ОСС 117. Совершенно секретно - Брюс Жан (книги полностью .txt) 📗
– Тем не менее я поеду тем же автобусом, но ни под каким предлогом не вступайте со мной в контакт. Только я могу брать на себя инициативы такого рода...
– Полностью согласен. Можете мне доверять.
Ее светло-голубые глаза сузились.
– Я знаю, – сказала она. – И не хотела бы иметь вас своим противником.
– Лично я не отказался бы побороться с вами... в рукопашном бою.
Лин осталась холодной.
– Я хотела сказать, что могу вам доверять, потому что вы сильный, безжалостный, энергичный и, должно быть, редко совершали ошибки во время заданий...
Он кивнул.
– Я вышел невредимым из многих передряг, потому что, наверное, чего-то стою. И конечно, мне очень везет...
4
Надпись, выгравированная на бордюрном камне, указывала: "Адатиум 84 – Нуиво 5". Нуиво было старым названием Ногликов.
Юбер поглубже надвинул на голову кепку, повесил котомку на лямку и сел на каменную тумбу. Где-то недалеко гудел самолет. Юбер машинально поднял глаза на узкую полоску неба, видневшуюся между кронами гигантских пихт, но ничего не увидел. Самолет улетел, и снова запели птицы.
Узкая каменистая дорога, казалось, терялась в густом лесу, росшем по обеим ее сторонам. Перед Юбером была тропинка, по которой он пришел, обойдя Ноглики. Маннова посоветовала ему не садиться в автобус в городе и указала лесную тропу, позволявшую выйти на шоссе. Поблизости шла крупная рубка, и Юбера могли принять за дровосека.
Он посмотрел на свои руки, которые были натерты смолой и грязью, на грязные ногти. Руки лесоруба... От ботинок из жесткой кожи у него болели ноги. В Адатиуме надо будет найти другие, если, конечно, он туда доедет, в чем отнюдь не был уверен...
Он поднял кепку и провел рукой по наголо обритой голове, к чему еще не успел привыкнуть. Лин сама провела эту операцию после того, как убедила Юбера, что его стрижка слишком "западная" и может привлечь к нему внимание.
Послышался шум мотора. Он надел кепку и прислушался. Это должен быть автобус. С сильно бьющимся сердцем он встал и повесил торбу на плечо. Он прекрасно знал свою роль, но в делах такого рода всегда следует ожидать непредвиденных случайностей.
Автобус медленно выехал из-за поворота. Он был старым, японской модели. Наверняка военный трофей, заканчивающий свою жизнь на службе обществу. На крыше лежала куча багажа. За жалкой машиной стлалось густое облако выхлопных газов.
Юбер помахал рукой, как ему говорила Лин Маннова. Автобус остановился, жутко скрипя. Открылась дверь. Юбер вошел и тут же сказал шоферу:
– Адатиум.
– Десять рублей, – ответил тот, отрывая билет от бобины.
Юбер отдал десять рублей и, взяв билет, кивнул головой, что должно было означать "спасибо". "Говорите как можно меньше, – посоветовала Маннова. – Не бойтесь, что вас примут за нелюдимого или невоспитанного человека". Он повернулся лицом к салону, пока шофер трогал с места на первой скорости. Когда автобус поехал, Юбер взялся за металлический поручень, а потом пошел в середину, где оставалось несколько свободных мест.
Лин Маннова сидела у окна, справа, если смотреть по ходу движения, в трех рядах от двери. Она читала толстую книгу, обложку которой защищала газета, и ни на секунду не подняла глаза.
Юбер сел на заднее сиденье, занимавшее всю ширину автобуса. Искусственная кожа была вытертой, и из нее вылезали волос и пружины. Юбер немного поерзал между соседями, но быстро отказался от попыток сесть поудобнее и поставил котомку на колени.
Справа сидела женщина средних лет, некрасивая, худая и плохо одетая, прижимавшая к тощей груди жалкого котенка. Слева толстяк с ярко-красным лицом, одетый в хороший плащ и в коричневой шляпе на голове, казалось, дремал. Его толстые руки лежали на широких ляжках. Ногти на пальцах были обгрызены до кожи, и от него исходил сильный запах пота и мочи.
Юбер принял неприветливый вид и стал смотреть перед собой на белую дорогу, шедшую прямо в сердце густого леса гигантских пихт.
Толстяк пошевелился и спросил, дыхнув в лицо Юберу чем-то кислым:
– Вы далеко едете?
Юбер медленно повернул голову к соседу и смерил его злым взглядом.
– А что? – раздраженно спросил он.
Толстяк пожал плечами и что-то пробурчал сквозь зубы. Женщина, сидевшая перед ним, сказала без видимой причины:
– Через полчаса стемнеет.
Это была правда, а они проехали только половину пути. Уже некоторое время дорога равномерно поднималась, выделывая многочисленные повороты. Пихтовые леса следовали один за другим, разделенные небольшими скудными пастбищами, где паслись стада коров. Время от времени автобус останавливался в крохотных деревушках из деревянных домов.
Котенок с блеклой шерсткой продолжал спать на тощей груди своей тощей хозяйки. Лин Маннова продолжала читать книгу.
– Эти леса красивее, чем на континенте... Вы лесоруб, товарищ?
Юбер снова повернул к нему свое враждебное лицо и спросил недовольным тоном:
– А что?
– Зачем? – в сотый раз повторил Такара. – Зачем мне было сбрасывать Кунга за борт, если он работал со мной несколько лет и его работа меня удовлетворяла?
Владимир обошел стол и встал перед великаном-рыбаком.
– Ссора. Если это так, то тебе лучше признаться. Мы можем уладить это дело...
Такара провел своими огромными пальцами по черной шевелюре, и его густые брови сошлись на переносице. Он с презрением пожал плечами и возразил:
– Ссора? Как я мог поссориться с Кунгом? Он никогда не разговаривал. Я ему говорил: сделай это. Он молча делал. Говорил: не делай этого. Он не делал. И никогда ни единого слова. Только: Хууу! А! Ну да! – все, что он знал... Этого было достаточно.
Владимир вдруг сказал на американском английском:
– Позавчера твой матрос пришел сюда и донес, что ты иностранный шпион.
Такара остался каменным. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он вопросительно посмотрел на Владимира, потом повернулся к двери, к которой стоял спиной. Дверь была закрыта, и в комнате находились только они двое.
– Э! – спросил Такара, хмуря брови. – С кем вы разговариваете?
Владимир ответил по-русски:
– С тобой.
– А вы можете говорить, как все?
Круглое лицо Владимира посуровело. Он грубо ответил:
– Ты прекрасно понял, что я тебе сказал! Позавчера Кунг пришел сюда и донес, что ты иностранный шпион.
На этот раз он сказал по-русски. Секунду Такара стоял, как бы не веря своим ушам, немного наклонив голову на бок, глядя чистыми глазами, потом сильно покраснел и расхохотался. Фантастический смех сотряс всю комнату и заставил Владимира отступить к столу, к которому он прислонился.
– Хватит! – заорал он.
Но Такара не остановился. Он продолжал смеяться, хлопал себя по ляжкам, плача, икая, шмыгая носом и задыхаясь.
Было так смешно, что его хотели поймать на эту идиотскую историю!
– Хватит! – снова заорал Владимир.
Адатиум. Автобус с громким скрежетом остановился на тесной площади, скупо освещенной единственным фонарем, лампочка которого качалась на ветру. Ночь была такой же темной, как предыдущая. Несколько полосок света выбивалась из домов, смутно видневшихся по краям площади.
Пассажиры медленно выходили, не толкаясь. Юбер последовал за остальными. Женщина с котенком была впереди него, толстяк сзади.
– Вы знаете город, товарищ?
От толстого было трудно отделаться.
– Да, – буркнул Юбер, не оборачиваясь.
Они, шаг за шагом, продвигались по узкому проходу в цечтре салона.
– У вас есть номер в гостинице?
– Нет.
– В гостинице мало мест, – продолжал толстяк, – и они всегда заняты. Автобус поедет на центральную станцию... Только бы работало отопление.
Они прошли полпути. Шофер стоял на крыше и сбрасывал багаж, который пассажиры ловили на лету. Юберу никак не удавалось разглядеть стройную фигуру Манновой...
