Игольное ушко - Фоллетт Кен (книги без регистрации .txt) 📗
23
Фабер не спал. Возможно, телу и нужен был отдых, несмотря на то, что он целый день провел в постели, однако голова работала с удвоенной энергией, в мозгу прокручивались различные варианты, сценарии… впрочем, все это касалось женщин и родного очага.
Сейчас, когда он был как никогда близок к тому, чтобы выбраться, наконец, из этой проклятой страны, ностальгия по дому стала особенно острой. Он думал о толстых немецких сосисках, таких больших, что их нужно резать кусочками, привычном правостороннем движении транспорта, о действительно высоких деревьях, но больше всего о немецком языке – метких лаконичных словах, твердых согласных и чистых гласных, глаголе в конце предложения, где ему и место, потому что фразе сразу придается законченность и четкий смысл, она достигает своей кульминации.
При мысли о кульминации опять перед глазами появилась Гертруда: ее лицо внизу на постели, помада размазана от жгучих поцелуев, глаза то закрываются от удовольствия, то широко открываются вновь, влажный рот, дыхание, шепот и приглушенные вскрикивания «да, дорогой, еще… еще…».
Как глупо. Последние семь лет он вел жизнь монаха, она наверняка провела эти годы иначе. После Фабера у нее было много разных мужчин. А может, ее нет, погибла в обломках при налетах британских ВВС или пошла под дулом автомата в газовую камеру, потому что какой-нибудь скот посчитал, что ее нос слишком длинный. Может быть, ее просто раздавила машина в темноте. Так или иначе, она его уже не помнит. Скорее всего, ему уже больше никогда ее не увидеть. Жаль, он ее не забыл.
Фабер обычно не позволял себе быть сентиментальным. В нем жила этакая холодная жилка, которую он всячески поощрял и развивал. Она помогала ему избегать неприятностей. Сейчас, однако, ситуация иная, успех кажется таким близким, поэтому он может не то чтобы расслабиться, но, по крайней мере, помечтать, пофантазировать.
Шторм в принципе играл ему на руку. В понедельник он без труда сможет связаться у Тома по рации с подводной лодкой. Капитан сразу пошлет в залив шлюпку, если позволит погода. Но вдруг шторм не пройдет до понедельника, тогда возникает небольшое затруднение: барка с продуктами, которая придет на остров. Дэвид и Люси, естественно, думают, что он ее ждет, чтобы быстрее попасть на материк.
Люси. Он не мог выбросить ее образ из головы, картина блистала перед его глазами во всех своих красках. Фабер и сейчас видел ее очаровательные янтарные глаза – они так выразительно смотрели на него, когда он накладывал бинт. Он запомнил ее походку, покачивание бедер там, на лестнице. Женщина смотрелась очень привлекательно даже в мужской, мешковато сидевшей на ней одежде. А в ванной… эти выпуклые, упругие груди. Его фантазия рисовала перед ним соблазнительные сцены. Он завязывает ей палец, а она неожиданно наклоняется, тянется своими влажными губами к его рту, безумно, лихорадочно целует… На лестнице вдруг поворачивается и обнимает его трепетными руками… Делает шаг из ванной и сама кладет на грудь его руки…
Фабер не мог заснуть. Он ворочался в маленькой кровати, ужасными словами ругал свое богатое воображение, создавшее перед ним такие пикантные сценки, которые он видел в последний раз только в школе. В то время, до того, как он впервые познал секс, его фантазия создавала живописные постельные сцены, где партнершами Фабера выступали уже зрелые женщины, те, кого он видел ежедневно: чопорная школьная экономка; интеллигентная стройная брюнетка – жена профессора Нагеля; деревенская лавочница, которая красила губы ярко-красной помадой и постоянно орала на мужа. Иногда больное воображение рисовало целую оргию, где он любил всех троих по очереди. В пятнадцать лет, когда он жил в Западной Пруссии, случилось то, что бывает в жизни сплошь и рядом – он соблазнил дочку горничной. Но даже это не заставило его забыть свои придуманные оргии, потому что первый опыт, скажем прямо, разочаровал, все произошло быстро, нелепо, слишком прозаично. Фабер недоумевал: а где же ослепляющий экстаз, полет чувств, загадочная тайна слияния двоих воедино? После того вечера в лесу фантазии стали даже как-то ранить душу, ибо косвенно напоминали ему о его неудаче в лесу. За первой его женщиной последовали другие, дела явно пошли на поправку. Для себя он понял, что экстаз – не та радость удовлетворения, которую приносит женщина мужчине, а совсем иное – удовольствие партнеров, которое они получают друг от друга. Он поделился своим мнением со старшим братом, но тот посчитал это банальностью, о которой и говорить-то не стоит. Впрочем, вскоре Фабер убедился, что был прав.
Из него быстро получился хороший любовник. Он видел в сексе не только средство физического удовлетворения, но и просто интересное занятие. Нет, Фабер не был великим соблазнителем. Победить, завоевать, подчинить себе женщину – все это его мало волновало. Зато он слыл мастером любовных утех, мог доставить женщинам истинное удовольствие. Для некоторых из них он являлся самым желанным мужчиной, и тот факт, что Фабер этого не знал, лишь делал его в их глазах еще более привлекательным.
Он попытался вспомнить, сколько у него было женщин: Анна, Гретхен, Ингрид, потом одна американка, две шлюхи из Штутгарта… всех не упомнишь, около двадцати… и одна из них – Гертруда.
Люси. Женщина с острова – самая красивая из всех. Фабер глубоко втянул в ноздри воздух. Он позволил себе увлечься только потому, что скоро должен быть дома, позади долгие годы воздержания. Фабер сердился на себя. В принципе он нарушает одно из основных правил, согласно которому не может быть никаких расслаблений, пока не выполнено задание, не закончена работа. Действительно, кое-какая работка оставалась.
Неясно, как быть с баркой, которая придет сюда после шторма, – есть несколько решений. Возможно, оптимальное – одного за другим вывести из строя всех жителей острова, самому встретить барку, отослать ее обратно, выдумать какую-нибудь историю, наплести с три короба. Он мог бы сказать, что прибыл навестить семью Роузов на моторке, он их родственник или, к примеру, естествоиспытатель, наблюдает за птицами. Ладно, успеется, особой проблемы здесь нет. Позже можно придумать хорошую легенду.
Действительно, вроде все складывается удачно. Одинокий остров в море, сравнительно далеко до материка, только четыре человека, замечательное место, где можно укрыться. Еще немного подождать – и, прощай, Британия. А как сложен путь сюда, как много препятствий, пришлось здорово поработать стилетом – сначала те пятеро патрульных из Местной обороны, затем парень из Йоркшира, связник из Центра… Кто следующий? Старик, калека, женщина, ребенок. Их убрать несложно.
Люси тоже не спала. Она прислушивалась. Звуков вокруг предостаточно, целый оркестр: снаружи дождь барабанит по крыше, на чердаке воет ветер, море и берег крутятся в бешеном танце. Старенький дом тоже издает звуки, треща по швам при сильных порывах ветра. Внутри в комнате можно слышать ровное сопение Дэвида, впрочем, не переходящее в храп, ибо он принял сегодня двойную дозу лекарства; частое глубокое дыхание Джо, который спит на раскладушке у дальней стены.
Не могу уснуть из-за звуков, подумала Люси. Нет, ложь. Кого я пытаюсь обмануть? В ее ночном бдении виноват только Генри, который смотрел на ее тело в ванной; мягко касался руками, перевязывая палец. Сейчас он лежит в соседней комнате и крепко спит. Спит ли?
Он не рассказывал о себе много. Ясно лишь то, что Генри не женат. Она не знала, откуда он родом, по акценту догадаться трудно. Чем занимается? Скорее всего, зубной врач или солдат. Он не такой скучный, как все адвокаты, слишком умный для журналиста, явно не доктор, тот бы не смог скрывать свою профессию более пяти минут. Для барристера недостаточно богатый, для актера слишком скромный. Наверное, все же военнослужащий.
Живет один? Или с матерью? А может, с женщиной? Как одевается, когда не на рыбалке? Есть у него машина? Да, вероятно есть, и водит он очень быстро.
