Смерть белой мыши - Костин Сергей (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
— И еще, — сказала она. — Я почему-то думаю о том, о чем мы говорили. Ну, что ты точно не стал бы жить так, как прожил, и как, наверное, живешь. Это же страшно?
— Да нет, почему страшно? — возразил я. — Это так.
Это одно из моих излюбленных выражений. Я не доверяю ценностным суждениям и эпитетам, через которые люди выражают свою субъективность. Стараюсь смотреть со стороны: «То так, а это вот так».
— Мне было бы страшно.
Я рассмеялся:
— Я себя утешаю так: жизнь я прожил несуразную, но зато умру, как задумал.
— Это как?
— Не жалуясь, не жалея себя, без пафоса — просто отчалю. Если, конечно, мне будет дана высшая милость умереть в сознании.
Я совсем не собирался воспарять на такие высоты. Просто как важные вещи вдруг формулируются в мозгу при воздействии противоположного магнитного поля, так и эти слова вдруг возникли, и я не стал задерживать их в себе.
— Это ты со Спинозой говорил? — спросил Лешка, когда через пару минут я закончил разговор.
— Нет, встретиться со Спинозой, надеюсь, мне предстоит чуть позднее.
На этом с философией было покончено. С Кудиновым у нас, как правило, две исходные координаты — здесь и сейчас, hie et nunc. Сначала мы подумывали из Вызу ехать в Нарву, пересечь эстонско-российскую границу, и дальше я уже сам перебирался бы в Финляндию. Однако поразмыслив — ведь четверо молодых парней, которых разыскивала полиция, уже были в ее руках или вот-вот окажутся, — мы решили, что риск будет небольшим, даже если я поеду в Хельсинки просто на пароме. Последний пусть не фешенебельный, но уж точно комфортабельный белый лайнер отходил в 23:55. У нас с Лешкой было время по традиции — и давней нашей, и той, которой придерживались пассажиры, отъезжающие в страну озер и лесов, — хорошенько посидеть. Мне нравится этот типично русский эвфемизм. Стоя пьют только алкоголики, но раз уж приземлились, чего же сидеть без дела?
Нам посчастливилось найти свободный столик в ресторане морского порта. Я первым долгом пошел в туалет, снял в кабинке ветровку и выдавил из нее над унитазом хилую струйку. Не уверен, что это поможет в такой беде: майка тоже была насквозь мокрой. Из смежного помещения до меня доносился мерный гул рукосушителя, или как там его называют по-русски. Это Кудинов тряс под ним своей достаточно длинной и потому уязвимой перед лицом непогоды шевелюрой. Поскольку одежда у нас по-прежнему липла к спине, мы принялись активно сушить ее изнутри.
Где-то между второй и третьей текилой в скайпе для меня пришло первое, не лишенное юмора сообщение Августа: «Парней в Вызу получили в неповрежденной упаковке». Что, мы переборщили со скотчем? Тем не менее мы тут же за это выпили. Во время непродолжительной пивной интерлюдии пришло второе сообщение: подрывника Юри удалось взять живым на квартире. Пришлось снова заказать текилу.
А еще время от времени я думал об Ольге. Готов бы я был вот так, из чистого гуманизма, сделать ребенка незнакомой женщине, чтобы никогда больше не увидеть ни ее, ни своего сына или дочь? И понял, что нет, не готов. У меня тоже есть потребность любить и заботиться о ком-то, и я хочу реализовывать ее не на расстоянии, а каждый день. Даже когда я делаю это на расстоянии.
Ольга! — усмехнулся я. Вот Лешка — мой самый близкий друг, который знает обо мне больше, чем кто-либо другой, включая Джессику. И я его знаю как облупленного уже много-много лет. Мы были вместе на операциях, где любой из нас и мы оба могли погибнуть. Но никогда в нашем общении мы не погружаемся в глубины, в которые одним махом может отправить вас случайно встреченная женщина. Дело не в сексе. Между нами нет того электричества, которое возникало даже у нас с Анной, хотя с самого начала было понятно, что никаких горизонтальных отношений у нас быть не может.
Просто все так устроено — я уже это говорил, да и мысль эта не новая, — что женщины для мужчины — это идеальный инструмент самопознания. Мне впервые дала это почувствовать Джессика — с Ритой я был слишком молод, чтобы это понять. Это может показаться примитивным, как это часто случается с вещами глубокими, но здесь все можно свести к психическому магнетизму: одинаковые полюсы отталкиваются, противоположные притягиваются. И притяжение это пробуждает такие силы, что они берутся из самого нутра, из глубин, о которых мы и не подозревали. И раз мы попадаем на этот скрытый от нас уровень, то и все остальное, что там находится, постепенно начинает открываться. И в этом весь смысл. Противоположный пол позволяет нам идти вглубь, в глубь себя.
И еще я подумал, что, в сущности, вся жизнь делает именно это. Мы ведь знаем о себе только то, что смогли выявить обстоятельства. Все мои операции — это ведь не только возможность прожить, хотя бы эпизодами, жизни, которые иначе для меня недоступны. Нет, каждая из них помогает мне открыть что-то в самом себе. В Югославии я узнал, что я не трус. В Париже — что я не убийца. В Афганистане — что я не вор, хотя все к этому вело. В Индии я еще раз и окончательно убедился, что даже если в отрыве от дома я иногда и проживал свою жизнь мужчины, люблю я Джессику.
А Таллин? Опять укус изнутри, особенно болезненный. Это было первое в моей карьере проваленное задание. Были неудачные операции, были незавершенные. Были такие, которые показывали мне бессмысленность усилий. Были такие, в которых я терял близких. Но ни разу еще никто не погибал, потому что я не успел разобраться в ситуации. А сейчас-то разобрался? Вот, например, ты почему остался в Эстонии? Из упрямства? Из-за задетого самолюбия? Из желания отомстить? В конце концов, от отчаяния? Нет? Тогда почему? Не знаю. Правда, не знаю. «Быть может, в будущем, брате прошлого, я увижу себя таким, каков я сейчас.» Это снова Джойс — он в очередной раз поселился у меня в голове, потому что я вспоминал профессора Фергюсона. Только тот считает, что я полюбил дублинского гения благодаря ему, а на самом деле это случилось гораздо раньше.
Снова полил дождь, и мы с Кудиновым поупражнялись в остроумии по поводу осенней погоды, оправдывающей человеческую слабость, которой мы как раз и предавались. Но мысли мои продолжали продвигаться в заданном направлении. И, когда мы замолчали, мне пришел на ум Бог. Я часто о нем думаю — не постоянно, как, считается, он обо мне, но все же думаю. Мысль эта тоже не новая, скорее всего, я ее где-то вычитал, просто потом забыл, где и когда, и теперь считаю своей. Мы Богу нужны для того же — для самопознания. Ему, чье совершенство превосходит всякое понимание, тоже нужно зеркало, чтобы увидеть себя — и для этого он создал человека.
Лешка собирался переночевать в Таллине и возвращаться в Москву утренним рейсом. Однако как-то незаметно, исподволь мы пришли к мысли, что светиться в гостинице с австралийским паспортом ему не стоит. Так что палубных билетов мы купили два. А одолженный Августом дамский пистолетик оставили ему в камере хранения.
И тут — вот неожиданность! — в очереди на посадку на паром я увидел коротышку, с которого — без сознательного участия с его стороны — началось мое всплытие со дна в этой истории. Ну, того, затянутого в кожу, который предложил мне в туалете «Гитар сафари» сексуальные услуги, что и подсказало мне, где можно было бы укрыться на ночь. Он и сейчас был одет точно так же — в черную косуху с никелированными нашлепками, кожаные штаны и сапоги на высоком каблуке. С ним были две симпатичные и смело державшиеся девицы, с одной из которых, как я смутно припоминал, он и танцевал в тот вечер. Чего его потянуло в город трезвенников? Вряд ли на просушку поехал? Скорее всего, сотрудниц своих повез на заработки — не случайно же он подошел ко мне тогда в туалете.
Проблем с паспортным контролем не было никаких. А ведь Марет могла описать нас полиции. «Были бы трезвые — прицепились бы!» — изрек по этому поводу Кудинов. На палубу мы, естественно, не пошли, поспешили занять места в баре — их же там не без счета.
Коротышка с победным криком приземлился на единственном оставшемся свободным высоком стуле, предоставив девушкам место за своей спиной. Теперь, наконец, они стали почти одного роста. Коротышка заказал три «отвертки» и, довольно потирая руки, посмотрел в нашу сторону. Я подмигнул ему. Коротышка вряд ли запомнил меня по нашей мимолетной встрече, но тоже подмигнул мне в ответ своим детским круглым глазом.
