Авантюрист и любовник Сидней Рейли - Семенова Юлия Георгиевна (бесплатные версии книг TXT) 📗
— Огромное большинство России — крестьянская демократия, — мотивировал направление деятельности «Национального союза» Савинков. — Не очевидно ли поэтому, что, пока вооруженная борьба с большевиками не будет опираться на крестьянские массы, иными словами, пока патриотическая армия не поставит себе целью защиту интересов крестьянской демократии, и только ее, большевизм не может быть побежден в России…
Но времена изменились: Савинков не учел того, что уставшие от войны, запуганные красным террором, изголодавшиеся люди хотят только одного — покоя. Вот почему в его отряды ринулись не крестьяне, казалось бы, кровно заинтересованные в решении своих проблем, а люмпены, бездельники, бандиты… Их «акции» превращались в зверство, массовые убийства, поджоги.
Командовавший одним из таких отрядов полковник Павловский регулярно совершал со своей бригадой рейды из Польши на советскую территорию. Во время первого рейда отряд Павловского ворвался в город Холм, где бандиты убили 250 и ранили 310 человек. Отступая в направлении Старой Руссы, они прошли через Демянск, разгромили там все советские учреждения, выпустили из тюрьмы уголовников и убили 192 человека.
При втором рейде в районе Пинска головорезы захватили в плен 14 молодых людей из отряда ЧОН и заставили рыть себе могилы, после чего полковник Павловский лично расстрелял их. Потом его «орлы» ограбили банки в уездных центрах Духовщина, Белый, Поречье и Рудня.
В следующий раз головорезы, совершив налет на погранзаставу, убили спящих после дежурства десятерых красноармейцев, повесили беременную жену начальника заставы.
4 июля 1921 года Советское правительство направило Польше ноту с требованием ликвидировать на территории страны организации, действующие против Советской России, Белоруссии и Украины, изгнать их руководителей.
«В ноте подробно характеризовалась враждебная Советскому государству деятельность савинковских организаций и приводились многочисленные факты связи их с польской разведкой. В ноте говорилось также о том, что польский генеральный штаб содействовал отправке в Россию яда с целью массового отравления красноармейских частей в момент восстания. Так, например, 2-й отдел польского генерального штаба за подписью майора польского генерального штаба Бека выдал агентам Савинкова документ на провоз в Россию якобы для исследовательских целей двух килограммов яда».
(Из книги Д. Голинкова «Крушение антисоветского подполья в СССР».)
В октябре 1921 года между советским и польским правительствами был подписан протокол, по которому руководители антисоветских организаций должны были покинуть территорию Польши. Но Бориса Савинкова к тому времени уже не было в польской столице.
«Обосновавшись в Париже, Борис благоразумно рассудил, что ему следует на время уйти в подполье. Однако это вовсе не означало, что он сложил руки. Напротив, Савинков продолжал работать еще активнее. Я всегда поражался его неуемной энергии и великолепным организаторским способностям. Если бы он когда-либо решил разбогатеть, то стал бы самым богатым человеком мира. Он умел раскрутить колесико так, что оно продолжало вертеться с бешеной скоростью и очень долгое время без его последующего участия.
Начав в Варшаве выпускать газету «Свобода» еще в лучшие времена работы Русского политического комитета, Борис продолжал руководить изданием и после своей высылки из Польши. Он сумел привлечь к делу журналиста и писателя А. Амфитеатрова и профессора литературы Д. Философова, которые приложили все старания, чтобы газета не скатилась до уровня обычного желтого листка, каких теперь много, а продолжала оставаться рупором русской прогрессивной эмиграции. Философову даже после высылки из Варшавы удалось получить под издание субсидию от министерства иностранных дел Польши.
Что касается меня, то Борис, который в силу сложившихся обстоятельств не мог находиться вне Парижа, попросил быть его представителем в тех странах, правительства которых продолжают борьбу против новой русской власти. Вот почему мне пришлось помотаться по свету!
Обо всех своих действиях я должен был немедленно информировать Савинкова. Я не умел пользоваться шифрами, псевдоним Железный был уже хорошо знаком агентам ВЧК, которые во множестве рыскали по всему миру, выявляя и уничтожая контрреволюционеров, и Пепита предложила мне взять другую фамилию — Рейли.
— Почему Рейли? — недоуменно спросил я.
— Почему бы и нет? — парировала жена. — Джордж Рейли, разве не звучит?
Черт возьми! Еще как звучит! Внезапно я вспомнил это имя. Конечно же, Джордж Рейли — тот самый социалист, англичанин, с которым меня когда-то познакомили в России соратники по Боевой организации эсеров. Как же я мог забыть? Он здорово помог, нам тогда, переправив из Лондона химикаты для динамитной мастерской. Рейли, конечно же, Рейли. И все-таки…
Не вдаваясь в подробности, я сказал:
— Звучит, но… Я русский человек!
Пепита вздохнула с таким видом, будто она имеет дело с маленьким ребенком:
— Вадим, иногда я поражаюсь твоей наивности… Что сделают чекисты с русским человеком, уличенным в помощи контрреволюционерам, тем более Савинкову?
— Убьют… Могут подстроить, например, автокатастрофу, как это сделали с графом Олсуфьевым…
— Вот видишь… Ты и сам все понимаешь… Немцем ты быть не можешь…
— Не могу…
— Следовательно, ты должен сделаться англичанином. Даже если чекисты выйдут на твой след, они решат, что ты действуешь по заданию «Интеллидженс Сервис», и максимум, на что они решатся, — это облить тебя грязью в их советских газетенках. Убить тебя они не посмеют, арестовать — тем более… А то, что о тебе напишут какую-нибудь гадость, — тебе же на руку. Посмотри, как резко возросла популярность Савинкова после того, что Советы приписали ему массовые убийства…
Все-таки Пепита была замечательно умной женщиной!
— Ты совершенно права, — вынужден был согласиться я. — Хорошо, сделаюсь англичанином. Одно меня смущает: если вдруг что случится, подозрение падет на настоящего Джорджа Рейли…
— Не падет, — заверила меня Пепита. — Дело в том, что этот человек давно умер.
— Откуда ты знаешь?
— Я была с ним знакома… в юности… он погиб во время войны.
— Жаль, — вздохнул я. — Он был славный…
С тех пор письма к Борису я подписывал так: «Дж. Рейли».
«Можете себе представить, что здесь я мобилизовал все и вся. Громадные услуги мне оказал Крамарж. Вы знаете почему? Из-за Вас, потому что я ему сказал, на что пойдет часть денег, которые я зарабатываю. Великолепный старик».
(Из письма Железного-Рейли Савинкову. Прага, 7 мая 1922 года.)
«Приехал я сюда и немедленно должен был заняться поисками денег, и что Вы думаете? Ни один из тех людей, которые… в первые годы войны заработали миллион долларов, не дал мне ни единого цента! Кстати, я подумал о некоем римлянине. (Под «неким римлянином» Вадим имел в виду Муссолини. — Прим, авт.) Вот если бы Вам к нему найти дорогу! Неужели нет путей? Его симпатии, наверное, на нашей стороне».
(Из письма Железного-Рейли Савинкову. Нью-Йорк, 28 августа 1922 года.)
«Вам нужно познакомиться с Вольской. Она вышла замуж за величайшего американского богача и получила от него свадебный подарок — 5 миллионов долларов наличными… Она будет в Париже после 12 сентября… Если бы вы с ней познакомились, вы могли бы увлечь ее на деятельную помощь… Помните, я Вам всегда говорил, что нашему делу недостает подходящей влиятельной женщины».
(Из письма Железного-Рейли Савинкову, Лондон, 31 января 1923 года.)
«Только что встретил Черчилля (не пройдя на парламентских выборах 1922 года, У. Черчилль вынужден был уйти в отставку. — Прим. авт.). Спросил его, не может ли он нам помочь, указав подходящих людей со средствами. Он, по-видимому, был искренне озабочен и просил меня ему написать, т. к. он завтра утром уезжает. Прошу Вас немедленно дать мне схему для письма, кроме того, думаю, что было бы хорошо, если бы Вы приложили собственное письмо…»
