Мрак под солнцем - Абдуллаев Чингиз Акифович (книги онлайн полные txt) 📗
– Вот ты липучка. Даже спать мне не дала. А я ведь уже два дня в самолетах. Боялся в Стокгольм опоздать.
– Ты русский, что ли? – Она не верила своим ушам.
– Нет, китаец, – пошутил он, – конечно, из России. Мама у меня русская, а папа – мордвин. Просто разрез глаз у нас от бабушки, башкирки. А меня еще с детства «индейцем» назвали.
Ирина обиженно надулась. Перед этим дураком она изгалялась столько времени. Мог бы и сразу сказать, что русский. Знавший обо всем Чернов весело подмигнул «Перейре». Это по его просьбе тот разыгрывал женщину. Генерал не любил терять даром времени. Даже полет в самолете можно было использовать, чтобы еще раз проверить своего сотрудника в деле. Если ему поверила даже такой опытный специалист, как Ирина, значит, легенда у него сработана неплохо. В свою очередь, Ирина получила очередной сильный щелчок по самолюбию и теперь будет еще более осторожной и недоверчивой по отношению к любому незнакомцу, даже если он летит с ними в самолете и считается ее коллегой.
В Гаване их встречали сотрудники кубинской разведки. На встречу приехал и Рамон, начальник того самого отдела, вместе с которым они и планировали осуществить данную операцию. В прежние времена, когда дружба кубинских и советских разведчиков казалась нерушимой и прочной, гостей встречали радостными объятиями, везли в Центр, ничего не скрывали. Теперь рукопожатия были условные и официальные, их отвезли на загородную базу и сухо сообщили, что всю дальнейшую координацию совместных действий они обсудят завтра. Чернов, готовый к подобному холодному приему, казалось, не высказывал никакого удивления. Если в прежние времена почти каждого приехавшего на остров генерала, а тем более одного из высших офицеров КГБ принимал сам Фидель, то теперь для Чернова не нашлось времени даже у начальника кубинской разведки, который знал Сергея Валентиновича лично. Менялись времена, менялись нравы.
Только на следующее утро приехал Рамон. Он сообщил, что встреча с руководителем ДГИ состоится во второй половине дня. Кубинцы явно демонстрировали свою независимость. После августа девяносто первого отношения были уже не дружескими, а деловыми, не товарищескими, а партнерскими.
Нужно отдать должное Рамону, он не стал излишне драматизировать ситуацию, являясь на встречу в присутствии российского представителя из посольства и сотрудника министерства иностранных дел Кубы, что полагалось делать в таких случаях по статусу группы, прибывшей на остров. Разведка имела свою специфику, и здесь при всей приближенности к общей политической ситуации не проходило глупое фанфаронство.
Теперь они сидели вдвоем и тщательно обсуждали детали предстоящей операции. Или делали вид, что тщательно обсуждали. Каждый из них понимал, насколько изменились отношения их государств за последние несколько лет. И если Рамон, как человек более твердый и более последовательный, серьезно страдал из-за этого, понимая, какой вред наносят его народу подобные неискренние отношения между их государствами, то для циника и прагматика Чернова вообще никаких проблем не существовало. Для него в разведке важна была даже не собственная страна. Его интересовало прежде всего надлежащее исполнение порученного ему дела. Это был фанатик службы, но фанатик расчетливый, умный и практичный. Просто, как профессионал, он все остальное полагал вторичным. В том числе и отношения между их странами, и принятую в данный момент в стране идеологию. Он был профессионалом.
А это предполагало надлежащее исполнение своей работы без ссылок на разного рода мотивы и эмоции. Им просто не было места в его системе координат.
Для начала Чернов очень убедительно рассказал о помощи сальвадорским партизанам, которую они запланировали. Он подробно рассказывал о просьбах сальвадорцев, о контактах с их представителями, в том числе и через кубинских агентов. Рамон слушал внимательно, не перебивая. Пока все рассказанное генералом подтверждалось агентурными донесениями самих кубинцев.
– Мы решили оказать такую помощь, – закончил свое короткое сообщение Чернов, – и подготовили специальную пару, использовав вашего и нашего старого сотрудника, раньше так много помогавшего нашим двум разведкам – сеньору Инес Контрерас. Мы связались с ней через нашего связного, – здесь Рамон насторожился, но Чернов не сказал больше ни слова, не уточняя, кто именно был связным, – и рассказали ей о нашем плане. В Сальвадор она должна была поехать со своим новым «супругом». По-моему, они уже на Кубе.
– Да, Гильермо Урбьета, – ответил Рамон.
– Верно. Но его неожиданно тяжело ранили в Мадриде. Мы уже выяснили, кто и зачем это мог сделать, теперь остается уточнить последние детали. Но в Сальвадор он, к сожалению, уже поехать не сможет. У него ранение достаточно серьезное, насколько я знаю. Поэтому мы решили несколько изменить наш план.
Рамон кивнул, соглашаясь. Лицо у него было непроницаемым. Чернов внутренне усмехнулся. Иногда непроницаемое лицо тоже достаточно красноречиво.
– Вместо Инес Контрерас и Гильермо Урбьеты в Сальвадор поедет другая пара, но под их именами. Мы продумали все до мелочей. Инес, которую многие знают в лицо, будет постоянно болеть, находясь в отеле, а все нужные связи установит ее новый супруг-коммерсант. Посылая вместо Инес другую женщину, мы решаем одновременно две задачи. Во-первых, создаем нужное алиби для нашей пары, отправляющейся в Сальвадор, пока настоящая Инес и ее «новый супруг» остаются на Кубе. Во-вторых, что для нас не менее важно, мы выводим из игры саму сеньору Инес. В случае провала в Сальвадоре найдут совсем другую женщину. Никто даже не заподозрит Инес Контрерас.
– Почему? – не понял Рамон.
– Если сама Инес принимала участие в подобной операции, – объяснил Чернов, – почему она сама лично не приехала в Сальвадор? Ведь было бы логичнее отправить туда настоящую Инес с другим «мужем». Но в том-то все и дело, что нам нужно не только выполнить операцию, но и обеспечить алиби Инес Контрерас. Ведь с точки зрения любого здравого смысла – такого просто не может быть. Живая и здоровая Инес Контрерас соглашается, чтобы... ее роль играл кто-то другой. Если она в сговоре, почему она сама не едет в Сальвадор, обеспечивая наилучшее алиби своему спутнику? А если она не приезжает в Сальвадор, значит, неизвестные мошенники воспользовались ее паспортом и кредитной карточкой в своих корыстных целях. А Инес, находясь на Кубе, не могла заявить о пропаже кредитной карточки «Америкэн экспресс», которая, как известно, не имеет хождения на Кубе.
– У вас довольно необычно продумана ваша операция, – вынужден был признать Рамон, – вы действительно обеспечиваете в таком случае полное алиби сеньоры Инес Контрерас.
– Что нам и нужно, – кивнул Чернов, – теперь дальше. Мы сумели выйти на известного по всей Латинской Америке контрабандиста Луиса Эрреру и предложили ему достаточно хорошее вознаграждение за доставку груза в Сальвадор. Он должен быть там пятого. Поэтому в ночь с третьего на четвертое катер Эрреры пройдет в ваших пограничных водах. Маршрут его судна будет согласован с вами.
– Понятно, – сдержанно сказал Рамон, – все.
– Нет, не все, – вдруг ответил Чернов, – я понимаю вашу выдержку, коллега, но почему вы меня не спрашиваете о Мануэле Вальесе, том самом связном, который и передал наше предложение Инес, супруге своего убитого племянника?
И вот тут Рамон впервые выдал себя. Холодная безучастность тоже может быть ошибкой, а показное безразличие – плохой маской.
– Какой Мануэль? – спросил Рамон, чисто интуитивно продолжая играть роль спокойного собеседника. И тут случился прокол. Он явно перегнул со своим спокойствием. Мануэля Вальеса он обязан был сразу вспомнить. Все это он осознал в тот момент, когда увидел неожиданную неприятную улыбку Чернова.
– А я думал, вы о нем слышали, – сказал Чернов, не скрывая своего торжества, – он ведь, кажется, даже возглавлял этот отдел до вас. Неужели вы никогда не слышали такой фамилии? Вы в те годы работали в его отделе. Я думал, на Кубе все хорошо знают Мануэля Вальеса.
