Шибуми - "Треваньян" (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Пламя зашипело и погасло, и потребовалось некоторое время, прежде чем глаза Николая и Ле Каго привыкли к темноте пещеры настолько, чтобы различать ее очертания в тусклом свете лампочек, горевших на их шлемах. В колыхающемся, расплывающемся черными пятнами мраке Хел услышал голос Ле Каго:
– Я призван окрестить эту пещеру и наречь ее христианским именем. Отныне она будет зваться пещера Ле Каго!
По плещущему звуку ударяющейся о камни струйки Хел понял, что Ле Каго использует пропущенный сквозь себя чай на обряд крещения.
– А не получится путаницы? – спросил он.
– Что ты имеешь в виду?
– У первой пещеры точно такое же название.
– Хм-м-м. И правда. Ну ладно. Я нарекаю это место “Хаос Ле Каго”! Ну как? Звучит?
– Прекрасно.
– Но я не забыл и о твоем вкладе в это открытие, Нико. Я решил назвать эту отвратительную, неизвестно откуда вылезшую глыбу, под которой нам пришлось проползать, перекинувшись поперек реки наподобие моста, “Шишка Хела”. Ну, что ты об этом думаешь?
– О большем я не мог бы и мечтать.
– Ты прав. Мы собираемся идти дальше?
– Как только я сориентируюсь.
Хел опустился на колени, положив перед собой блокнот и компас, и при свете лампочки на шлеме быстро произвел расчеты расстояния и направления; он делал так приблизительно через каждые сто метров с того момента, как они вышли из своего лагеря у подножия каменного холма. Сделав необходимые записи, он снова убрал блокнот в непромокаемый пакет.
– Готово. Пошли.
Осторожно перебираясь с одного валуна на другой, протискиваясь сквозь трещины и расселины, прокладывая путь по склонам каменного массива, опрокидывая вниз куски камня величиной с небольшие деревенские хижины, они начали спускаться. Подземная река, служившая им до сих пор нитью Ариадны, терялась под бесчисленными нагромождениями валунов, извиваясь, разветвляясь и вновь сливаясь воедино, сплетая и расплетая тысячи своих нитей, струившихся по сланцевому полу пещеры далеко внизу. Недавние обвалы создали сумасшедший хаос ненадежных, покачивавшихся в неустойчивом равновесии булыжников и каменных плит, дикий, невероятный наклон которых, казалось, отрицал все законы земного притяжения, внося в окружающее дух безумного карнавального веселья, ярмарочного балагана. Ручеек здесь, например, струился вверх по склону сланцевой плиты, а то, что выглядело горизонтальной плоскостью, на самом деле оказывалось крутым, чуть ли не вертикальным откосом. Равновесие здесь можно было сохранять только ощупью, с помощью чувств и интуиции; зрение было бесполезно, оно ничем не могло помочь; им приходилось двигаться по компасу, так как их внутреннее чувство направления было искажено этой извилистой, петляющей дорогой сквозь головокружительное безумие хаоса. Проблема отыскать здесь путь была прямо противоположна той, что встает перед космонавтом, бредущим по ровному, невыразительному лунному ландшафту. Это беспорядочное изобилие разнообразных форм сбивало с толку, перегружая память. А темнота, уплывающая вверх, угнетающе действовала на сознание, потолок давил своим иссеченным невидимым куполом, грозящим обвалом гигантских глыб, одной десятитысячной части которых было достаточно, чтобы расплющить их, как муравьев.
Когда позади остался двухчасовой путь длиной в пять сотен метров, они смогли разглядеть дальний конец пещеры, где потолок полого спускался вниз, соединяясь с ощерившейся острыми, зазубренными осколками грудой недавно упавших камней. Последние полчаса вокруг них раздавался, постепенно нарастая, какой-то звук; он возникал так медленно, обтекая их со всех сторон, что они не замечали его до тех пор, пока не остановились, чтобы сделать передышку и нанести на карту пройденный отрезок пути. Тысячи нитей невидимого потока сплетались внизу все теснее и теснее, и музыка воды, наполнявшая пещеру, была богата самыми различными, дополнявшими друг друга звуковыми оттенками, от тоненького, высокого посвистывания цимбал до низкого, глухого уханья барабанов и тамбуринов. Где-то там, где потолок, сливаясь с грудой скальных обломков, преграждал выход из пещеры, – низвергался большой водопад.
Больше часу Николай и Ле Каго бродили взад и вперед вдоль этой каменной стены, пытаясь протиснуться и в расселины, и в треугольные проемы, образованные наклонными, прижавшимися друг к другу вершинами каменных плит, но так и не смогли пробраться сквозь этот завал. В этой сравнительно недавно образовавшейся части пещеры не было валунов, здесь громоздились только неровные куски камня, многие из которых были величиной с фронтон деревенского дома; некоторые дыбились, другие просто валялись; были и такие, что опирались друг на друга под самыми невероятными углами или, держась на другом обломке, как на кронштейне, на три четверти повисали над пустотой. И все это время густой, неумолчный грохот водопада манил их к себе, толкая на поиски прохода.
– Давай-ка отдохнем и соберемся с мыслями! – крикнул Ле Каго, стараясь перекричать шум. Усевшись на небольшой обломок каменной глыбы, он стянул с плеч рюкзак и стал шарить внутри него, доставая еду: галеты, сыр и xoritzo. – Ты что, не собираешься перекусить?
Хел покачал головой. Он что-то царапал в своем блокноте, занося в него короткие, четкие записи о направлении и гораздо менее точную информацию об углах наклона, сделанные на глазок, поскольку клинометр его брантоноаского компаса был абсолютно бесполезен в этом первозданном буйстве каменных форм.
– Может быть, там, за этой стеной, находится выход на поверхность, к устью? – спросил Ле Каго.
– Нет, не думаю, – ответил Хел. – Мы прошли еще только немногим более половины пути до Торран Ольсартэ; к тому же мы на пару сотен метров выше тех мест.
– И мыдаже не можем спуститься к воде и высыпать в нее порошок. Проклятая стена! И, что хуже всего, – у нас почти кончился сыр. Куда это ты собрался?
Хел, сбросив свой рюкзак, начал не спеша взбираться на стену.
– Хочу взглянуть, что там на вершине этого пригорка.
– Возьми немного левее!
– Почему? Ты что, видишь там что-нибудь?
– Нет. Но траектория твоего будущего полета проходит прямо через то место, где я сижу, а я слишком удобно устроился, чтобы куда-нибудь двигаться.
Они не возлагали слишком больших надежд на обследование верхней части завала, поскольку, даже если там и найдется щель, через которую можно протиснуться наружу, они в результате окажутся прямо над водопадом и вряд ли сумеют пройти сквозь его грохочущие, ревущие струи. Однако ни у основания, ни по бокам завала прохода найти не удалось, так что оставалось только попытать счастья на вершине.
Спустя полчаса Ле Каго услышал над своей головой какой-то звук. Он закинул голову, направляя наверх луч света своей лампочки, Хел, в полной темноте, спускался вниз. Добравшись до основания, он почти упал на каменную плиту, затем, откинувшись на спину, лег на свой рюкзак, прикрывая лицо рукой. Он был совершенно без сил и дышал часто, тяжело, с трудом приходя в себя; лампочка на его шлеме была разбита.
– Ты уверен, что не хочешь перекусить? – поинтересовался Ле Каго.
Глаза Николая были закрыты, грудь тяжело вздымалась каждый раз, как он глубоко втягивал воздух в легкие, пот струился по его лицу, несмотря на сырость и холод, царившие в пещере; не открывая глаз, он ответил на безжалостную шутку своего друга баскским вариантом жеста, который можно перевести на язык любого народа примерно как “Накося, выкуси!” – а именно: зажал большой палец в кулаке и сунул его под нос Ле Каго. Затем, снова уронив руку, он продолжал лежать, глубоко, с хрипом вдыхая в себя воздух. В горле у него так пересохло, что трудно было даже глотать. Ле Каго протянул ему свой xahako, и Хел жадно принялся пить. Поскольку света у него теперь не было, он нащупал горлышко меха зубами, а затем, отведя его назад, направил тонкую струйку вина себе в рот. Он крепко сжимал мех, чувствуя, как вино освежает ему горло, и все пил и пил, так долго, что Ле Каго начал беспокоиться.
