Всегда вчерашнее завтра - Абдуллаев Чингиз Акифович (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Потом ему снова делали уколы, снова давали какие-то порошки. И он заснул, уже не надеясь на скорый выход из больницы. Работники больницы сообщили о нем в местную мэрию, оттуда, в свою очередь, передали сообщение в посольство. В его паспорте лежала визитка с указанием парижского телефона Марианны Олтмен, и один из сотрудников полиции позвонил по указанному телефону.
Он пришел в себя к часу дня. Проснувшись, с удивлением заметил сидящую рядом молодую женщину. Ему даже показалось на мгновение, что это сон.
– Это ты? – сказал он, все еще сомневаясь. – Как ты узнала?
– Ты положил мою визитную карточку в свой паспорт, – сквозь слезы сказала женщина.
Он все понял.
– Я же тебе говорил, что я старый паяц, – пробормотал он, – к тому же у меня, оказывается, еще и больное сердце.
Она молча смотрела на него.
– Позовите врача, – потребовал Дронго, – я ухожу из больницы.
– Ты сошел с ума, – убежденно сказала она, – ты просто ненормальный. Тебя еле спасли, тебе нужно лежать здесь месяц.
– Я выйду сегодня, – упрямо сказал он, – и не нужно спорить.
Она замолчала, закусив губу. Появились сразу три врача, они долго не могли понять, чего хочет этот пациент, не знающий французского языка. Один из врачей говорил по-английски и с помощью Марианны стал переводить требования Дронго выпустить его из больницы как можно скорее. Врачи спорили, нервничали, доказывая, что отпустить его отсюда сейчас просто невозможно. Но Дронго твердо стоял на своем.
– Только под вашу личную ответственность, – наконец сказал врач, – это большой риск, и я вынужден вам об этом сказать.
Когда врачи вышли, Дронго посмотрел на тихо сидевшую рядом с ним женщину.
– Прости меня, – сказал он, – я должен был тебе все объяснить.
– Я все знаю, – вздохнула она, – ты не игрок. Я ошибалась. Ты шпион. И твои игры еще более опасны, чем карточные в казино.
Он молчал. Она наклонилась к нему.
– Когда ты приедешь в следующий раз во Францию, обещай, что позвонишь мне, – попросила она.
– Конечно, – пробормотал он, – обязательно позвоню.
Она наклонилась еще ниже, и он позволил себе единственный поцелуй. Долгий и страстный. Каким бывает поцелуй прощания. А потом она ушла, не оборачиваясь, словно знала, что он никогда ей не позвонит.
Только когда она вышла, он с трудом поднялся и подошел к окну, смотрел, как она садится в машину. Один из телохранителей хлопнул дверцей. Молодая девушка-санитарка вошла в палату и встала рядом с ним у окна.
– Какая красивая женщина! – с восхищением сказала она. – Она вас очень любит, месье.
Дронго кивнул, словно соглашаясь с ее словами. Или не соглашаясь, она так и не поняла. Уже позже, когда лечащий врач наконец разрешил ему собираться, в палату вошла миловидная женщина-врач, следом за ней знакомая санитарка.
– Вы плохо спали сегодня ночью, мсье, – сказала по-английски врач, уже знающая, что их пациент плохо говорит по-французски.
– Я вообще плохо спал все последние дни.
– Очевидно, это зависит от того, с кем вы спите, – сказала находчивая француженка. Дронго, чуть усмехнувшись, поднял большой палец в знак согласия.
Больше он никогда не виделся с Марианной Олтмен. Спустя несколько лет он узнает, что она вышла замуж и живет где-то в Калифорнии. Единственным воспоминанием об их встрече остался долгий поцелуй в больнице маленького французского городка Бар-де-Люк.
Заключение
Маира Касланлы похоронили в далеком высокогорном селении Чичи Кубинского района Азербайджана. На его могилу приезжал и Дронго, отдавший дань памяти своему ушедшему другу. Несколько дней подряд тело не могли вывезти из Москвы. Государственные границы, над которыми всегда так смеялся Маир Касланлы, стали непреодолимым препятствием для его возвращения домой. Гроб держали в аэропорту, пока в это малоприятное мероприятие не вмешался бывший начальник управления КГБ, ставший заместителем министра иностранных дел независимой республики, полковник КГБ Альберт Саламов. Только после этого тело было доставлено на родину. И отправлено дальше, в горное селение. А Дронго, вернувшись домой, почему-то отключил телефон и заперся у себя в квартире. Может, без конца сталкиваясь с изощренной подлостью и предательством, он все больше и больше становился меланхоликом. А может, просто устал и не хотел никого видеть. Но уже через неделю к нему в дверь снова позвонили…
Москва – Берлин – Ницца – Монако – Париж
1997 год
