достойный господин не побрезговал?
— Естественно. У него даже вещей никаких с собой не было. Люблю, говорит, путешествовать налегке. Ещё на войне привык. И шустро похромал наверх.
— Учись, Лергий, — наставительно произнёс Осокорь, — то, что проделал Кочерга, называется использовать обстоятельства. Ну ладно, ступай, и приглядывайся к этому Кочерге, примечай, коли кто спрашивать его станет.
— Это вряд ли. Он говорит, что родни у него нет, один, как перст, живёт. Ищет тихую гавань, чтобы было куда голову преклонить на старости лет.
На следующий день, оказавшийся неожиданно жарким для конца лета, легат и его помощник наши укрытие от солнца под ивами у небольшого бассейна. Городской фонтан давно перестал бить, вода оказалась грязноватой и готовилась зацвести, но мраморная облицовка оставалась прохладной, а гибкие ветви старого дерева образовали густую тень.
Из доклада Лергия следовало, что старый ветеран по прозвищу Кочерга бесповоротно и окончательно занял место главного любимца всех обитателей гостиницы, не исключая хозяйку.
— Он столько забавных историй знает, — оживлённо говорил Лергий, — особенно таких, что рассказывают в чисто мужской компании.
Осокорь кивнул.
— По вечерам у нас новое развлечение — карты. Это всё Кочерга организовал. Такого мастака ещё поискать!
Легат насторожился. Он прекрасно помнил, как фавн буквально обчистил карманы капитана «Ночной птицы», да так ловко, что сам Осокорь не видел, когда Дурында передёргивал. И не будь легат сам специалистом по этой части, его личные денежки тоже позвякивали бы сейчас в карманах фавна. Так что карты — это хороший знак.
— И как протекают карточные баталии?
— Протекают весело. Кочерга всех обыгрывает. Конечно, не всегда, — поправился парень, — но, в конце концов, именно он чаще других сгребает общую кучку монет. Правда после неизменно угощает всех выпивкой.
— Да ну?
— Точно. Ему так цыганка наказала.
— Какая ещё цыганка? — поинтересовался Осокорь. У него всё сильнее крепла уверенность, что неожиданно появившийся старый ветеран — ни кто иной, как Дурында собственной персоной.
— Морская цыганка, — мечтательно произнёс Лергий. — Она Кочерге за ночь любви цыганский секрет открыла, как в карты всегда выигрывать. Ему красавица-цыганка говорит: «Хочешь, научу, как везение в игре поймать или в любви? Выбирай».
— И наш дед, натурально, выбрал удачу в игре? — усмехнулся Осокорь, подивившись, как разнообразно врёт фавн.
— Он и не дед тогда был, а парень, чуток постарше меня, — поправил начальника Лергий, — он игру выбрал, потому, как женщины сами ему тогда проходу не давали.
— Ну и как?
— Цыганка ему секретное словцо прошептала и велела завсегда проигравших угощать на выигранные деньги, иначе боги прогневаются, и удача отвернётся. Только вот в любви Кочерге с той поры не везёт. В него-то, конечно, влюблялись и сколько раз. Но вот его сердце будто заледенело, ушёл любовный жар, и всё тут. С одной стороны слово цыганки благо, с другой — проклятие. Это как поглядеть.
— Ты с Кочерги глаз не спускай, философ доморощенный, — посоветовал легат, — и в карты садись играть. Придут по его душу. Не знаю, кто и когда, но придут обязательно. На вот, — он отсчитал парню несколько монет, — разменяй на медь и участвуй.
— Я ж не умею, — растерялся Лергий, — сжимая в руке деньги, — мне отец строго-настрого…, наследства обещал лишить, если я азартными играми руки замараю.
— Это приказ, Лергий, надо для дела. О проигрыше не беспокойся, но особо много тоже не ставь. Главное, не отходи от Кочерги ни на шаг.
Осокорь сидел в тени натянутого между деревьями тента и угощался знаменитым пригорицким пирогом с яблоками. Легат размышлял. Он не сказал Лергию, что подозревает в Кочерге фавна, а сейчас вдруг засомневался в правильности решения. С одной стороны его помощник не имел специальной подготовки и мог выдать себя избыточным вниманием либо нарочитым пренебрежением, что обязательно спугнуло бы Дурынду. Но оставалась опасность, что Лергий может упустить что-нибудь существенное. Ведь одного человека для круглосуточного наблюдения слишком мало, но что делать? За неимением гербовой…
Тут как раз появился Лергий. Он был, как всегда, чисто выбрит и аккуратно одет. Мужчины обменялись рукопожатиями, и Осокорь заказал ещё одну тарелку с кусками тёплого пирога.
— У нас всё спокойно, — с набитым ртом сообщил Лергий, — только Кочерга нас вчера здорово повеселил, если не сказать, удивил. — Пирог был запит изрядным глотком фруктового чая. — Сидим мы вчера вечером за картами, я ставочки маленькие делаю, как вы и приказывали. Место себе подле Кочерги выбрал. Он по анекдотам самого себя превзошёл, — парень прыснул, вспоминая наиболее смешные моменты, — право слово, жаль пергамента под рукой не оказалось, записать бы его байки, а после перечитать…
— Вот на досуге этим и займёшься, — прервал его Осокорь, — а теперь ближе к делу.
— Слушаюсь, экселенц, — мгновенно посерьёзнел парень, — к середине игры оно и случилось. Входит в гостиницу человек, важный такой, в ливрее с гербом, шляпе и перчатках. Вы только представьте себе, в жару он перчатки нацепил.
— Представляю.
— Он всех нас даже взглядом не удостоил, сразу к вдове лысого ветерана подошёл и спросил её о чём-то. Она вежливо так ответила и прямиком на Кочергу указала. Ливрейный с той же важностью идёт к нашему столу и говорит с гнусавой величественностью, мол, не ветерана ли Грабаря он имеет честь лицезреть перед собой? Тот встал, сюртучишко свой поношенный одёрнул, поклонился и подтвердил предположение. Ливрейный вытаскивает белейший пергамент с зелёной шёлковой ленточкой и восковой нашлёпкой. Вот, говорит, соблаговолите принять послание. Протянул письмо, голову на полпальца наклонил, а потом опять свой острый нос вверх задрал и удалился.
— Так, — Осокорь напрягся и подался вперёд, — что потом?
