Игра на вылет - Ильин Андрей (книги без регистрации .TXT) 📗

Может, он просто устал, и поэтому громоподобные звуки хлещущей из кранов воды и бравурные телевизионные мелодии так угнетающе действуют на него. Может, пора перестать перестраховываться. Может, закрыть эти краны, выключить этот чертов телевизор, разрешив себе нормальную человеческую жизнь? Ну или хотя бы переключить ящик на другой канал, где репертуар не так оглушающе жизнерадостен. Может, действительно...

Технолог замер на полумысли. Замер и съежился от нехороших предчувствий.

Он понял, что в этой комнате было не так. Он понял, что ему так активно не нравится.

Ему не нравится телевизионный репертуар! Ему не нравятся передачи, которые транслирует ящик! В стране, где умер Президент, должны звучать совсем другие мелодии. Даже если к власти пришли новые люди, все равно они должны соблюсти нормы приличия. Над гробом с покойником бравурные марши не играют!

Технолог переключил программы. Все, от первой до последней. Никаких изменений. Он переключил еще раз. И застыл. Он увидел на экране... Президента! Живого! Говорящего какой-то текст.

Что ж они делают! И как они это делают? Как они умудряются, вот уже в течение почти пятнадцати часов, скрывать правду о гибели главы государства?! И чего они этим добиваются?

Хотя это понятней всего. Они блокируют реакции на местах. Непрограммированные реакции не участвовавших в заговоре армейских гарнизонов и подразделений милиции и Безопасности. Они выгадывают время, торгуются или втихую убирают строптивых приверженцев ныне существующей власти, освобождая их кресла для своих ставленников. Тихо, без саморекламы и без ненужных потерь, они прибирают к рукам рычаги власти. Когда на местах спохватятся, когда узнают правду, будет уже поздно. Им останется только подчиниться, сожалея о том, что не удалось первыми продемонстрировать приверженность новой власти.

Точно так же нетрудно ответить на вопрос — как. Проще простого! Из тысяч метров записей выступлений! Президента, хранящихся в архиве телевидения, можно смонтировать не одну, а сотню новых, транслируемых! «живьем» выступлений. Да, страна, сама того не зная, месяц может внимать своему вождю, не догадываясь, что он давным-давно покойник. Потом, когда все устроится, народу сообщат, что их Президент скоропостижно скончался от внезапного сердечного приступа.

Судя по всему, заговорщики исповедуют тактику мягкого переворота, так сказать, вынужденной преемственности власти, а в этом случае даже малый намек на неконституционные методы для них смертельно опасен.

Из всего этого следует, что лично ему, Технологу, в этой стране не жить, даже трижды изменив имя, внешний облик и пол. Он был участником и главной фигурой в покушении, которого не было! Он стал суперсвидетелем! Такой диагноз с жизнью несовместим.

Отсюда необходимо немедленно преодолеть границу, для чего...

Технолог так и не успел до конца додумать свою мысль. Он так и умер в лихорадочных раздумьях о собственном спасении — перед включенным телевизором и раскрытыми пачками банкнот, из взрезанной полиэтиленовой оболочки которых медленно вытекал смертельно опасный даже в малых дозах яд. Технолог умер.

Я попался по-глупому. Так, на просроченном на один день проездном билете попадается профессиональный медвежатник, до того безнаказанно вскрывший три десятка банковских сейфов.

Меня взяли на выходе из канализационного колодца. — Это он, он, — что есть мочи орала благообразная бабулька, тыча в меня сухим крючковатым пальцем. — Я специально за ним вот из этого окошка смотрела! Он мне сразу не понравился.

Ox уж эти всевидящие и всеслышащие, подслеповато-глуховатые старушки! Сколько агентов по их вине сгорело до угольков! Сдается мне, что поболе, чем могут похвастать некоторые контрразведки со всем их сверхмощным аппаратом агентурной и электронной слежки.

— Бабуля, что вы такое говорите? Я же только крышку поправлял, чтобы ваш же внучок вниз не свалился. А вы в крик. Что может подумать наша доблестная милиция?

— Никакая я тебе не бабуля. А за тобой смотрела, еще когда ты туда спускался! И милиционеров я позвала. Уж они разберутся, зачем ты туда лазил.

Бежать было поздно. Бабушка действительно согнала к канализационному люку чуть не роту ОМОНа. Красноречивая, видно, старушка.

Омоновцы сграбастали меня, заломили чуть не до шеи руки и, учитывая серьезность подозрений — взрыв-то уже прозвучал, — передали Безопасности. Эти действовали профессионально. К этим я претензий предъявить не могу. Очухаться, выспаться, отдохнуть, собраться с мыслями не дали. Сразу потащили на допрос.

— Что вы делали в канализационном колодце?

— Да ничего я не делал. Не был я там.

— Частицы почвы на подошвах вашей обуви идентичны с канализационным грунтом.

— Ну не то чтобы совсем не был. Спустился на секундочку. Там пацан мячик уронил. Я достал. Разве это «был»?

— Куда делся мальчик? Где мяч? Ну просто мертвой хваткой вцепились. В два голоса загоняют. Дуэтом.

— Тогда всю правду скажу. До того врал, потому что стыдно было. Теперь скажу. Было. Лазил я в колодец. За кольцом. Золотое кольцо с изумрудом. Жена, раззява, мылась, кольцо сняла и на раковину положила. Я стал бриться и смахнул. Прямо в слив. У нас отстойного колена нет, оно сразу в канализацию и проскользнуло. А кольцо тещино. Любимое. Она за него три таких башки, как моя, на сторону свернет не задумываясь. Жена в скандал. Я в дерьмо руками. Без кольца мне ходу обратно нет. Без кольца мне зарез. Хоть всю канализацию через сито просеивай...

— фамилия, имя жены, тещи?

— Вы их приглашать будете?

— Обязательно.

— Тогда не скажу. Тогда лучше в каземат. Мало что кольцо, еще и милиция. Нет, лучше я у вас отсижусь. С годик. У вас спокойней...

— Адрес квартиры, где вы уронили в слив кольцо? Железобетонные ребята. Ну просто без нервов! Как ни валяй я ваньку, как ни изгаляйся — голоса не прибавят, пальчиком не погрозят. А как было бы хорошо: разобиделись, прикрикнули, кулачком с досады по столу, да по лицу постучали для острастки, я бы упал неудачно, сознание потерял и отправился прямиком в больничку для поправки здоровья. А это когда оно еще поправится. Я десять раз успел бы с той больнички утечь. Нет, милиция в этом смысле лучше. Те вначале бьют, а потом спрашивают. Или просто бьют и даже ни о чем не спрашивают. Милиция спецу в облегчение. А эти вежливые, как парикмахеры.