Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Другов Александр (книги онлайн без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Зябко поежившись и сообразительно отделив зерна от плевел, Леонид заключает:
— Иногда ты несешь полную ерунду, но в твоем изложении она звучит просто жутко.
— Ты о чем?! Может быть, ты меня в чем-нибудь подозреваешь? Меня? Я добродушный и неуклюжий человек. Дети, собаки и женщины начинают наглеть со второй минуты общения со мной. А если бы ты еще видел, как я пытаюсь есть палочками рис или кататься на скейт-борде! Просто обхохочешься.
— Я и сам понимаю, что виноват. Мне пришлось на несколько дней уехать. Срочные дела, такие, что и сам сегодня не ожидаешь, что завтра придется уезжать. Да. Там в углу еще немного пыли. Поэтому я не мог тебе позвонить. Понимаю, что это свинство. Давай я в холле приберусь. Не хочешь? Ну, ладно. А как только приехал, сразу позвонил. Практически прямо из аэропорта. Ну, не из аэропорта, а по дороге. Я могу пылесос за тобой носить. Тоже не надо? Хорошо, не буду. Вообще-то он сам катается за тобой, я вижу. Ты меня по ноге задела. Ничего, не волнуйся, совсем не больно. Ты все еще сердишься?
Вера молча убирается в квартире, а я таскаюсь за ней. Почти двадцать минут объяснений, уговоров, заверений, клятв и нытья под ровный вой пылесоса не оказали на нее ровно никакого воздействия. Максимум того, что мне удалось добиться, это повторяющееся краткое «отойди» и «не мешай».
Но и это большой прогресс. Час назад Вера неосмотрительно распахнула дверь на звонок и не успела ее захлопнуть до того, как я проник в квартиру. После этого она сорок минут в полном молчании смотрела телевизор, а я сидел рядом, демонстрируя бессловесную собачью преданность хозяйке квартиры и полное отсутствие какого бы то ни было интереса к тому, что происходит на экране.
По сравнению с этими невеселыми посиделками краткие враждебные возгласы во время уборки кажутся дружеской болтовней. Бросив пылесос посреди гостиной, Вера направляется на кухню. Послушно плетусь следом, на ходу бормоча что-то извиняющееся. Открыв холодильник, Вера достает морковь, сладкий перец, какой-то толстый стеблистый овощ и начинает их стремительно-агрессивно резать на разделочной доске темного дерева. Интересно, она делает ужин на одного или на двоих? Хорошо бы проследить этот процесс до финала — многое можно было бы понять в настроении хозяйки и на этой основе оценить мои перспективы.
Покосившись на сверкающий нож в ее руке, продолжаю гнуть свою линию:
— А ты овощи не забыла помыть? Это я так, на всякий случай. Ты не представляешь, как я скучал. Я даже…
— Да замолчи ты!
Вера с силой бьет ножом, так что толстый стебель неизвестного растения разлетается надвое. Одна половина улетает в мойку, где делает несколько стремительных оборотов по стенкам раковины и успокаивается в водостоке, а другая скользит под стол и дальше в угол кухни. Чтобы не слышать того, что сейчас кричит Вера, лезу под стол достать казненный овощ.
— Ты даже не позвонил! Ничего не сказал! Мне плевать на твою работу! Завтра ты уедешь совсем, и я даже не буду знать! Ты используешь людей и бросаешь! Оставь ты этот проклятый латук! Что ты смотришь? Убирайся отсюда!
— С ума сошла? Никуда я не уйду. Тебя нельзя оставлять в таком состоянии.
Бросив на стол нож, Вера хватает трубку радиотелефона и замахивается. Мне претит применять силу против более слабого существа, но в данном случае самооборона просто необходима. Кто может противостоять соблазну держать в объятиях такую женщину?
На следующее утро я сижу в небольшоим ресторанчике недалеко ог своей квартиры, ожидая звонка Леонида. Однако после утомительного часового сидения вижу в окне его самого выбирающимся из «мерседеса».
— Все прошло нормально, даже лучше, чем можно было полагать. Я вчера вечером, как договаривались, нашел этих торговцев булыжниками и подучил насесть на Хелле. Посоветовал, как только он приедет, сказать ему, что у них появился еще один покупатель, который дает столько же, но готов на сделку уже сейчас. Но главное — в качестве залога я им дал от имени Хелле пять тысяч долларов.
Помолчав, Бортновский с сердцем добавляет:
— Взяли, сволочи! Денег, я тебе скажу, жалко — просто жуть!
— Догадываюсь. Что собой предствляют эти продавцы?
Посмотрев в потолок и пошевелив губами, Бортновский выдает на удивление сжатые и внятные характеристики.
— Один — по виду типичный перспективный младший научный сотрудник конструкторского бюро или НИИ. Среднего роста, рыжий, щуплый, с бородой и зачумленным взглядом низкооплачиваемого физика. Но держится довольно уверенно, в камнях разбирается достаточно, чтобы вполне убедительно плести покупателю всякий вздор. Второй — здоровенный матерый уркаган лет сорока пяти, у него руки толще, чем у тебя ноги. Этот в основном молчит и вступает в разговор преимущественно для того, чтобы давить на собеседника.
Задетый неуместным замечанием о ногах, сварливо спрашиваю:
— Кстати, надеюсь, у тебя хватило ума при Хелле не комментировать качество коллекции?
— Кого ты учишь! Я молчал как пень и только выразительно качал головой.
— Я представляю. И что они дали тебе против задатка?
— Пару больших топазов и здоровенный кристалл изумруда с куском породы. Могу тебе подарить, если хочешь. Все вместе тянет долларов на четыреста. Жулье чертово!
Для нас начинается мучительное ожидание. Если у жуликов не выдержат нервы и они скроются с довольно тощей синицей в руках, то можно будет считать, что своей цели мы добились. Если же они, набравшись наглости, останутся ожидать журавля в образе Хелле, который по дурости отдаст за предложенный хлам еще миллион долларов или даже больше, то наша с Бортновским операция будет загублена на корню.
К сожалению, в очередной раз жадность оказывается гораздо более сильным мотивом человеческого поведения, чем самое обычное благоразумие. Научный сотрудник с бугаем не проявляют ни малейшего желания скрыться из Парижа с полученными деньгами и поискать счастья в другом месте. Как показывает многочасовое наружное наблюдение, вместо этого сразу после встречи с Бортновским они напиваются в ресторане до абсолютно свинского состояния и надолго уединяются в своем номере с двумя сомнительного вида девицами.
Пока идет гулянка на кровные деньги Бортновского, мы с Леонидом шлифуем детали плана на завтра. Все выверено до минуты — наши будущие оппоненты не должны иметь возможности задумываться над происходящим, тем бодее пытаться связаться с Хедле.
На следующее утро я сижу в кабинете Бортновского и пью кофе, который сам себе и приготовил. Секретарше и референту Андрею хозяин офиса без их просьбы предоставил отгул на пару дней.
Слышатся голоса, звук шагов, распахивается дверь, и Бортновский театральным жестом предлагает пришедшим с ним гостям войти в кабинет. Пришельцы очень похожи на портреты, нарисованные мне Леонидом. После взаимных приветствий и согласия гостей выпить кофе Бортновский, потирая руки, доброжелательно предлагает:
— Ну что же, приступим к процедуре. Я вам говорил, что Хелле просил меня сделать точную опись коллекции с тем чтобы не тратить времени, когда он сам приедет. Тогда мы быстренько расплатимся с вами, и все. Наш эксперт Боря хорошо знает свое дело, и много времени опись не займет.
Я, в данном случае выступая в роли «нашего эксперта Бори», достаю десятикратную лупу-монокль, предоставленную мне Леонидом, и, многозначительно хмурясь и повторяя про себя детальные наставления моего партнера, открываю первые несколько футляров.
То, что Бортновский назвал процессом, занимает действительно немногим более полутора часов, благо я только имитирую работу. Сверяясь с приложенными к коллекции гемологическими заключениями, диктую Леониду каратность, цвет и другие характеристики камней. Атмосфера в кабинете царит самая непринужденная. Бородатый мечтательно смотрит в потолок, время от времени кидая на меня затуманенный взгляд. Его громоздкий напарник с мрачным равнодушием следит за тем, чтобы я не умыкнул что-нибудь из драгоценностей.
