Голдфингер - Флеминг Ян (бесплатные версии книг txt) 📗
Голдфингер убрал с лица легкомысленное выражение, отдал микрофон и вернулся в салон. Расставив ноги, он глянул на сидящих пассажиров.
– Ну, джентльмены и мадам, не считаете ли вы, что мы видели достаточно? Я думаю, что все ясно и соответствует имеющейся у каждого из вас карте города. Я не хочу опускаться ниже шести тысяч футов. Сделаем еще круг и уходим. На Все Руки, принеси прохладительные напитки.
Посыпался град вопросов, на которые Голдфингер отвечал по очереди. На Все Руки поднялся с кресла рядом с Бондом и пошел в хвост салона. Бонд пошел следом под настороженным взглядом корейца, зашел в туалет и закрыл за собой дверь. Там он сел и задумался. Никаких шансов осуществить задуманное на пути в Ла-Гуардиа у него не было. Он сидел рядом с На Все Руки на заднем сиденье «бьюика». Шофер запер двери и плотно закрыл окна. Голдфингер сидел впереди. На Все Руки чуть отодвинулся, его ручищи лежали на коленях. Всю дорогу он не спускал с Бонда глаз, пока они не подъехали к трапу самолета. Поднимаясь по трапу, он также был лишен возможности двинуться, зажатый между Голдфингером и На Все Руки. Ему не оставалось ничего другого, как зайти в самолет и сесть рядом с корейцем. А десятью минутами позже подъехали остальные. Никакого контакта с ними не было, кроме короткого обмена приветствиями. Они теперь вели себя иначе: никаких лишних слов, никаких шуточек. Это были мужчины, идущие на войну. Даже Пусси Галоре в черном дакроновом макинтоше, перетянутом черным кожаным ремнем, походила на молодого эсэсовца. Раз или два во время полета она оборачивалась к Бонду и задумчиво смотрела на него. Но она не ответила на его улыбку, возможно, не могла понять роль Бонда в этой истории, определить, кто он, собственно, такой.
По дороге обратно в Ла-Гуардиа будет то же самое. Значит, либо сейчас, либо никогда. Но где? В туалетной бумаге? Но ее могли взять либо слишком рано, либо не трогать еще неделю. Будут ли чистить пепельницы? Может быть, и нет. Но кое-что будут чистить наверняка.
Дверную ручку подергали. На Все Руки терял терпение. Может, Бонд собирался поджечь самолет.
– Иду, макака, – крикнул Бонд. Он встал, поднял сиденье, оторвал маленький пакетик от бедра и приклеил его к внутренней стороне сиденья. Его наверняка снимут, когда будут ставить самолет в ангар. Надпись «Награда 5000 долларов» была ясно видна. Ни один уборщик не сможет пройти мимо. Если, конечно, не увидят раньше. Но Бонд не думал, что кто-нибудь поднимет сиденье. Маленькое помещение было слишком тесным, чтобы стоять. Он тихонько опустил сиденье, налил немного воды в раковину, умылся, пригладил волосы и вышел.
На Все Руки был в ярости. Он оттолкнул Бонда в сторону, внимательно осмотрел кабинку и вышел, хлопнув дверью.
Бонд прошел на свое место. Теперь сигнал SOS был в бутылке, а бутылка пущена на волю волн. Кто ее обнаружит? И когда?
Все, включая капитана и второго пилота, побывали в туалете до конца рейса. И каждый раз, как кто-то выходил оттуда. Бонд уже ощущал холодное дуло пистолета на шее, резкие слова, треск разворачиваемой бумаги.
Но вот наконец они снова сели в «бьюик», проехали по Трайборо через Манхэттен, спустились вдоль реки, въехали через надежно охраняемые ворота на склад и приступили к работе.
Теперь началась гонка – гонка между спокойным, неторопливым, действенным механизмом, запущенным Голдфингером, и тоненьким запальным фитильком, зажженным Бондом. Что происходило там, за забором? Постоянно в, последующие трое суток Бонд мысленно представлял себе ход событий: Лайтер докладывает своему шефу, совещание, короткий перелет в Вашингтон, ФБР, Гувер, армия, президент. Лайтер настаивает на том, чтобы приняли условия Бонда, чтобы не предпринимали никаких подозрительных шагов, не начинали расследование, ничто не двигалось с места до дня "X", когда должен воплотиться в жизнь контрплан замыслам Голдфингера, чтобы захватить всех, не дать никому уйти. Примут ли они его план или не посмеют дать Голдфингеру хоть маленький шанс? Переговорили ли они с М.? Настоял ли М. на том, чтобы Бонда каким-либо образом вытащили? Нет, М. зрит в корень, он согласится, что в данном случае жизнь Бонда не имеет значения. Ничто не должно помешать грандиозной операции. Конечно, придется захватить двоих «японцев» и выколотить у них кодированный сигнал, который будет ожидать Голдфингер, чтобы начать операцию.
Так ли все было, или это несбыточная мечта? Лайтер может находиться где-то в другом месте, он может выполнять какое-нибудь задание. «Кто это 007? Что это значит? Какой-то псих. Эй, Смит, проверь это дело, ладно? Съезди на склад и посмотри, что там. Извините, мистер, никаких пяти „штук“ для вас. Вот машина, она отвезет вас обратно в Ла-Гуардиа. Боюсь, вас надули».
Или, что еще хуже, не произойдет вообще ничего. Может, самолет стоит где-нибудь и им еще не занимаются? Днем и ночью в голове Бонда вихрем носились мысли, пока он механически выполнял задания и смертоносная машина набирала ход. Пришел день "X", вызвавший последний всплеск активности. Затем вечером пришла записка от Голдфингера:
«Первая стадия операции прошла успешно. Приступаем, как и планировалось, в полночь. Возьмите копии всех карт, расписаний, графиков операций. Г.».
Тесной группой, вместе с Бондом и Тилли Мастертон – он в белой одежде хирурга, она в форме медсестры – люди Голдфингера быстро прошли по пустому перрону к спецпоезду. Все, включая Голдфингера, были одеты в соответствующую одежду с нарукавными повязками полевой медицинской службы. Вся платформа была заполнена людьми из банд. Тишина и напряжение вполне соответствовали ситуации, когда спасательная команда отправляется в район катастрофы, а носилки и защитные комбинезоны добавляли драматизма картине.
Суперинтендант спокойно разговаривал со старшими врачами в лице Миднайта, Стрэпа, Соло и Ринга. Рядом стояли мисс Галоре и полдюжины бледных медсестер с опущенными, как перед разрытой могилой, глазами. Без макияжа, с экзотическими прическами, убранными под темно-синие косынки Красного Креста, они были хорошо подготовлены к своей роли. Они с блеском выполняли роль послушных, трудолюбивых, милосердных девушек, посвятивших себя облегчению человеческих страданий.
Когда суперинтендант увидал приближающегося Голдфингера с его бригадой, он поспешил навстречу.
– Доктор Голд? Боюсь, что новости не очень хороши. Думаю, вечерние газеты дадут публикации. Все поезда задержаны в Луисвилле, Форт-Нокс не отвечает на запросы. Но вас мы пропустим. Боже мой, доктор! Что там происходит? Люди, приезжающие из Луисвилла, говорят, что русские что-то там распылили в воздухе. Конечно, – он вопросительно глянул на Голдфингера, – я в это не верю. Но что там может быть? Пищевое отравление?
Лицо Голдфингера приняло торжественное выражение, и он сказал мягким тоном:
– Вот это мы и собираемся выяснить, мой друг. За тем нас туда и направляют. Я, конечно, могу высказать предположение, но подчеркиваю – лишь предположение, что это разновидность сонной болезни, трипаносомоз.
– Вот как? – название болезни явно произвело на суперинтенданта впечатление. – Поверьте мне, доктор, мы гордимся вами и вашими ребятами из Чрезвычайной спасательной службы, – он протянул руку, и Голдфингер пожал ее. – Желаю удачи, док. Теперь, если вы прикажете вашим людям пройти в вагоны, я отправлю вам состав как можно быстрее.
– Благодарю, суперинтендант. Мои коллеги и я не забудем оказанной вами помощи.
С коротким поклоном Голдфингер удалился. Его бригада двинулась следом.
– По вагонам!
Бонд оказался в пульмановском вагоне с Тилли Мастертон и кучей корейцев и немцев. Голдфингер был в голове вагона, мило беседуя со своими сатрапами. Мимо прошла мисс Пусси Галоре. Она проигнорировала Тилли Мастертон, но окинула Бонда своим обычным изучающим взглядом. Послышался шум закрывающихся дверей. Пусси Галоре остановилась, облокотилась на спинку сиденья впереди Бонда и посмотрела на него сверху вниз.
– Привет, Симпатяга. Давно не виделись. Похоже, дядюшка не очень-то отпускает тебя от своих штанов?
