Откровения секретного агента - Ивин Евгений Андреянович (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Теплоход я покинул ночью. Провожал меня только третий помощник капитана. Владик стукнул меня по плечу и сказал:

— Случится быть в Одессе, обязательно найди меня. Телефоны, которые я тебе дал, все действующие. Последний — моей матери. Она всегда в курсе, где меня носит.

— К сожалению, я не могу тебе сказать: «Будешь в Москве, найди меня». Скорее всего, я буду в Кишиневе. Одним словом, я тебя найду. Когда это будет? Возможно, очень скоро.

Я не был провидцем, но моя катастрофа уже наступала мне на пятки на египетской земле. Я шел через вокзал на площадь, но еще не чувствовал, что под ногами у меня загорелась земля. Она тлела все сильнее и сильнее и вот-вот должна была полыхнуть.

Моя машина была на стоянке под надежной охраной. Только я ее не взял. Проще и надежнее уехать на такси — береженого Бог бережет.

Я разбудил пожилого араба, который спал, привалившись к стойке машины.

— Покажи, на что способен твой кар. Выжми из него сто миль. Если быстро доедем до Каира и ты не позволишь никому нас обогнать — плачу двойную цену.

Араб молча кивнул, и мы рванулись с места, как пришпоренный конь. Надо сказать, видавший виды «мерседес» промчался весь путь на большой скорости, ни разу не чихнув. За квартал до гостиницы, где жили советские военные специалисты, я вышел, дождался, пока такси исчезло за углом, и быстрым шагом, остро прислушиваясь к любым звукам позади себя, за несколько минут добрался до подъезда гостиницы.

Дежурный, бдительный полковник Россомахин, принялся было выяснять, где это я, какой-то переводчик, шлялся до трех часов ночи.

— Я должен письменно донести генералу Пожарскому, что вы пришли в гостиницу в три часа семь минут.

— Не семь минут, а пять! — взыграл во мне бес. Я разозлился на слово «донести», хотя это был его повседневный язык. — И нечего приписывать мне больше, чем на часах.

Он — счастливый. Он не понял моей иронии. Ему показалось, что это очень важно — семь минут или пять, поэтому, став, как истукан, категорично заявил:

— Я свои часы проверял в двадцать четыре часа по Москве, по бою курантов! И нечего тут увиливать от ответственности!

Конечно, чего там увиливать, он же свои часы проверял по курантам. А часы у него советские, чистопольского завода, не то что мои, швейцарские. Советские часы — лучшие в мире часы, советский карлик — самый маленький карлик, а советский рак — самый лучший рак. Каждый раз мне приходит это на ум, когда мы твердим, как попугаи, что «советское — значит, отличное», хотя я вволю насмотрелся на то отличное, что выпускает Запад. Поэтому я по вопросу «отличного» был уверен лишь в наших самолетах, танках, ракетах — тут мы даем Западу сто очков вперед. Поэтому нас боятся и не знают, чего от нас можно ожидать.

Наконец он меня милостиво отпустил, приказав немедленно идти спать, что я с удовольствием и выполнил. Но эта скотина подняла меня в семь утра и, с трудом скрывая торжество, сообщила, что мне надлежит явиться к Рудакову, который доложит генералу Пожарскому. Конечно, он не смог удержаться, чтобы не сообщить мне свои умозаключения:

— Готовься к отправке в Союз! Терпеть тут таких разгильдяев мы не будем!

Я промолчал. Еще жив был в памяти эпизод с полковником Рудым и его «высыпуемым и досыпуемым».

— Хорошо. Сейчас умоюсь, побреюсь, позавтракаю и поеду, — ответил я хмуро, будучи злым как черт, что он не дал мне выспаться.

— Нет! Ни умываться, ни бриться, ни тем более завтракать! Немедленно выходи из гостиницы. Тебя сопроводят в резиденцию майор Калачев и подполковник Лесюк.

— Я что, сам дороги не знаю? — не врубился я в ситуацию после сна.

— С сопровождающими будет надежнее! — вошел в роль этот дубешник. — Мало ли что ты захочешь выкинуть, — откровенно намекнул он на то, что я могу сбежать, потому что, по его убеждению, меня прямо из посольства повезут к самолету «Аэрофлота».

Меня это основательно разозлило.

— Мне надо позвонить, — сказал я.

— Куда собираешься звонить? — убежденный, что держит в руках врага, который уже снюхался с империализмом; он, наверное, уже видел себя настоящим героем и мысленно сверлил дырочку на лацкане мундира для ордена, который ему дадут за мою поимку.

Я, конечно, взорвался. Это было уже слишком со стороны военспеца.

— Какое твое козлиное дело, куда я буду звонить! — прошипел я.

Полковник Россомахин позеленел. Наверное, знал, что такое «козел».

— Да я тебя… да мы тебе… скрутим! — заикался он от ярости и от моей оскорбительной наглости.

Народ просыпался и стал собираться вокруг, ничего не понимая во всей этой кутерьме. Не знаю, куда бы зашел Россомахин со своей властью, а я бы со своими ногами и кулаками, если бы меня начали скручивать, но тут появился Волошин и удивленно раскрыл рот.

Полковник уже взахлеб направо и налево рассказывал, как я намеревался рвануть отсюда куда-то, но он, полковник Россомахин, не такой дурак и сразу раскусил меня и пресек враждебные намерения. Оказывается, у меня уже были враждебные намерения, что я хотел куда-то рвануть.

— Гена, позвони, пожалуйста, сообщи, что полковник Россомахин меня арестовал, намерен скрутить и доставить в посольство, чтобы отправить в Москву, а то я сбегу.

Волошин посмотрел на Россомахина как на идиота и презрительно усмехнулся, что означало ни много ни мало: «Откуда берутся дураки-полковники? Ясно, из дураков-подполковников», и стал набирать номер телефона на аппарате, который висел тут же на этаже.

— Извините за ранний звонок, но чрезвычайные обстоятельства. Полковник Россомахин арестовал Головина. Сейчас его будут вязать и доставлять в посольство для отправки в Москву.

Наступила пауза. Потом Волошин подтвердил:

— Никакой это не анекдот. Я звоню из гостиницы. Он уже людей тут собрал, — и сразу же протянул телефонную　трубку Россомахину, не скрывая своей презрительно-издевательской улыбки. Потом взглянул на меня и весело подмигнул.

По мере того как Россомахин слушал, он вытягивался во фрунт и глупо хлопал глазами, повторяя одну фразу:

— Слушаюсь, товарищ генерал!

Теперь я умылся, побрился, позавтракал, надел свежую рубашку, купил в киоске газету «Уик-энд» и журнал «Лук», сел в автобус и стал ждать, пока соберутся остальные. Почитал в газете рубрику необычных сообщений и открыл журнал «Лук». Я еще не видел заголовка статьи, но мои глаза наткнулись на фотографию небольшого формата. Со снимка на меня смотрело… мое лицо. Необычный ракурс — поворот головы с наклоном вперед — не оставлял сомнений: снимали меня в «Оберж де Пирамид». Тогда я увидел и заголовок: «Русский шпион на Востоке».

Только теперь мне стало понятно, каким путем меня полностью нейтрализовали, более того, насовсем убрали с Ближнего Востока. Джеральдина сделала свое дело, подставила меня со всех сторон под объектив. И как же мне не хотелось с ней встречаться последний раз, но Визгун давил на меня: «патриот», «честь Родины», «доверие», «партия». Ему хотелось отличиться, пока Шеина нет. Показать, какой он профессионал. А фактически он совал меня под топор. И когда я говорил ему, что это провал, он твердил, как упрямый баран, что никакого провала нет. Меня снимали на пленку — это и есть провал. А он гнул свое — никакого провала. Давай ему к праздничному столу шифровальщицу! Мать его…

Во всей колонии я был единственный, кто пока знал о моем положении. Теперь мне предстояло доложить генералу Шеину, что в его епархии основательно завалился инок и загубил перспективную американку.

Я прочитал всю статью и понял, что здесь поработало крупное ведомство. И охота шла не по мелочам: коротко сообщалось о Рогове в Ливане, назывался погибший в автомобильной катастрофе в Турции Султанбеков. На маленьком снимке на странице журнала просматривалось знакомое лицо. И я вдруг понял, что это вся наша тройка. Всех троих готовил Мыловар. Откуда известно обо всех нас? Значит, информатор сидит где-то в ГРУ и имеет доступ к документам, фотографиям. Не по этой ли причине　погиб Султанбеков и искалечили Рогова? Выходит, нас еще только готовили, а вражеский агент уже всех нас засветил. Господи! Вот это катастрофа!