Бомба для братвы - Ильин Андрей (книги бесплатно TXT) 📗

Начальник президентской охраны снова выслушивал снятые с микрофонов записи. Бесконечные вздохи, ахи, скрипы, кряхтения, причитания и разговоры самого с собой.

— Он еще с кем-нибудь, кроме себя и своей Машки, разговаривает? — спросил начальник.

— Никак нет. По крайней мере, мы не слышали.

— Идиотизм! Он что, так и сидит дома?

— Так точно. Сидит. Безвылазно. Выходит только в булочную и в подъезд за газетами. А иногда и в булочную не выходит. Просит соседку хлеб купить.

— Но этого не может быть! Не может человек сутки напролет находиться в четырех стенах!

Командир группы наружного наблюдения развел руками.

— Что он делает сейчас?

— В каком смысле сейчас?

— Вот сейчас он что делает? Сию минуту.

Командир группы наблюдения протянул своему патрону наушники.

— Эх, жизнь моя копеечная. Ни событии, ни радос-ни даже горести. Одна какая-то тягомотина. Уж лучше бы помереть, честное слово. Помереть — и никаких тебе забот... Как ты считаешь, Машка? Слышишь меня, Машка? Где ты? Кис-кис-кис... — раздался в наушниках занудливый, бубнящий голос. Голос человека, находящегося от этого места за несколько километров.

— И что? Так всегда?

— Всегда...

Начальник охраны снова надвинул на уши наушники.

— Ну куда ты спряталась? Машка? Ну откликнись. Нету... И здесь нету... И здесь... Может, в ванной...

— Может, действительно в ванной?.. — сам себя спросил Митрофан Семенович. И пошел в ванную комнату.

По дороге он рассуждал о неверности по отношению к своим хозяевам домашних животных, которых кормишь, поишь, холишь, а они все норовят в лес глядеть.

— Машка! Кис-кис! — позвал Митрофан Семенович, заглянув в ванную комнату. И под ванну. — Нету. Нигде нету. И куда она, интересно, запропастилась?

Митрофан Семенович сел на край ванны и включил воду.

— Черт с тобой. Прячься. Жрать захочешь, все равно выйдешь. А я пока ванну приму...

Митрофан Семенович встал, снял с зеркальной полки, висящей на стене, шампунь, мыло и мочалку. И снял полку. За полкой были кирпичи. Не кафель. А именно кирпичи.

— 0-ох! Горячо! Как же это я не рассчитал, — сам себя упрекнул Митрофан Семенович и снова крикнул: — Машка! Ну иди сюда, Машка! Ну смотри, чего я тебе дам.

И вытащил первый кирпич. Потом он дурным голосом напевал популярные эстрадные песни. И одновременно вытаскивал второй и третий кирпичи.

Потом ругал Машку. И вытащил еще два кирпича.

Потом плескал рукой в воде, другой вытягивая ц бесшумно складывая на пол другие кирпичи.

Наконец образовался вполне приличный, в который легко мог пролезть взрослый человек, лаз в соседнюю квартиру.

Митрофан Семенович закрыл краны, громко по-шуршал полотенцем о совершенно сухие волосы и прошел в комнату.

— Ах вот она где! — радостно заорал он, вставляя в переносной магнитофон кассету. — Спряталась! Думала, я тебя не найду. Ну иди сюда. Иди, милая...

И включил магнитофон.

— Мур-р-р-ррр, — сказал магнитофон.

— Больше не будешь от меня бегать? Не будешь шататься? — сказал магнитофон. — А то обижусь и перестану тебя кормить...

Магнитофон был не простой. Магнитофон был очень хороший, который не искажал тембры голосов и звуков. За этот магнитофон пришлось заплатить больше чем за иной навороченный музыкальный центр. И еще за то, чтобы всунуть его в обшарпанный, ширпотребовский корпус.

— Ну вот, видишь. Видишь, как хорошо, когда не упрямишься. И тебе хорошо, и мне...

— Мур-р-р-ррр...

— Я вот тебе сейчас из ванной гостинчик принесу, — пообещал отходчивый на проказы братьев наших меньших хозяин.

И пошел в ванную комнату.

Там Митрофан Семенович встал на колени и акуратно вполз в образовавшийся лаз. И оказался в соседней квартире.

— А-а! Видала! — радостно сказал магнитофон голосом отсутствующего Митрофана Семеновича. — Видала, какой мосол я тебе принес! Какой здоровенный мосол.

— Ур-р-ррр — зарычала в магнитофоне увидевшая кусок мяса Машка.

— То-то. А в следующий раз, если ты будешь снова прятаться, я тебе ничего не дам. Так и знай. Совсем ничего не дам. Бездомным кошкам скормлю, которые не прячутся. Да они за такой кусок мяса не то, что некототорые...

— Маразм. Совершенный маразм! И занудство! — сказал начальник охраны Президента, досадливо отбрасывая наушники. — Это какой-то абсолютный маразм! И дерьмо! Полное дерьмо! Я бы на месте его кошки сожрал не мосол, а его!

— Будете дальше слушать? — поинтересовался командир группы наблюдения.

— Что слушать?

— Ну вот это.

— Это — сам слушай. С меня историй про Машку хватит! Во где мне его передача — «в мире его животных»!

— Так, может...

— Что! Только попробуй! Только попробуй отключить! Не для того я туда вбабахал чуть не весь резервный запас микрофонов. За которые, между прочим, налогоплательщик... Слушай! Каждую секунду слушай! И если вдруг чего-то не услышишь, я тебе голову от погон оторву...

Эта квартира была не простой квартирой. Эта квартира была с двойным дном. Как тот ящик фокусника, откуда он то вытаскивает, то вновь прячет голубей и кроликов.

Эта, первая, квартира, в которой проживал и был прописан Сидорчук Митрофан Семенович, соединялась с точно такой же соседней двухкомнатной квартирой, но только имеющей выход в другой подъезд.

Эти квартиры были приобретены одновременно. Одна на Сидорчука, вторая не суть важно на кого. В первой проживал Сидорчук. Во второй не проживал никто. Вернее, захаживали иногда благообразного вида старичок или его взрослый внук, которые рассказывали случайно встретившимся с ними соседям, что со дня на день собираются переехать в приобретенную жилплощадь, да все никак не соберутся.

Поэтому квартира пока пустовала.

В непонятно чьей квартире Митрофан Семенович вставал на ноги, проходил в комнату и быстро переодевался. В благообразного старичка. Или его внука. На этот раз во внука.

Он напяливал на себя «адидасовский» спортивный костюм, надевал «адидасовские» кроссовки и черную кожаную куртку с металлическими заклепками. Подбородок, щеки и рот, чтобы спрятать свой возраст, заклеивал бородой и усами. Поверх своих волос насаживал парик, изображавший давно не мытую и нечесаную шевелюру. На плечо взгромождал здоровенный муз-центр. И еще распрямлялся, выпячивал грудные мышцы и приобретал совершенно другую, никак не ассоциирующуюся с затюканным жизнью Митрофаном Семеновичем походку.