Закон негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович (полные книги .TXT) 📗
– Мы пошлем за новыми, – тихо убеждала она несчастную девушку.
Но та продолжала громко плакать, словно с разорванными колготками она потеряла нечто большее, чем свою утраченную девственность. Она потеряла веру в людей.
Лазарев продолжал мыть руки. Мыло здесь было паршивое, раздраженно подумал он, нужно будет поручить доставлять сюда приличное мыло. Хоть за его счет.
Вадим, один из охранников Лазарева, решил выйти в коридор и, подойдя к дверям, толкнул правую створку. Дверь не открывалась.
Стоявший справа от Лазарева человек, казалось, не обращал на него никакого внимания.
Внезапно Валя, что-то поняв, спросила у Нателлы Георгиевны:
– За что? Почему он так?
И снова разрыдалась. Стоявшая перед ней женщина уже брезгливо морщилась. За все нужно было платить, считала она, сверкая стеклами дорогих очков.
Лазарев услышал, как к туалету подходит еще кто-то. И что-то делает с ручкой. Интересно, почему он так долго топчется у двери? Неужели не может открыть?
Вадим бешено дергал дверь. Она не поддавалась. Он позвал Леонида.
– Там кто-то закрыл дверь! – закричал он.
Оба парня побежали обратно в кабинет Лазарева. Ворвавшись туда, они обнаружили плачущую, в разорванных колготках и помятом платье Валю. Ничего не понимая, они снова бросились к дверям, ведущим в коридор.
Лазареву совсем не понравилось, что незнакомец стоит за дверью, не решаясь войти.
«Новенький, что ли?» – подумал недовольно Борис Григорьевич. И сам шагнул к дверям.
Вадим и Леня начали бить по дверям, пытаясь вышибить хотя бы одну створку. Они уже понимали, что происходит нечто серьезное. Лазарев подошел к дверям, дернул за ручку. Она тоже не открывалась.
«Наверно, заела ручка, – он уже начал злиться. – Из-за этой дуры испачкал белье и вот теперь застрял в туалете». За его спиной послышался шум, и он обернулся.
Валя, наконец поняв, что хочет от нее Нателла Георгиевна, осторожно сняла с себя сапоги и, краснея от стыда, задрав юбку, начала избавляться от рваных колготок.
Нателла Георгиевна подошла к телефону.
– Сейчас я попрошу водителя купить в магазине новые, – спокойно произнесла она, – а еще лучше, если ты поедешь с ним сама и все себе выберешь. Думаю, Борис Григорьевич не будет возражать.
Лазарев увидел направленное на него дуло пистолета с глушителем. Он сразу понял все – и закрытую дверь, и тяжелое топтание в коридоре, и сопение стоявшего справа от него человека. Убийца молча прицелился.
– Почему? – хотел крикнуть Лазарев. – Так несправедливо!
Но молчал, охваченный ужасом.
Убийца нажал на курок.
Лазарев почувствовал, как земля уходит из-под ног. Второй, контрольный, выстрел он уже не услышал. Убийца, наклонившись над ним, осторожно приподнял его за плечи и, стараясь не запачкаться в крови, подтащил к унитазу. Где и оставил убитого с высоко поднятыми ногами. Затем, подойдя к двери, осторожно постучал три раза. Дверь почти сразу открылась, и он вышел в коридор. Снова щелкнул замок, и здесь наступила тишина. Только спустя полчаса, когда сломавшие двери Вадим и Леня догадались посмотреть в туалете, они обнаружили труп депутата Государственной Думы Бориса Григорьевича Лазарева.
Глава 30
На правительственную дачу они снова приехали вчетвером. Их джип долго не пускали внутрь дежурные милиционеры, пока наконец Агаев и Джафаров не достали свои удостоверения. Лишь увидев знакомые красные книжечки с надписями «МВД» и «Прокуратура», милиционеры привычно отдали честь и пропустили незнакомую машину.
Они въезжали на дачу, когда навстречу им выехала черная «Волга» с сидевшими в ней двумя молодыми мужчинами. «Волга» была без номеров. Лаутон озабоченно оглянулся назад, на проехавшую машину, но ничего не сказал.
Затем они еще минут пять искали дачу Асифа Пашаева. Наконец, найдя этот дом, они подъехали к нему. Кругом было тихо. Лаутон, выйдя из машины, заметил на повороте у кустов свежие тормозные следы и закусил с досады нижнюю губу. Неужели они опоздали?
В доме стояла тишина. В марте месяце сюда не переселялись дачники, предпочитая проводить холодные вечера в своих роскошных квартирах в городе. На правой половине, где жил министр национальной безопасности, было темно. На левой, где находились апартаменты председателя концерна Асифа Пашаева, горела лампочка перед входной дверью.
Они подошли к дверям, позвонили.
Кругом стояла мертвая тишина.
Дьюла осторожно потянул за ручку двери. Она поддалась. Дверь была открыта. Лаутон даже не стал входить. Он, самый опытный среди всех, уже понимал, что произошло. В холле свет не горел, лишь настольная лампа у лестницы на небольшом столике тускло освещала все вокруг. Джафаров и Агаев поднялись наверх. В спальне лежал Асиф Пашаев. Лежал на своей кровати, словно спал. И все было в порядке, если не видеть красной борозды, проходившей через все его горло. Кто-то сумел накинуть удавку на эту мощную шею, кто-то успел опередить их.
– Быстро вниз, – понял все Джафаров, – езжайте за той черной «Волгой» без номеров.
Агаев и Дьюла побежали вниз. Взревел мотор джипа, и машина, скрипнув тормозами на повороте, понеслась к воротам.
Лаутон вошел в дом. Джафаров спустился по лестнице.
– Он убит? – Нервы у Джеральда Лаутона были поистине железными. Он сумел произнести эту фразу по-русски.
– Да, его задушили, – кивнул огорченно Джафаров, устраиваясь прямо на ступеньках лестницы. – Мы опоздали.
– Нужно найти паспорт грека, – напомнил ему Лаутон, – для этого мы здесь. – На этот раз он говорил по-английски.
Джафаров не понял этой фразы. Он понял только слово «паспорт». Они поднялись вновь наверх, посмотрели в карманах пиджака убитого, в его письменном столе. Паспорта нигде не было.
– Не нужно его искать, – махнул рукой Джафаров, – они за ним и приезжали. Мы все равно здесь ничего больше не найдем. Понимаете, они забрали паспорт и уехали.
Он говорил по-русски, и Лаутон его не понимал.
Скрипнули снова тормоза. Подъехал джип с Агаевым и Дьюлой Нилаши. Они прошли в дом.
– Не нашли? – спросил Джафаров.
– Нет, – ответил Агаев. – Может, они уехали в другую сторону, к Бильгя, мы не смогли их найти.
– Нужно вызвать полицию, – сказал Дьюла.
– Конечно, – равнодушно ответил Джафаров, уже понимавший, что его карьера завершена. Убийство Асифа Пашаева ему не простит никто. Это был конец.
– Как вы думаете, – спросил он у Дьюлы, – пусть мистер Лаутон скажет, кто его убил?
Дьюла исправно перевел. Лаутон ответил:
– Он говорит: или свои – за то, что слишком много знал, или чужие – за то же самое. Но он думает, что чужие. Им надоела, как это по-русски, деятельность мистера Пашаева.
– И откуда только вы все знаете? – Джафаров снова сел на лестницу. – Конечно, всем надоела активность Пашаева. Он ведь был вор. И решил поиграть с мафией в ее собственные игры. А бандиты таких вещей не прощают. Вот они и показали, кто настоящий хозяин в Закавказье.
– Вызывайте людей из горотдела, – равнодушно произнес Джафаров, обращаясь к Агаеву, – нам здесь уже делать нечего.
Лаутон вдруг подошел к нему и снизу положил руку на колено, что-то проникновенно говоря.
– Он говорит, – переводил Агаев, – вы очень честный и принципиальный человек, мистер Мирза Джафаров. Он гордится, что познакомился с вами. До приезда сюда его уверяли, что все работники прокуратуры и милиции здесь куплены, что честных людей вообще нет, а правоохранительные органы давно срослись с мафией. Он очень рад, что эти сведения оказались ложными. Такие, как вы, мистер Джафаров, делают честь своему народу.
Мирза поднялся на ноги, спустился на несколько ступенек вниз. Встал рядом с Лаутоном. Тот торжественно протянул ему руку. Неизвестно отчего вдруг, испытывая непонятное волнение, Джафаров протянул свою руку. И они обменялись крепким рукопожатием. Словно здесь, на даче Асифа Пашаева, его впервые наградили какой-то особенной наградой. При тусклом свете настольной лампы под ободряющие взгляды Эльмара Агаева и Дьюлы Нилаши он получал свою награду. И он впервые за эти несколько дней улыбнулся. Словно действительно сознавая, что сделал такое важное и нужное дело.
