Нелегалы 2. «Дачники» в Лондоне - Чиков Владимир (серия книг TXT) 📗

Однако Великобритания не согласилась вести переговоры на таких условиях. Не последнюю роль в отказе сыграли ее союзники по НАТО. Особенно усердствовали в этом американские спецслужбы, которые все еще надеялись заполучить Коэнов (Крогеров) в свои руки. Таким образом, решение вопроса об обмене «Дачников» на Брука затянулось еще на несколько месяцев.

Во второй половине февраля 1966 года находившийся в Москве с официальным визитом премьер-министр Англии Гарольд Вильсон снова попытался в одностороннем порядке добиться освобождения Джеральда Брука, однако ему, как и министру иностранных дел Майклу Стюарту, было твердо заявлено, что это возможно лишь на условиях взаимности: произвести обмен на поляков Крогеров. Вильсон пообещал рассмотреть это предложение по возвращении в Лондон, но потом вдруг сделал заявление о неприемлемости такого обмена: как это, мол, один Брук — на двух Крогеров?! И снова это дело было отложено на неопределенное время.

Посетивший Советский Союз в 1967 году новый министр иностранных дел Великобритании Джордж Браун в ходе переговоров с А. А. Громыко в третий раз затронул вопрос об освобождении Брука и попросил советскую сторону подойти к рассмотрению этой проблемы с позиций гуманности и взаимных интересов. Но Громыко и на сей раз был непреклонен.

— Наша позиция в этом вопросе, — заявил он, — была вам изложена ранее, и она остается в силе.

— Нет, это неприемлемо для нас, — возразил Браун. — Во-первых, Крогеры, как вам известно, не советские граждане, а польские. Во-вторых, характер совершенных ими и Бруком преступлений далеко не равнозначен…

— Вот тут я полностью согласен с вами, господин Браун, — прервал его А. А. Громыко. — Преступления не равнозначны, действительно. Брук, вы знаете, выполнял в Советском Союзе специальное шпионское задание Сикрет интеллидженс сервис. Ему были предъявлены советским судом серьезные улики, и главное — он их признал. А вот у английского правосудия и обвинения таких доказательств хотя и не нашлось, и к тому же не было представлено ни одного факта передачи Крогерами секретной информации потенциальному противнику, их все же осудили очень строго. Им дали двадцать лет только за покушение на шпионаж Это во-первых. Во-вторых, в каких бы тюрьмах Крогеры ни отбывали наказание, они еще ни разу за семь лет не нарушили и не нарушают установленного в них порядка. Что касается мистера Брука, то, по данным компетентных органов, он ведет себя в местах заключения, мягко говоря, далеко не лучшим образом…

— Извините, господин Громыко, — остановил советского министра Браун. — Не могли бы вы сказать, в чем это конкретно выражается?

Громыко, подумав, ответил:

— Мы сообщим вам об этом в самое ближайшее время через наше посольство в Лондоне.

Громыко к тому времени уже знал, что Джеральд Брук, находясь в Дубравлаге, вел себя настолько легкомысленно и безответственно, [71] что ему давно уже могли предъявить новые обвинения. По согласованию с Комитетом госбезопасности информация об этом была впоследствии доведена до МИДа Великобритании…

Запись в дневнике Питера Крогера от 15 февраля 1967 года: «Советский премьер прибыл в Великобританию с официальным визитом. Надеюсь, что Косыгин и Вильсон попытаются сделать так, чтобы в мире жилось нам лучше».

Запись от 16 февраля: «Американские ученые обратились к президенту Джонсону с призывом немедленно прекратить применение газов и других химических средств в войне во Вьетнаме. Считаю, что подобные действия любого государства никогда не улучшат нашу жизнь на Земле».

Запись от 2 июня: «В прошлом месяце министр иностранных дел Великобритании Джордж Браун побывал в Советском Союзе. У меня почему-то только сейчас появилась надежда на возможное наше освобождение. Должны же быть когда-то неожиданные перемены к лучшему!»

Запись от 7 сентября 1968 года была последней в дневнике: «В ответ на необдуманное вступление советских войск в Чехословакию Великобритания предприняла вполне справедливо демонстративные меры по ограничению двусторонних англо-советских отношений, прекращаются обмен визитами и все контакты, носящие политический оттенок Здесь, в Лондоне, развернулась сейчас антисоветская пропагандистская кампания, открыто проводятся недружественные действия. Во всем мире отношения к СССР уже изменилось, и после таких событий я оставляю теперь всякую надежду о возможности нашего досрочного освобождения».

Только после того как в МИДе Великобритании ознакомились с информацией советского посольства о предстоящем увеличении срока наказания Д. Бруку за его неправильное поведение в советской тюрьме, англичане снова пошли на переговоры о возможности обмена Крогеров на Брука. Началась опять длительная бесплодная переписка двух дипломатических ведомств, обещавшая затянуться на целый год. Видя это, советская сторона предложила англичанам в дополнение к Бруку освободить из тюрьмы еще двух их соотечественников, отбывавших наказание за контрабанду наркотиков. На этих условиях британская сторона сразу же согласилась произвести обмен.

Узнав об этом, лондонские газеты стали писать о Питере и Хелен Крогер как о двух крупных шпионах с большим опытом и стажем. Что достигнутое соглашение об их обмене на Брука и двух каких-то уголовников далеко не равноценно, что это не может не вызывать возмущения. Что не в интересах Англии отдавать «крупных акул» за «кильку».

Договоренность о досрочном освобождении Крогеров расценивалась журналистами Англии как серьезная победа советской стороны.

Когда в лондонской прессе появилось множество публикаций об обмене Крогеров на трех английских подданных, заключенные особо охраняемого блока были так счастливы за Питера, как будто речь шла об их собственном освобождении. Договорившись между собой, они обратились к администрации Паркхерста с беспрецедентной просьбой — разрешить им устроить прощальный ужин для человека, который делился с ними последней коркой хлеба, был прекрасным другом и добрым советчиком. Начальник тюрьмы, внимательно выслушав их, на свой страх и риск впервые в истории британских тюрем разрешил провести это мероприятие так, как они этого хотели. После этого заключенные спецблока начали экономить продукты из своего скудного пайка, а на деньги, заработанные в цехе по пошиву почтовых мешков, купили недостающее в тюремной лавке, накануне прощального ужина заказали в столовой испечь сладкий пирог.

И вот наконец наступил этот день. Под присмотром большого количества вооруженных надзирателей они сели за «банкетный стол», на котором чего только не было — и свежие помидоры, и огурцы, и свекла, и лук — все это было выращено Питером на тюремном огородике. Были и жареные цыплята, и пирог, и торт. Перед каждым заключенным на столе лежала карточка с его именем и тюремной кличкой — Хэсси, Гуди, Рой, Джон, Висби, Билли, Уолли, Антони, Чарли, Уильям, Томас и главарь банды Рейнолдс. Питера они усадили во главе стола. На стене, над стулом «именинника» повесили самодельный красный флаг, вручную сделанный Антони, в центре стола установили нарисованный художником — заключенным Хэсси портрет самого «дона Педро». Все было в этот вечер — и тосты, и глубоко прочувствованные речи — все, как в фешенебельном ресторане: узники особо охраняемого блока тюрьмы копировали обычаи высшего света Англии и явно забавлялись курьезностью всего происходящего. Вместе пели песню в «Далекий путь до Типперэри», затем по просьбе друзей «дон Педро», несмотря на свои почти шестьдесят лет, исполнил любимый им танец из фильма «Грек Зорба».

Перед тем как завершиться «торжеству», знаменитый налетчик на почтовый вагон, главарь банды Рейнолдс от имени товарищей подарил, как он выразился тогда, столь же знаменитому «польскому» шпиону «дону Педро» большого плюшевого медведя, [72] изготовленного сокамерниками, и вручил ему на память о совместном пребывании в Паркхерсте пластинку с записью музыкальных произведений Микиса Теодоракиса к фильму «Грек Зорба», а также книгу «Оксфордская антология английской поэзии» с автографами всех шестнадцати узников спецблока.